— Это я уже понял, — хмыкнул шаман, делая шаг навстречу. Шаманка, вопреки его ожиданиям, не стремилась убегать и осталась на месте, хотя он заметил её тщетную попытку вжаться всем телом в испещрённый бороздками ствол. — И кто же ты тогда? — ещё шаг… — Неудачная копия? — и ещё один… — Не смешная карикатура? Бессмысленная пародия? — И вот он подошёл совсем близко, уперев ладони в дерево и нависнув над Нэм угрожающей тенью.
— Ре… реинкарнация, — тихо выдохнула шаманка, и Хао застыл, в изумлении приподняв брови. Сердце глухо заухало, отдаваясь пульсацией в ушах. Рёбра сдавило так, что шаман едва не закашлялся от нехватки воздуха. «Что она только что сказала?»
— Повтори, — прохрипел он, не узнав собственный голос, который запросто можно было принять за скрытую угрозу.
Нэмид в страхе закрыла лицо руками и рвано всхлипнула. «Не злись», — пискнула она и попыталась вжаться в ствол ещё сильнее, вот только сильнее уже было невозможно. Асакура чувствовал себя совершенно беспомощным, не зная, что он должен предпринять, чтобы хотя бы вполовину не вселять девушке такой трепетный ужас, и молча наблюдал с несмолкаемым щемлением в груди, как сотрясаются в рыданиях острые плечи, а им с совершенно неуместным весельем вторят позвякивающие браслеты. Он не злился. И в мыслях не было. Поддавшись порыву, Хао примирительно вздохнул и бережно заправил за ухо прилипшую к мокрой от слёз щеке прядь волос, отчего девушка пару раз судорожно вздрогнула и затихла.
— И что же мне с тобой делать, реинкарнация? — с горькой насмешкой проговорил шаман уже решительнее проводя тыльной стороной ладони по второй щеке.
— Ничего, — шмыгнув носом, отозвалась Нэм. — Оставь, как есть.
— Ну нет, это слишком просто, — Асакура иронично хмыкнул и аккуратно, но настойчиво убрал руки, закрывающие её лицо. — А я, радость моя, не ищу лёгких путей, — загадочно улыбнулся он, наблюдая, как в изумлении округляются раскрасневшиеся от слёз глаза. Веселье только начинается.
Когда сон, наконец, отпустил величайшего шамана из своих цепких лап, пески уже вовсю пылали в рыжих лучах рассветного солнца, и кое-где отчётливо просматривались следы диких животных, совсем свежие. Привставший на локтях Хао почти удивился тому, что никто из них его не потревожил, но тут же заметил позади мирно взгромоздившуюся на массивный валун Опачо. Шаманка сидела тихо, как мышь за печкой, и уже час терпеливо ждала, пока крепко заснувший учитель очнётся, и потому просияла, как начищенный пятак, когда Асакура поднялся на ноги и принялся отряхивать одежду, обувь, и с особенным остервенением волосы от песка. «После такого и искупаться будет не лишним».
— Я проснулась, а вас нигде нет, —защебетала девочка, когда шаман с ней поравнялся и вопросительно изогнул бровь. — Тогда Кана сказала, что вы пошли в пустыню, и я…
Он едва мог сосредоточиться на том, что говорит ему его самая младшая почитательница. Ощущение, что его сон всё ещё продолжается, всё не покидало, и Хао то и дело щипал себя за руку, чтобы убедить себя в обратном. То, что он заснул настолько крепко, что даже не почувствовал поблизости присутствия другого шамана, его беспокоило, но ещё больше его озадачило то, что проснулся он гораздо дальше от деревни Добби, чем засыпал ночью.
— …а ещё вас искал Магна, — уловил Асакура обрывок фразы и неопределенно хмыкнул. Магна всегда приходит под покровом ночи. Боится, что кто-то из племени заметит, что он чересчур много контактирует с нежелательными участниками турнира и ему придется придумывать легенду поправдоподобней, чем зов судейского долга. Хао нравилось, что судья изъявил желание перейти на его сторону, ведь поддержка в Совете турнира пришлась бы очень кстати, однако на этот раз от упоминания его имени шаману захотелось пренебрежительно искривиться. «Это ведь ему все так настойчиво пророчат маленькую официантку в жёны?»
— И что ему было нужно? — скучающе полюбопытствовал Хао, не особо надеясь на внятный ответ. Как он и ожидал, шаманка просто пожала плечами. Что ж, придётся уделить индейцу немного своего драгоценного времени, чтобы выяснить, что к чему. Впрочем, Асакура уже догадывался о цели его визита.
Утро Нэмид выдалось безрадостным. Канги вернулся из двухдневной поездки в город за провизией, и, разумеется, главная новость турнира не обошла его стороной. На голову и без того натерпевшейся девушки с порога обрушилась тонна праведного гнева и проклятий. «Ты обещала мне, что ни во что не будешь вмешиваться! Обещала!» — кричал едва не поседевший в одночасье отец, на что Нэм молча шмыгала носом, уставившись в пол. Она бы и сама реагировала не лучше, если бы узнала, что её единственный родной человек не моргнув глазом прыгает в объятия смерти, и потому терпеливо выслушивала все потоки ярости и негодования в свой адрес.
К обеду страсти заметно поутихли. Канги чувствовал себя виноватым за свою несдержанность, но полагал, что имел на неё право и даже не думал просить прощения. К счастью, Нэмид на него обиды не держала, хоть и была молчаливее, чем обычно, что не ускользнуло от пытливых отцовских глаз.
— Выглядишь разбитой, — откашлявшись, проговорил Канги, окинув дочь обеспокоенным взглядом. Она почти не притронулась к еде, но всё равно сидела вместе с ним за столом. — Ты хоть спала?
Нэмид слабо кивнула, без охоты ковыряя ложкой остывшую кукурузную кашу. Спала она в эту ночь крепко и беспробудно, но отдохнувшей себя совершенно не чувствовала. Благо, поединков на сегодня запланировано не было, и ей не нужно было суетливо носиться из одного края в деревню в другой, от арены к арене.
— Я тут подумал… — протянут мужчина, отламывая краюшку хлеба. — Я поговорю с Голдвой ещё раз. Он обещал приставить к Турниру других целителей, вот пусть и выполняет обещание.
В ответ на его реплику Нэм испустила тяжелый, почти осязаемый вздох.
— Не будет никаких других целителей. Аши отказались нам помогать.
Рука Канги так замерла над тарелкой, а девушка, заметив, как напряжённо вздулась вена у него на лбу, уставилась в стол и принялась активно запихивать в себя остатки обеда, чтобы скорее с ним покончить и не нарваться на очередную вспышку родительского гнева. Обед, однако, едва наружу не вылез, отчего девушка закашлялась и залпом осушила стакан воды.
— И кто ж тебя замуж возьмёт с такими манерами? — неодобрительно поморщился индеец, напрочь забыв, из-за чего начинал злиться, и запричитал будто бы про себя: — Великий дух! Я останусь без внуков!
— Нашёл, из-за чего переживать, — буркнула Нэмид, резво вскакивая и убирая пустую посуду со стола. — Найдется и на меня какой-нибудь ненормальный.
Канги поджал губы и покачал головой. Отношение дочери к замужеству ему совсем не нравилось, и в этом он видел своё упущение: всё надеялся, что девочка будет стремиться к созданию семьи на интуитивном уровне, но в конечном итоге к наступлению совершеннолетия Нэм совсем перестала проявлять интерес к подобной идее. Хотелось бы ему, чтобы рядом была его Иоки. Уж она бы точно знала, что нужно делать.
— Вот увидит Магна, как ты ешь, и побежит искать себе другую невесту, — в сердцах, индеец попробовал воззвать к женскому самолюбию, но девушка на его попытку отозвалась коротким смешком. Она уже начинала жалеть, что имела неосторожность рассказать отцу о чрезмерном внимании судьи к её персоне. — И нечего тут хихикать, — раздраженно нахмурился отец. — Славный воин нашего племени, между прочим. Сильный, умный, хозяйственный. Будешь с ним как за каменной стеной, и… Эй, куда пошла?
Не желая и дальше поддерживать принявший странные обороты разговор, Нэм поспешила ретироваться, не забыв пригрозить Канги, что так просто он от неё не отделается. Тот на это лишь вздохнул и проводил её стремительно удаляющуюся фигурку взглядом.
— Как же быстро ты выросла. Слишком быстро.
Нэмид уже топталась в холле, расчёсываясь перед зеркалом, и думала, не заплести ли их в косу, когда за дверью послышались шаги, а за ними последовал и уверенный приглушенный стук.
