Скастовав исцеление, Соль потянула тело из воды — то оказалось на удивление легким; не рассчитав вес, она чуть не рухнула в заросли, удержав равновесие в последний момент. От неожиданности волшебница вскрикнула, у нее в руках оказалась разорванная половина тела, ниже пояса ничего не было, только редкие капли крови скатывались по стеблям болотно-зеленых водорослей. Вода впереди вспенилась и взорвалась брызгами, огромная пасть вынырнула из глубин, сомкнув челюсти на огрызке мертвого тела. Сольвейн разжала руку и вне себя от испуга скастовала скачок, моментально разорвав расстояние с морским чудовищем; она бросилась сквозь тростник, не останавливаясь до тех пор, пока по ступням не ударила твердая земля.

“Гребаные скримеры, так и коньки отбросить можно. Блин, жалко лешего, меня вытащил, а сам… Как говорится: пусть герой встанет с Яростным в строй, надеюсь, они придерживаются той же веры, что и все, ежели нет — извини и спасибо”.

Сольвейн задержалась на минуту, молчаливо созерцая колышущиеся от слабого ветра стебли, и пошла вдоль берега. Метров через десять она наткнулась на еще одну просеку в зарослях, которая продолжалась на земле отчетливыми следами, уходящими в небольшую поросшую высокой травой канаву; дойдя до приметного места, Соль нашла еще одного выжившего.

— Старик! Живой чертяка! — Коротар выглядел не очень, он успел избавиться от брони, наверное, потому и выплыл, на его бледном лице отражалась гримаса боли. — Погоди, я помогу., — яркий солнечный свет вспыхнул на ладонях, пучками перетекая в сторону раненого воина; впитываясь в тело, он проходил его насквозь, рассеиваясь в воздухе. — Да что такое? — Соль попробовала еще раз, потом еще, заменила каст на восстановление, но результат оставался прежним: магия как будто не видела Коротара, проходя сквозь него как через пустое место.

— Не трать силы, это бесполезно, — старик слабо улыбнулся, медленно повернув голову к волшебнице.

— Что бесполезно? Ты даже не ранен, пара синяков не в счет, я тебя мигом на ноги поставлю, — Соль выдала еще с десяток заклинаний. — Почему не выходит?

Коротар, болезненно поморщившись, вытащил из-за пояса кинжал и, опередив возражения Сольвейн, вонзил лезвие в свою ладонь. Сделав глубокий разрез, он поддел какой-то камушек и извлек на свет крохотный алый кристалл.

— Ты арбитар?

— Вовсе нет, — он усмехнулся, — для сродства с кристаллами нужен талант, которого у меня нет и не было. Всего лишь небольшой фокус, хороший мастер способен на такие трюки, я в свое время был знаком с очень хорошим мастером. Это подарок, который он мне сделал на память.

— Понятно. Как это связано с твоим состоянием, я не врубаюсь, но про подарок понятно, а теперь давай доставим тебя к лекарю. Наши девочки из Лабиринта и не таких выхаживали, — Соль потянулась к Коротару, но ее остановил тяжелый взгляд старика. На секунду показалось, что перед ней лежит мертвец, как будто удалось провалиться внутрь умирающего разума, надежды нет, выхода нет. — Не хорони себя, слышишь, не сдавайся!

— Прости, но все не так, я точно знаю, мое время пришло, — омытый кровью кристалл на ладони тускло вспыхнул и потух. — Каждому живому существу выделено богами конечное количество жизненных сил, оно не статично, меняется в зависимости от того, как мы идем по жизни, наши поступки, наши слова — все имеет значение, но все равно или поздно заканчивается. Приходит старость, мы угасаем, сил остается все меньше.. Но что, если этот остаток ужать в два раза, прожить отмеренный десяток гласов за пять, а может, за два с половиной, один, половину или всего пару месяцев. В первый раз спина и старые раны перестают болеть, во второй руки уже не дрожат, но если есть необходимость и вера в свою цель, можно вернуться во времена своей молодости. Сразить огромного щелкуна, отбить волну искаженных, спуститься в туннели и выдержать столкновение с марионетками Святых городов, — при каждом слове голова Сольвейн опускалась все ниже, она прятала наполняющиеся влагой глаза от стойкого старика, — вот и весь фокус.

— И ничего нельзя сделать?

— Нельзя и не нужно, я знал, на что шел, и ни о чем не жалею. Закончить свои дни в постели, дряхлым стариком — не для меня. Однажды мне показалось, что может быть по-другому, когда у меня появилась, пусть небольшая, но семья, однако моя судьба не в том. Сколько себя помню, я сражался с искаженными, и конец встречу, как и положено, спасая людей. Благодаря тебе мое последние свершение удалось, будет чем похвастаться перед Яростным, остальное уж на ваших плечах. Береги Лисвэн, не знаю, кто она на самом деле, но для меня она дочь, была и есть. Возьми, — он протянул кристалл.

— Этот… этот камень тебя… — Соль всхлипнула, сдерживаясь из последних сил.

— Убил? Нет, я так не думаю, он исполнил мое желание, я сам об этом просил моего старинного друга. Страх оказаться немощным и бесполезным перед лицом врага, этот страх владел мной в те гласы, но теперь я знаю, все было не зря, не просто так. Бери, это просто источник магии, не хороший, не плохой, — Коротар вложил камень в открытую ладонь Соль. — И его тоже, — он положил на колени свой меч. — Жаль, не успел научить тебя им пользоваться, но да не беда, ты и без железа справишься. Продай, если не нужен станет.

— Что мне Алисе сказать?

— Ничего, просто береги ее. И вот еще что: такая егоза в Амиладее не усидит, встретишь мастера по имени Одияк, шепни ему старое прозвище — Ходок, он поймет и поможет, если не забыл еще. Все, иди, мне совсем немного осталось, не хочу, чтобы ты тут слезы лила.

— Прощай, — Сольвейн протянула руку к мечу, но остановилась на полпути; глаза Коротара застыли, старый воин уронил голову и завалился на бок. Подобрав ножны, проклятая прислонилась лбом к еще теплой рукояти, пытаясь совладать с собой. Распирающее изнутри горе рвалось наружу, но Сколотов держался: “Он не хотел, чтобы мы рыдали, и мы не будем”. Поднявшись на ноги, Сольвейн отошла в сторону.

— Павших воинов не хоронят в земле, правда, друг? Яростный уважает огонь, это до меня дошло.

С пальцев сорвались пляшущие языки пламени; падая на мокрую траву, они с треском и дымом начинали разгораться, чистые выбросы магии все еще давались Олегу с трудом, но сейчас все выходило легко и естественно. Магическому огню сырость не помеха, и через минуту в овраге ярился настоящий пожар, превращая все, до чего дотягивался, в прах. Прервав подпитку пламени, Сколотов бросил последний взгляд на место упокоения Коротара и отправился прочь, где из-за деревьев выглядывала разбитая городская стена.

Не успела Соль отойти, как с берега ее окликнули Ойк в паре с Энгисом, они заметили огонь и поспешили на сигнал, посчитав, что это знак одного из выживших. Проклятая не стала их разубеждать, обсуждать произошедшее ей совершенно не хотелось.

— Еще кого-нибудь видели?

Мусорщик отрицательно покачал головой:

— Сумеречник пытался указать путь спасения всем, но сил проплыть такое расстояние против течения хватило не многим, кхе-хе, большая удача, если выжил еще хоть кто-то.

— Жан?

— Будем, наверно, надеяться.

— Надо возвращаться в Лабиринт, еще не все кончено.

Раздался треск веток, напрямую через заросли пробиралась фигура в черном балахоне, рядом с ней семенил промокший до нитки человек:

— Ты права, сучка Лжецов, еще ничего не кончено, вас ждет кара! Проклятые еретики, вставшие на пути воли божьей, я отправлю вас к проклятым повелителям по кусочкам!

— А, святейшество, вот ведь вы именно то говно, что не тонет.

— Заткнись, мразь! Длань, приказываю тебе уничтожить порождение Лжецов! — сам Гилиаран не собирался принимать участия в “справедливом возмездии” и уже месил грязь в направлении Амиладеи.

— Эй, Святейший! Как долго вы сможете не моргать?!

— Радуйся, проклятая, своей чушью ты выиграла лишнюю секунду жизни, но на этом твоя удача исчерпана. Убей их! — посланник Святых городов больше не оборачивался, все его внимание было направленно на небольшой кулон с желтым кристаллом внутри. Необходимо тщательно соблюсти ритуал активации, иначе капитан корабля не получит сообщение.