САЙЛЕС. Ничего такого, что не может излечить смирительная рубашка и лоботомия. А может, лоботомию следует сделать мне.

МАДЖЕНТА. Значит, ты не был у соседей?

САЙЛЕС. Зашел на пару минут. А что тебе с того? Ты опаздываешь на автобус?

МАДЖЕНТА. Мне не нравятся, что эта ужасные простолюдины живут так близко от нас.

САЙЛЕС. Что ж, продолжай играть на пианино, и они, вероятно, переберутся на Борнео. Вопрос в том, случится этого до и после того, как я суну в карманы по наковальне и прыгну в озеро?

МАДЖЕНТА. Почему этот человек твой друг? Почему он женился на этой никчемной девице со свалки?

САЙЛЕС. Если ты не знаешь, я тебе объяснить не смогу.

МАДЖЕНТА. Как может уважающий себя мужчина жениться на такой швали?

САЙЛЕС. Ты ее видела. Вот и скажи, почему, по твоему разумению, он на ней женился?

МАДЖЕНТА. Я могу понять, что он нашел ее привлекательной в вульгарном, животном смысле этого слова, но почему у него возникла потребность жениться? Насколько я понимаю, за четвертак она делала что угодно и с кем угодно.

САЙЛЕС. Что ж, одолжи мне четвертак, я пойду и выясню, так ли это.

МАДЖЕНТА. Этих людей со свалки приличными не назовешь. Руксы, Прокторы, Кроули. Ни один уважающий себя человек общаться с ними не будет.

РЕМ. Барбари? Встает луна. Речные раки переходят дорогу.

САЙЛЕС. А кто, по-твоему, ты. Одна из Плантагенетов?

РЕМ. Грунионы надели галоши. Волосы уже отрастают у меня на ладонях.

МАДЖЕНТА. До моей неудачной женитьбы я была Потдорф. И очень этим гордилась.

САЙЛЕС. Ах, Потдорф. Она была Потдорф. Из знаменитой династии Потдорфов.

МАДЖЕНТА. И, разумеется, в девичестве мама была Макгорт.

САЙЛЕС. Макгорты жили в лачуге и ели грязь.

МАДЖЕНТА. Девушкой я умела читать на латыни. Моя семья – добропорядочные, уважаемые христиане.

САЙЛЕС (идет к бару, наполняет стакан). Да. Они знали, как замучить человека, не прикасаясь к нему.

РЕМ. Мои глазные яблоки начинают светиться красным. Тебе лучше уйти в погреб и закрыть дверь на засов.

МАДЖЕНТА. По крайней мере, я всегда могу рассчитывать на моих родственников, если они мне понадобятся. Можешь ты сказать то же самое о твоих?

САЙЛЕС. Я вполне могу рассчитывать на моих. Они все умерли.

МАДЖЕНТА. Нет, не все.

САЙЛЕС. Они все на небесах. Такая жалость, что я не с ними.

(САЙЛЕС пьет. Крики козодоев).

ГРЕТХЕН. Всю жизнь мою мать преследовали крики козодоев и вызванные ими воспоминания о дяде Реме, который воспитал ее саму и ее сестру.

РЕМ. Если слушать этих птиц, есть шанс расслышать тайные послания.

БАРБАРИ. Мой дядя Рем мог часами сидеть и наблюдать за птицами.

РЕМ. У птиц есть своя криптография. Ты знаешь, что такое криптография? Это тайнопись, закодированные послания. Я узнал об этом из книги, которую нашел на свалке. Нет необходимости куда-то идти, чтобы что-то искать. Все само приходит к тебе.

БАРБАРИ. Я верила, что козодои – мои погибшие родители, пытающиеся как-то общаться со мной. Но я никогда не могла понять, что они говорят.

РЕМ. Птицы могут многому научить нас. Нужно только разгадать код. Но сначала надо научиться слушать. Никто во всем чертовом округе не знает, как слушать. Потому что для того, чтобы слушать, надобно держать свой чертов рот а замке, а этому мы не обучены. Все постоянно говорят одновременно, днем и ночью, особенно в моей голове. Иногда такое ощущение, что в ней собирается все население ада, и каждый читает энциклопедию с заду наперед. Я нашел на свалке прекрасную энциклопедию. Ладно, ее часть. Могу посмотреть тебе любые слова, которые ты хочешь знать с буквы «е» до буквы «п».

БАРБАРИ. Там написано, почему ты запираешь меня в овощном погребе?

РЕМ. Я запираю тебя в погрееб, потому что дал слово твоим родителям. Обещал всегда заботиться о тебе.

БАРБАРИ. Как ты мог им такое обещать? Они умерли.

РЕМ. Они приходили ко мне во сне.

БАРБАРИ. Мои родители приходили к тебе во сне и сказали, что ты должен запирать меня в овощном погребе?

РЕМ. Насколько я помню, да.

БАРБАРИ. Но это неправильно. Ты не думаешь, что это неправильно?

РЕМ. В снах нет ничего неправильного. Даже собакам снятся сны. Я не знаю, что им снится. Наверное, другие собаки. Гоняющиеся за зайцами. Поедающие собачье дерьмо. Черт, возможно, это снится моим детям. У Доббса мозги хорька, а в голове Лемюэля, должно быть, старый автомат для продажи шариков жевательной резинки. Полагаю, сама идея поедания собачьего дерьма слишком сложна для этих двух гигантов мысли. Их мозги плодовой мушки ее не ухватят. И люди удивляются, почему я пью.

БАРБАРИ. То есть ты не думаешь, что это неправильно, запирать маленькую девочку в погребе?

РЕМ. Сладенькая, я – свободный белый американец с ружьем. Мы всегда правы, потому что Бог на нашей стороне.

БАРБАРИ. Откуда ты знаешь, что Бог на твоей стороне?

РЕМ. Потому что мы сделали его по нашему подобию. Так сказано в Библии.

БАРБАРИ. Не сказано там так. Где так говорится?

РЕМ. Ты должна научиться читать между строк.

БАРБАРИ. Иногда, пытаясь читать между строк, ты уделяешь достаточно внимания строкам, между которых пытаешься читать.

РЕМ. Барбари, никогда не показывай людям, какая ты умная. В этом мире нет ни одного болвана, который не возненавидит тебя, узнав, что под шляпкой у тебя не только волосы. Прячь зажженный фонарь под ведром и держи заряженное ружье за дверью в кухне. Так частенько говорил твой дедушка Скутер. Конечно, он был совершенно безумен. Это такая семейная традиция. Только я – исключение из правила… Собственно, я ничего не имею против безумия, но совершенно не получается. Я в таком же здравом уме, что и дохлая сова.

(Громкое тиканье напольных часов).

МАДЖЕНТА (теперь сидит на диване). Маленькой я каждый вечер лежала в кровати, слушая сов, а в коридоре тикали напольные часы.

БАРБАРИ. Я хотела только одного – выбраться из того места. Все равно, как.

МАДЖЕНТА. Я всегда ассоциировали дедушку с этими часами. Думала, что бабушке приходится вставать глубокой ночью и заводить его, чтобы он ходил. Я решила, что именно этим объясняются странные вскрики и стоны, которые доносились из их спальни.

ГРЕТХЕН. У каждой семьи есть темная сторона.

МАДЖЕНТА. Это правда, в семейной жизни я не так счастлива, как надеялась. Но кто счастлив? Этого не скажешь даже о людях в комиксах.

ГРЕТХЕН. Вся любовь создана из тьмы.

БАРБАРИ. Когда мне исполнилось четырнадцать лет, меня ассоциировали с сексом. Мужчины не могли оторвать от меня глаз. Особенно от моей груди. Кто-то пустил слух, что я – подстилка для всех. Я ненавидела мужчин. Ненавидела их взгляды, которыми они раздевали меня, их разговоры за моей спиной. Иногда мне хотелось умереть. Но я лелеяла надежду, что придет день, когда кто-нибудь заберет меня отсюда. Я хотела увидеть океан. Я думала, что, добравшись до океана, смогу смыть с себя все грехи и вновь стать чистой. Любая женщина, думающая, что мужчина может ее спасти, безумна.

ГРЕТХЕН (обращаясь к МАДЖЕНТЕ, много лет спустя). Почему вы вышли за Сайлеса?

МАДЖЕНТА. За кого?

ГРЕТХЕН. За Сайлеса.

МАДЖЕНТА. Какого Сайлеса?

ГРЕТХЕН. Сайлеса. Вашего умершего мужа. Сайлеса.

МАДЖЕНТА. А что с ним?

ГРЕТХЕН. Почему вы за него вышли?

МАДЖЕНТА. Господи, не могу вспомнить. А если бы смогла, хотела бы забыть. Почему кто-то выходит за кого-то? Почему ты вышла за моего сына Клайда? Он выглядит, как лось. Ты смотришь ему в глаза и говоришь себе, вот оно, то самое, что ты искала. Но это иллюзия, порожденная отчаянием. В отчаянии ничего привлекательного нет. Только некая предрасположенность к жестокости. Половой акт – это очень жестокое взаимодействие, близко связанное с убийством. И по звукам они похожи. Плотские утехи – удел глупых и отчаявшихся. Ни один человек в здравом уме не захочет, чтобы его касался кто-то другой. За всю историю человечества непосредственный контакт не приводил ни к чему хорошему. Принеси мне стакан «Овалтайна».