В мои распахнутые глаза ворвались серебристые воды и мерцающие тени. В открытый рот хлынула вода, холодная и горькая. Неужели в разгар лета вода может быть такой жгуче-ледяной и темной? Словно она течет в недрах каменной горы и никогда не видит солнечного света.

Я попыталась плыть, однако руки и ноги мгновенно онемели и стали тянуть на дно, будто свинцовые. Я барахталась что было сил, но неумолимо тонула. Вот уж не думала, что лесная речушка так глубока.

И в этот миг мое запястье крепко обхватили чьи-то ледяные пальцы.

Это происходит каждую ночь, когда Сабрина спит.

За ее окном растет дерево, и на нем есть ветка, на которой листья не распускаются даже летом. Голая, лишенная коры, с длинными тонкими прутиками, корявыми, будто старушечьи пальцы. Этот сук покачивается на ночном ветру, и высохшие прутья стучатся в узорчатое стекло Сабрининого окна.

Временами золотоволосая голова ерзает на мягких подушках. Руки Сабрины сжимаются в кулаки, словно она хочет за что-то ухватиться, и девушка что-то лепечет во сне, будто малыш, который сонно просит, чтобы его поцеловали на ночь.

Птицы и летучие мыши, полевки и лисы, все, кто пролетает или крадется по ночам мимо ее окна, незаметно для себя сбиваются с пути, тянутся к ее окну, словно их направляет чья-то воля. Потом приходят в себя и, стряхнув наваждение, продолжают путь.

Иногда Сабрина в испуге просыпается среди ночи, вскакивает, прижимая руку к груди, как будто ее что-то напугало. На коже, как роса, выступает холодный пот, словно девушку оставили в траве прохладным ранним утром. Чтобы успокоиться, она берет с тумбочки фотографию отца и матери в свадебных нарядах. Кончиками пальцев гладит их светящиеся любовью лица. Иногда целует фотографию.

В такие минуты ветки скребутся в оконное стекло с особенной силой, чуть ли не стонут. Кричат навзрыд.

«Опасно, дорогая моя!»

Иногда юная полукровка спускается к завтраку, к своему безжалостному волшебному семейству, и они замечают ее красные опухшие глаза. Она говорит, что плохо спала, но не может объяснить почему.

Мою руку стиснули чьи-то пальцы, холодные, как у утопленника, цепкие, будто водоросли на речном дне. На какой-то страшный миг мне подумалось, что эта смертоносная хватка утянет меня на дно.

Но нет – рука потащила меня вверх. Вынырнув на поверхность, я сразу вцепилась в длинную траву на речном берегу. Опираясь на холодную руку помощи, выбралась из речки.

И обнаружила, что на меня смотрит некто.

Оно имело облик девушки с длинными волосами, струившимися по воздуху, как по воде, а кожа мерцала рябью, как речное серебро.

Существо было словно из ртути; приглядевшись, я заметила у него на щеке размытое отражение своих глаз и в ужасе отпрянула.

Этот дух был как живое зеркало, и он вытащил меня из воды.

– Спасибо, – выдавила я.

– Не за что. Я не могла допустить, чтобы ты утонула, ведь я так долго ждала встречи с тобой. Ты же Сабрина, верно? – спросила девушка серебристым голосом. – Юная душа, наполовину ведьма, наполовину человек. О тебе шепчется весь лес. И я видела тебя в компании юных смертных. Ты шла по этой поляне и обнаружила колодец.

– Ой! – До меня наконец дошло, кто она такая. – Вы из колодца, верно?

Я промокла до нитки и, обхватив себя руками, дрожала на ночном ветерке, но тем не менее с любопытством всмотрелась в девушку. На ее мерцающем овальном лице светилось такое же любопытство. Никогда раньше не видела духа, живущего в колодце желаний. Тетя Хильда говорила, что эти духи робкие, но дружелюбные, летают невидимо над колодцем и мечтают найти достойного человека, чье желание они могли бы исполнить. Тетушка, видать, не ошиблась, считая этих духов добрыми, ведь одна из них только что спасла меня, хотя я даже не просила о помощи.

Дух (или душа?) колодца улыбнулась, и по ее щекам пробежала рябь, какая пробегает по воде, когда к поверхности подплывает мелкая рыбешка. Наверно, это ямочки на щеках.

Я робко улыбнулась в ответ.

– Верно. Сабрина, хочешь загадать желание?

– Нет, спасибо. Вы и так много для меня сделали. Я пришла просто поискать миозотис.

Душа колодца указала мне под ноги мерцающим пальцем, и, опустив глаза, я увидела в темной траве мелкие цветочки с трепетными голубыми лепестками. Должно быть, до сих пор их скрывала тень.

– Я перед вами в долгу, – сказала я и осторожно, стараясь не помять, нарвала мелких голубых цветов.

Душа колодца вновь улыбнулась, и ее глаза ярко блеснули, словно солнечный блик на поверхности ручья.

– Кажется, я догадываюсь, для чего они тебе нужны, – заметила она. – Ты хочешь, чтобы глаза мужчины открылись для любви.

– Гм, да, – смущенно ответила я.

И вдруг мне вспомнилось, как однажды Саймон Чен втюрился в Роз. Он, как заведенный, без конца повторял, что у его дяди есть яхта. Я, кажется, пытаюсь сотворить то же самое, только в магическом смысле.

Девушка смотрела на меня спокойными приветливыми глазами. Духи колодцев, как я поняла, никого не судят.

– Я немного удивлена, – призналась она. – Мне казалось, сильные ведьмы вроде тебя не размениваются на мелкие чары. Я бы подумала, что ты пришла, чтобы сотворить совсем другие чудеса.

Сильная ведьма вроде меня. Душа колодца произнесла это с восхищением, тогда как другие чародейки меня и за ведьму-то не считают.

– А вы многих ведьм знаете? – спросила я.

– Да нет, – призналась она. – Тут по лесу часто бродят три девчонки, но я им не показываюсь. Они ни о чем хорошем и не помышляют, и я не хочу исполнять их желания. Они не такие, как ты. Как только я тебя увидела, сразу решила с тобой поговорить. Потому что ты не похожа на других.

До сих пор я не задумывалась, как работают колодцы желаний. Мне казалось, достаточно бросить туда монетку, загадать желание, и оно исполнится. Оказывается, желание должно быть хорошим, и тогда колодец станет тебе другом.

Девушка не увидела ничего особенного в Пруденс, Доркас и Агате, хотя те считали себя настолько выше меня, словно улетели на своих метлах на Луну. Зато она увидела что-то особенное во мне. Это было лестно.

– А что это за чары, ради которых, вы подумали, я пришла? – полюбопытствовала я.

– О, это чары, раскрывающие твои истинные возможности, – ответила душа колодца. – Чтобы их наложить, нужны воды колодца желаний. На них способны лишь немногие ведьмы. Те, чей потенциал очень высок. Когда ты нынче ночью вышла на поляну, луна мерцала у тебя над головой, как корона, а ночь струилась, будто плащ из призрачных теней. И я увидела, что ты рождена стать легендарной ведьмой.

– Ого. – Я закашлялась, чтобы скрыть, как мне приятно. – Такое не каждый день услышишь.

– А зря, – шепнула она. – Но я рада, что ты нашла, что искала. Нашла ведь, да?

Сквозь теплые облака, окутавшие мой разум, пробилась ледяная игла. Я вдруг осознала, что время уже позднее. Дома ждет Эмброуз. А вдруг он беспокоится? Нужно идти, хотя я не прочь была бы остаться и поболтать с душой колодца еще немного. Может, порасспросить о тех чарах.

– И верно. – Я помешкала еще немного. – Еще раз спасибо. Надеюсь, смогу когда-нибудь отблагодарить.

Душа колодца кивнула, села на берегу. Серебристые волосы окутали ее, будто листва под лунным светом на невидимом ветру. В ее тонкой трепетной фигуре было что-то печальное. Казалось, ей, как и мне, не хочется расставаться.

– Если захочешь отблагодарить меня, приходи еще. Много воды утекло с тех пор, как люди приходили ко мне и загадывали желания. Мне очень одиноко и так хочется многое тебе сказать.

Я забежала к себе переодеться и с букетиком миозотиса в руках пошла к братцу. Я решила не говорить ему о том, как свалилась в речку, и о встрече с душой колодца. Эмброуз огорчится, если узнает, что я попала в беду, а он не смог прийти мне на помощь.