— Теперь, — промолвила Ашалинда, — я перестану ему нравиться. Ему уродливые смертные ни к чему, так что он отошлет меня прочь. Мы обретем свободу.
Подняв руки, она ощупала короткий ежик оставшихся на голове волос. На один краткий, невероятный миг ей померещилось, будто она снова в Башне Исс, у Гретхен. Отогнав воспоминания, девушка улыбнулась.
Но Кейтри покачала головой.
— Смешно! Ну конечно же, ничего из этого не выйдет! Ничего не изменилось. Вы все так же прекрасны.
— Что ж, — сказала Ашалинда, — я хочу, чтобы он думал обо мне как о Стриженой, жалком подобии меня прежней. Вдруг он решит, что настоящая Ашалинда ускользнула от него, уступила место другой, более простой и примитивной копии. Возможно, увидев, какой я была раньше, он будет потрясен.
— Напрасные надежды.
Ашалинда словно бы не слышала.
— Давай-ка сожжем плоды нашей жатвы, — проговорила она, вынимая из филигранного подсвечника горящую свечу.
Часы прокаркали хрипло, как слепые вороны. В стене вдруг что-то застучало, отдаленные звуки ударов напоминали постоянный гул в туннелях Дан-Дел-Динга. В высоких окнах вспыхнул свет. Под камином библиотеки что-то зарокотало, как будто кто-то сбивал там масло. Уродливый хобгоблин шнырял украдкой по темным коридорам, крался на плоских лапах в переходах. В какой-то момент, спасаясь от гнусного существа, пленницы проскочили в очередную арку и оказались на незнакомой лестнице. Поднявшись по ней в башенку, они оказались в тускло освещенной чердачной комнатке, где сидела кучка старушек — по крайней мере с виду они были точь-в-точь обычные старушки, — яростно стучащих прялками. Сцена необыкновенно напоминала Долину Роз. Ашалинда вошла и захлопнула за собой дверь. Одна из морщинистых ведьм оторвала взгляд от работы. Нос у нее торчал крючком, а подбородок, напротив, изгибался вверх, почти сходясь с носом на полдороге.
— Входите, входите, — запоздало пригласила она, ни на миг не прекращая стучать педалью и не пропустив ни одного оборота. — Присаживайтесь.
— Там, на лестнице, хобгоблин…
— Здесь он вас не потревожит, — успокаивающе заверила старушка.
— Да-да, он вас не потревожит, — хором подхватили остальные.
— Но мы же смертные, — сказала Ашалинда. — Вы не возражаете, если мы немного побудем тут, посмотрим, как вы прядете?
Старая карга захихикала.
— Вы, смертные, уже и не такое проделывали. Разве, дочки, сами не знаете?
Ободренные смешками и кивками старушек — все они относились к вполне безобидной неявной нежити, — подруги уселись на трехногие табуретки, глядя на прядильщиц и поджидая, пока хобгоблин не уберется куда подальше. У каждой прялки лежало по охапке соломы, которую старушонки проворно спрядали в золотые нити. Уже ничему не дивясь в этом замке, Ашалинда с Кейтри не стали расспрашивать, что да как, а просто сидели, прислушиваясь к шлепанью лап хобгоб-лина за дверью.
— А наша пряжа пойдет на золотую ткань, — пояснила старуха. — Быть может, из нее сошьют плащ для него самого.
— Да-да, для него самого, — закивали ее товарки, а их прялки вертелись и стучали все так же бойко, а мотки пряжи на веретенах становились все толще и толще, словно золотые коконы, а солома все не кончалась и не кончалась.
Монотонный стук прялок убаюкивал, солома пахла удивительно приятно и умиротворяюще — как на сеновале теплым летним вечером. Гостьи не торопились уходить, а тут еще и прядильщицы начали рассказывать промеж себя всякие истории, по большей части — о принце Моррагане: его приключениях, охотничьей удали, ловкости во всех играх и состязаниях, щедрости, а также о том, как жестоко он карал смертных, которым не посчастливилось нарушить законы Светлых или еще как-либо прогневать его.
— Это ведь он велел Накалэвие напасть на ту смертную Королеву-Императрицу и ее супруга, — мимоходом заметила одна из прядильщиц. — Ему страсть как хотелось насолить смертным.
— Да и сейчас прям неймется, — с многомудрым видом заметила вторая.
— А еще сказывают, он сделал это, чтобы заставить ее супруга подуть в Койнид и разбудить короля Ангавара, — отозвалась та, что первой приветствовала смертных девиц. — Слишком уж наш принц истосковался в изгнанье, соскучился по обществу Светлых, особливо королевского рода.
Ашалинда более не могла сдерживаться.
— Ваш принц — злобное и гнусное существо! — вскричала она. — Только самый гнусный негодяй способен на такое подлое убийство!
С громким хлопком погасли свечи. А когда глаза пленниц привыкли к темноте, при свете звезд стало видно, что в комнате только и осталось, что несколько огарков свечей да несколько груд заплесневелой соломы на полу.
— Ну, — задумчиво проговорила Кейтри, — может быть, принц вовсе не хотел, чтобы Накалэвие убил королевскую чету. Может, он думал, король Джеймс сразу затрубит в Койнид и Ангавар еще успеет их спасти…
— Ты что, уже тоже подпала под его чары? — презрительно спросила Ашалинда и, не заботясь о том, что снаружи может поджидать хобгоблин, распахнула дверь и зашагала вниз по лестнице. На счастье, никаких чудищ там не оказалось.
По крепости гулял ураганный ветер. Здание — если это можно было назвать настоящим зданием — содрогалось до самого основания. То с одной стороны, то с другой грохотал гром. Ветер принес издалека пение фанфар, что вплетались в звездную атмосферу Мглицы, точно журчание воды.
По залам Аннат Готалламора с криками металась мелкая нежить.
— Что случилось? — гадала Кейтри, цепляясь за руку Ашалинды.
Подруги стояли на дальней площадке замка, выглядывая в выходившую на запад бойницу.
— Не знаю.
Вскоре они узнали.
Стуча копытцами, к ним прибежал Тулли.
— Где ты был? — вскричали пленницы.
— Рыскал там-сям, для вас старался, девоньки, — пропыхтел он. — Вызнавал новости. Морраган возвращается из Аркдура. Он уже приближается.
Сердце Ашалинды сжалось в тугой комок. Девушка почувствовала себя совсем больной, разбитой, слабой. Хотелось убежать, спрятаться — нелепое желание: прятаться ведь было решительно негде. Личико Кейтри посерело, приобрело оттенок мокрого мела.
— Что же нам делать? — простонала девочка.
— А что мы можем, кроме как ждать? — ответила Ашалинда. — Наша судьба не в наших руках — пока еще.
— Что вы имеете в виду?
Кейтри дернула госпожу за рукав. Однако времени на объяснения уже не было. Гром загрохотал снова, уже ближе, на сей раз в громыхание вплетался серебристый перезвон колокольчиков на упряжи скакунов Светлых. С запада мчалось величественное войско: кони с черными гривами, всадники в черных плащах, все в драгоценностях, сверкающих, точно оперение сказочных птиц. Летучий отряд опустился меж крыш и башен крепости — и твердыня содрогнулась. Крики и ржание лошадей заглушали даже рокот грома.
Последние замешкавшиеся всадники еще кружили над Ан-нат Готалламором. Тулли тихонько произнес:
— Ну вот. Кажется, Фитиах вернулся.
Весь замок словно сковали стальным обручем. Ашалинда набросила на стриженую голову тяжелый бархатный капюшон. Лицо ее потонуло в глубокой тени.
— Быть может, он ничего не заметит, — в отчаянии ломала руки Кейтри.
— Едва ли сия подробность уклонится от его взора. Без сомнения, он уже обо всем знает. Не трясись! Или ты принимаешь его за учителя, который будет бить нас по рукам за непослушание? Да и что мы такого сделали? Если у меня острижены волосы, что ему до того?
— Он рассердится. Уж это точно.
— Плевать мне на гнев Моррагана, — беззаботно отозвалась Ашалинда, но и она дрожала.
Внезапно сумрачный чертог наполнил запах моря и гниющих водорослей. Под аркой, оплетенной каменным плющом, возникло двое рослых мужчин. Из теней вокруг вынырнула группка спригганов, хвосты их подрагивали и изгибались в мстительном нетерпении. Злобные духи повелительно поклонились пленницам, а потом вдруг задергались и запрыгали, как будто их жалили осы — видно, досадовали, что им приходится выражать почтение смертным.
