Как он сам писал после того, как его назначили командовать 2-й бригадой 1-й гвардейской дивизии (Измайловский и Егерский полки): «Я начал знакомиться со своей командой и не замедлил убедиться, что служба шла везде совершенно иначе, чем слышал волю государя, чем сам полагал, разумел ее, ибо, что я по долгу совести порочил, дозволялось везде, даже моими начальниками. Положение было самое трудное; действовать иначе было противно моей совести и долгу; но сим я явно ставил и начальников, и подчиненных против себя, тем более, что меня не знали, и многие или не понимали, или не хотели понимать».

Вот здесь и начинала сказываться пагубная стратегия «мамаши» и брата, не допустивших Николая в армию во время войны. На «не нюхавшего пороху», пусть даже это великий князь, смотрели презрительно и подобострастно и младшие по чину. Особенно в гвардейской среде, где вопросы личной доблести и лихой отваги были в чести и почете. Как мог воздействовать на покрытых ранами, седых и заслуженных воинов мальчишка-принц, толком и командовать не научившийся из-за странной прихоти домочадцев. Требовавший от ветеранов того, что написано в устарелых учебниках «времен очаковских и покорения Крыма».

Хотя и здесь как сказать: сам Николай утверждал, что офицеры до того распустились, что ездили на учения во фраках, лишь сверху накинув шинель. «Подчиненность исчезла и сохранилась только во фронте; уважение к начальникам исчезло совершенно, и служба была одно слово, ибо не было ни правил, ни порядка, а все делалось совершенно произвольно и как бы поневоле, дабы только жить со дня на день». Какие претензии к «тирану»? Он что, должен был радоваться такой махновской банде?

К примеру, его приказ по 2-й бригаде 1-й гвардейской пехотной дивизии от 20 марта 1823 года: «Вчерашнего числа наряженный караул от л. – гв. Измайловского полка в концерт был дурно и неопрятно одет; таковая оплошность после всех подтверждений непростительна, за что командиру оной роты штабс-капитану Языкову делается строгий выговор и арестовывается на 24 часа домашним арестом».

Там же от 10 февраля 1824 года: «Объезжая сего числа караулы от л. – гв. Измайловского полка, заметил я многие неисправности, которые доказывают, что гг. батальонные командиры не обращают должного строгого внимания на сию часть их обязанности; подпоручик Гангеблов не знал своего дела; прапорщик Миллер предпочел сидеть в караульне, когда ему следовало выйти в ружье, отговаривался болезнью, которая в одном воображении его существовала; унтер-офицеры отдельных караулов не тверды в своей должности, тогда как неоднократно подтверждаемо было посылать на таковые караулы самых расторопных унтер-офицеров; в особенности я нашел одежду караулов 2-го батальона совершенно в безобразнейшем виде. Поставляя все сие на вид командующему полков полковнику Воропанову, предписываю взять строгие меры к исправлению всех сих недостаков. Полковник Веселовский не оставить строго взыскать с прапорщика Миллера, которого предваряю, что всегдашние замечания, им заслуживаемые, принудят, наконец, начальство и к строжайшим мерам».

18 июня 1824 года: «Я встретил вчера человека, подпоручика л. – гв. Измайловского полка Козлова 2-го, который нес на полевой пикет к своему господину головную подушку; я предаю на благорассудок гг. офицеров, прилично ли, стоя на всяком карауле, и тем более в лагере, а еще и на полевом пикете, искать своего покоя; подобная нежность достойна смеха, пусть же г. подпоручик Козлов 2-й повеселит тем своих товарищей, в которых, в том надеюсь, подражателей не найдет».

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.