— Думаю, пока выводы делать рано, в Амиладее любой чих приписывают отморозкам Ючгена. Не то чтобы они этого не заслужили, но это не значит, что в городе нет других желающих потрясти богатые кланы или подвинуть их с занятых территорий.

— Мож, помочь им чем? Старик Феоран до нас не доехал, видно, его эти новости в пути застали.

— А вот это хреновое происшествие номер два, — Натан подвинул к себе кружку с водой и, высыпав туда сероватый порошок, опрокинул в рот. — Извини, голова раскалывается целый день. Так вот, помер старик.

Жан подскочил со своего места, как ужаленный, и в два шага оказался вплотную к своему соратнику:

— Напали по дороге?!

— В том-то и дело, что нет. Гонец сказал, сердце на полпути прихватило. Шли спокойно, никого в округе не было, даже оборванцы разбежались — отряд-то не маленький был. И тут он просто остановился, схватился за грудь и рухнул. Охрана даже понять ничего не успела, начала во все стороны оружием тыкать, бегать, диверсанта искать, а как его осмотрели — ни одной раны на теле, просто раз — и помер.

— Остановка сердца? Да что за чушь? — Жан почти кричал. — Он, конечно, не молодчик был, но здоровье у Феорана железное! Да он всего с полгода назад искаженных с нами крошил! Не верю я этому!

— В жизни, конечно, всякое случается, но… — кружка в руках Натана треснула, и он с яростью швырнул ее в стену. — Я тоже в эту хуйню не верю! В один день с нападением на склад? Как раз, когда там охраны меньше было — с десяток человек сняли для сопровождения посольства. Совпадение? Да хрена с два! Кто-то точит зуб на общину, и ты можешь по привычке на Сун-Ган все валить, вот только им от этого толку никакого! Территория западного союза даже не рядом с Ючгенской сворой, и если община рухнет, им от этого пирога ничего не перепадет. Зачем тогда рисковать? А вот то, чего ты, Жан, наверное, не понимаешь, так это то, что кроме Волих и совета общины, никто точный день отъезда старика не знал. Слух о встрече был, но точная дата в секрете держалась! А такую операцию за пару часов не спланировать…

— Ты что, намекаешь, что у нас…

— Да голову, наконец, включи! Может, конечно, и в Волих крот забрался, но что, по-твоему, более вероятно?

— Предатель в общине?

— Именно. Всю близлежащую территорию мы контролируем, и пока мы в силе, никто ничего в округе себе захапать не сможет. Совсем другое дело, если это передел власти внутри общины. Немного тряхнуть союз, убрать, кто мешается — и вот целое поле возможностей. А на кого, спрашивается, можно будет все это потом свалить, кто же еще был в курсе планов общины?

Жан опустился обратно на диван. В дальнейших пояснениях нужды не было — именно на Волих потенциальный революционер потом повесит все грехи. Несмотря на кажущеся единство, западная община была далеко не так однородна, и сил, недовольных нынешним положением дел, там хватало, а еще больше было идиотов, считавших, что в союзе с Волих они теряют свою независимость.

— Это, конечно, всего-навсего предположение, худший из возможных вариантов, но именно он мучает меня весь день. Ежели я прав, мы получим под боком союз враждебно настроенных кланов, которые к тому же уничтожат нашу репутацию в глазах других нейтралов, если им удастся убедить всех в нашей причастности к нападению на склад и убийству Феорана. То есть полная жопа — все усилия за последние десять лет пойдут прахом, а когда и если мы очухаемся, то Сун-Ган уже будет бесспорным лидером в городе. Вот если где и торчат уши Ючгена, то только здесь. Он и наемников мог предоставить, и золотишком помочь.

— Что будем делать? — Жану в этом вопросе придется полагаться на более подкованного в политике Натана и надеяться, что он справиться.

— Пока ничего, надо услышать, что скажет совет общины, а потом уже пытаться что-то предпринять. Может, не все так плохо, и преждевременно влезая в это дело, мы только вызовем больше подозрений. Так что действуем по минимуму, мол, соболезнуем, готовы помочь, только попросите, а сами подождем.

Натан приложил ладонь ко лбу и оперся на стол. Его болезненное лицо было бледным и безжизненным.

— Что там с гнездами?

Жан порадовался, что после всех переговоров обязанность следить за жутями выпала ему, так он может хоть немного облегчить нагрузку своего товарища.

— Наладили слежку, оборванцы и нейтралы примечают, куда ходят жути с конвоями, а мы уже потом спускаемся и собираем трупы. Прочесали все возможные территории — гнезд нигде нет, твари ведут себя как обычно.

— Ну хоть одна хорошая новость. А что там с Коротаром?

— Все плохо, — Жан покачал головой, — сдает старик. Каждый день ходит, ищет… А мы всю территорию обыскали, под каждый камень заглянули — ни единого следа, просто исчезла девчонка и все. Ты бы его видел, как будто на сотню лет разом постарел! Еле ходит, ничего перед собой не видит и не слышит.

— Ладно, если что случится, я тебе сообщу, а сейчас пойду полежу. Надеюсь, клан не развалится за пару часов моего отсутствия.

— Не боись, если развалится, мы потом с Цорхом, сидя на камушках, дадим тебе много полезных советов, как его склеить обратно, — проводил Жан уходящего Натана слабой ободряющей улыбкой.

— Договорились, — хмыкнул тот, прикрывая дверь.

========== 25. Что я могу сделать? ==========

Комментарий к 25. Что я могу сделать?

бечено

Лидер клана Каменщиков взволнованнно выслушивал все утренние донесения — с тех пор, как он заключил небольшое соглашение с Сун-Ган, вокруг его территории началась нездоровая суета. Сначала двинутые, как и запланировано, загнали молокососов в норы и начали потихоньку отжимать искаженных от границ. Все шло замечательно, деньги капали в казну, фанатики вели себя тихо, стычек с монстрами становилось меньше. Все изменилось, когда к ним пожаловали наемники Волих. Неизвестно, как они прознали о происходящем, но парочка очень сильных проклятых нервировала всю охрану границ уже несколько дней, засранцы гуляли по их земле, как у себя дома. Вынюхав и выследив связных Сун-Ган на блокпостах, потом они начали с бешеной скоростью истреблять двинутых. Патрули стали периодически натыкаться на трупы сектантов, изжаренных в огне, посеченных осколками, с перерезанными глотками, изорванных неведомой силой и, как финальный аккорд, сегодня поутру целый десяток фанатиков обнаружился рядом с заставой. Трупы психов были насажены на каменные колья вдоль дороги — нашедший их охранник, которого проклятые наемники ранее неплохо обработали, рухнул в обморок и наотрез отказался выходить в патруль.

Что значит это представление, долго думать не надо. Это предостережение ему, лидеру клана, предостережение о том, что они все знают и готовы к решительным действиям, чтобы пресечь распространение двинутых. А если учесть, что за наемниками стоит Волих, то это далеко не пустые угрозы. Не дай бог, удастся убедить нейтралов в сговоре Каменщиков с двинутыми, это все равно что выдать Волих лицензию на уничтожение. Ко всему прочему его собственные люди начали жаловаться на исчезновение близких из домов. Некоторые воины уже на пределе, они кидались на сектантов, игнорируя прямые приказы, и большинство народа их поддерживало. Все склонялось к тому, что неудачное соглашение надо разрывать… Но как это сделать, не лишившись собственной головы? Ючген держит его на крючке, и стоит только дернуться, этот самый крючок вырвет все его внутренности.

*

Олег жил у львят уже второй день. Клан малышни полнился горой разнообразных проблем и сложностей, начиная от банального благоустройства Лабиринта и заканчивая искаженными и остатками двинутых на поверхности. Сектанты вылезали то тут, то там, как грибы после дождя; мелкими группами они проникали на территорию заброшенного района и выискивали жертв. Каждое утро Сколотова начиналось с небольшой прогулки, которую он уже начал воспринимать как обязательный ритуал, что-то вроде очистки двора от мусора. Прибив парочку загулявших засранцев, он начинал расхаживать вокруг тайных туннелей львят, зачищая логова монстров. По возвращении его ждала работа на благо общества — мастерами местная ребятня были еще теми. Разнообразная самодельная мебель требовала частого ремонта, а некоторые поделки отправлялись на переделку сразу же, как только выходили из-под рук малолетнего плотника, угрожая отчаянному пользователю сей конструкции многочисленными занозами и торчащими гвоздями. Говоря по чести, половина неудач происходила от самого материала — прямых обработанных досок в Амиладее не найти, так что большая часть древесины представляла из себя разнообразные куски старой мебели, и львята тащили в дом все, что на вид было более или менее целым. Древние мастера покрывали свои изделия слоем чудо-лака, который даже спустя столько лет сохранял древесину в приемлемом состоянии, но едва защитное покрытие трескалось, все внутри превращалось в гнилую труху, и целая, на первый взгляд, дверь могла развалиться буквально в руках, стоило только коснуться ее пилой. Вторая часть затруднений скрывалась в инструментах. Тут тоже все было печально, например, имелось несколько набалдашников для молотков, но ни одной нормальной ручки. Кривые палки, исполняющие эту роль, постоянно загоняли занозы в руку, и сделать что-нибудь получше было непросто, отшкурить или покрыть лаком древесину было просто нечем. Вспомнив все свои полузаржавевшие навыки, которые в мелкого Олега вбил отец, он, отобрав парочку самых рукастых пацанов, правил стулья, кровати, столы, чинил скамейки, мастерил табуретки. Поделки выходили неказистые, зато достаточно крепкие, чтобы не разваливаться под небольшим весом детей. Вся эта деятельность здорово забивала неприятные мысли связанные с Царитой — Сколотов чувствовал за собой вину, но совершенно не понимал, что может сделать для исправления ситуации. Извиняться, конечно, можно хоть до посинения, но практика показывает, что толку от этого немного и, скорее всего, лучшей стратегией будет временно не попадаться ей на глаза, дабы не напоминать о произошедшем. С другой стороны — можно сказать, что он просто сбежал, оставив Цариту наедине со своими проблемами, выбрав наиболее простой путь. Олег надеялся, что это не так, и девушки “Серебряной Луни” смогут излечить свою подругу от хандры.