Игнат успокаивающе похлопал её по плечу.

– Не волнуйся, сестрёнка, мы их вычислим уже через два часа по моим каналам в полиции, это пустяк. Тебе, правда, придётся поехать, фоторобот составить.

– Угу, угу, – согласно кивнула Алевтина.

Марфин задумчиво посмотрел вдаль, а потом перевёл взгляд на сестру.

– Какая же ты молодчина, – произнёс он с нежностью. – Я всё сделаю, чтобы получить это лекарство. Ты меня знаешь, я всегда добиваюсь того, чего захочу. Как мне тебя отблагодарить?

Вопрос смутил монахиню, задев какие-то струны, о которых она ещё никому не говорила.

– Я стесняюсь сказать, – призналась она.

– Говори, мы же не чужие.

Она колебалась недолго, выпалила, как выстрелила:

– Когда я умру, удели мне несколько капель. Я ещё не готова… Я ещё жить хочу. И смерти боюсь.

Игнат улыбнулся.

– Так и быть, сестра. У меня к тебе тоже просьба: пусть лекарство хранится у тебя. Сыновьям я его не доверю.

– Хорошо, Игнатушка.

Договор решили скрепить рюмочкой чего-нибудь покрепче пива, после чего старуха ушла.

Посмотрев на часы, Марфин нажал кнопку селекторной связи.

– Соберите моих сыновей сегодня ровно в одиннадцать тридцать в кабинете, – приказал он, размышляя о том, что к этому времени имена изобретателей должны стать ему известны.

Кабинет был таким же помпезным, как все вещи, окружавшие Марфина. Это было большое довольно тёмное помещение, уставленное шкафами с толстыми книгами в дорогих перелётах. К книгам, впрочем, никто никогда не прикасался, кроме уборщицы, сметавшей с них пыль. На полках стояли, мерцая, как тревожные кнопки, несколько старинных медных подсвечников, за которые Марфин когда-то заплатил большие деньги. Они никогда не использовались по назначению, так же, как и книги.

Во главе массивного стола из тёмного полированного дерева сидел сам Марфин. Перед ним на простых жёстких стульях – его молодая поросль. Стулья были жёсткими – пусть подчинённые, в том числе и деточки, не забывают, кто они и кто он, и не расслабляются! Старший сын, Фёдор, темноволосый и смуглый, был похож на отца телосложением. Любые проблемы он умел решать только силой. Дипломатия и умение договариваться, чтобы достичь взаимопонимания с партнёрами, у него отсутствовали напрочь. Он не знал жалости ни к кому. Ему отец доверял выполнение самых грязных, кровавых, но в то же время и самых опасных заданий, требующих хладнокровия, смелости и безжалостности.

Петруша был похож на мать, которая в юности была очень хороша собой: белокожая, круглолицая, с золотыми кудрями. Всё это досталось и Петру, только очень толстым он был с детства, а мать его располнела в зрелом возрасте. Пётр был умнее братьев, хитрее, тоньше, извините за каламбур, в политике. Однако имелось качество, которое не позволяло ему стать неоспоримым лидером, и качество это характерное для русского человека – лень. Такого увальня, как Пётр, нужно было ещё поискать.

И, наконец, Иван, слишком молодой ещё, чтобы как-то проявить себя. Он единственный из братьев реально учился и действительно имел хорошее образование. Отец, разумеется, заставил всех сыновей получить дипломы об окончании вузов, но молодым мажорам чаще всего было проще купить нужные оценки, чем заработать их. Наличие диплома, как известно, не всегда свидетельствует о подлинном образовании. Иван же сносно знал китайский язык, выучил просто потому, что ему это нравилось, было интересно. Младший сын очень помогал отцу, когда нужен был доверенный переводчик, а с китайцами у папаши было дел больше, чем с кем-либо другим из иностранцев. Кроме того, Иван вообще оказался востребованным специалистом. Его тысячу раз приглашали на постоянную работу коллеги и друзья отца, но он предпочитал оказывать разовые услуги за хорошую плату.

Для простого парня это был бы замечательный успех, но он был сыном Игната Марфина, и оказывать любые услуги, в том числе самые интеллектуальные, для него, по мнению старика, было зазорно. Старик позволял ему работать на чужих лишь до тех пор, пока Иван оставался холостым и бездетным. Внуки не должны привыкать к подобному – зависимому – положению, это ломает все моральные установки. Марфины всегда должны быть хозяевами в этой жизни, а уж никак не обслугой.

Всё это в который раз проносилось в голове Игната, когда он всматривался в лица своих детей. Наконец, он встал и начал речь.

– Стало известно, что некие молодые люди изобрели средство, позволяющее реанимировать мёртвых.

Сыновья молчали, не проявляя никакого воодушевления или хотя бы вежливого интереса. Старик продолжил.

– Это уникальное лекарство, аналогов которому нет в мире. Оно возвращает к жизни даже давно умерших людей. Изобретатели работают в НИИ инсектицидов. Один из них, Василий Кашеедов, – вахтёр. Другой, Аркадий Басистый, – дежурный лаборант, к тому же студент последнего курса медицинского университета. В НИИ, где они работают, недавно изобрели эффективное средство от мух. Рецепт оживляющей микстуры никому неизвестен, о её существовании там тоже не слыхали.

Марфин дал некоторое время сыновьям переварить информацию, затем продолжил.

– Я уже стар. Да-да, не говорите ничего, – жестом он остановил вырвавшиеся у сыновей возражения. – Сколько мне осталось, одному богу ведомо. Я бы хотел уйти в мир иной в тот день и час, когда сам посчитаю нужным. Мне нужно подвести баланс своей жизни, так сказать, свести дебет с кредитом, заплатить долги и вообще – морально подготовиться.

Обычно Игнат не затруднялся объяснением мотивов своих поступков окружающим, сыновья не исключение. «Видимо, на самом деле, старею», – отметил он это про себя и перевёл разговор на более предметную тему.

– Ребята, ставлю перед вами серьёзную задачу: изъять у Басистого и Кашеедова эликсир жизни.

Он сделал паузу, чтобы его последующие слова прозвучали ещё более значительно.

– Кто из вас сумеет добыть это лекарство, тот после моей смерти займёт моё место.

– Прямо как в сказке, – сказал Иван и почесал затылок, взъерошивая волосы, которые и без того стояли торчком, как перья у драчливого воробья. – Операция «Живая вода» начинается!

– Не умничай, – оборвал его Пётр. Пот лил с него градом. Он всегда потел от волнения, но жира меньше не становилось, потому что волновался он редко.

– Отец, расскажи подробнее, что ты об этом эликсире знаешь и о лекарях этих! – потребовал Фёдор, заросший щетиной, как чеченец. Глаза у него всегда были ясные и глядели зорко, любому сразу было понятно, что зрение у него стопроцентное, и этим он тоже походил на горца.

Старик кинул на стол листы бумаги с распечатанным изображением фотороботов и изложил сыновьям всё, что услышал от Алевтины.

– На них нажать – раз плюнуть, – произнёс Фёдор.

– Вот и нажмите. Только не переборщите. О ходе поисков доложите мне завтра в девять утра. А теперь можете идти.

Братья поднялись со стульев, разобрали распечатанные портреты и покинули кабинет.

«Наверное, это моя ошибка, – подумал старый Марфин. – Нужно было принять руководство операцией на себя. Следовало бы разработать общий план, стратегию продумать, начать поиски одновременно в разных направлениях, а так каждый сам по себе. Что из этого получится? Да ничего непоправимого не произойдёт. С нашими-то, марфинскими, возможностями, каких-то задрипанных лифтёров-вахтёров из НИИ ребята достанут в один момент. Вопрос только: кто первый?»

Игнат Марфин сел в высокое чёрное кресло, поставил локти на стол и подпёр рукой голову, приняв позу мыслителя. Он глубоко задумался о том, что некому оставить огромный бизнес, основанный им. Некому, а главное, и не хочется. За этими скорбными размышлениями Игнат задремал.

Когда Аркадий Басистый испытывал восторг или другое радостное возбуждение, его свежее лицо становилось румяным, как у девушки. Вот и сейчас он был счастлив, что эликсир нашёлся, и можно, наконец, спокойно его оценить. А ведь и правда! Расхваленная ранее Кашеедовым микстура реально действует. Теперь они с Василием могут перевернуть горы. Это просто невообразимо, какие возможности! Убить живое существо может любой дурак, а вот вернуть его к жизни до сих пор было под силу только высшим силам, а если ещё точнее – практически никому. Но сейчас всё может измениться. Оживить мёртвого отныне смогут даже простые люди, и эти люди – они с Васькой!