— Ты не чужой мне, пи. Что бы ни случилось, я все еще хочу помочь тебе.

— Конг, хватит. Прекрати… — лидер инженеров неестественно побледнел, и это было заметно даже в свете фонарей. Юноша поспешил вскочить с мопеда, чтобы поддержать его за локоть. Студент экономического факультета готов был поклясться, что старшего чуть пошатнуло, и это решило вопрос окончательно.

— Я провожу тебя.

— Нет.

— Да, — в обращенных к нему глазах зрачки расширились еще больше, и это уже было невозможно объяснить лишь нехваткой света. Страдание… откуда оно?

— Ненавижу тебя, — так глухо, на грани слышимости… но теперь уже первокурснику приходилось справляться с лезвием, что провернулось в его сердце.

— Пусть так, пи. Сейчас это не важно. Пойдем. Здесь нам делать нечего, — подхватив их вещи с мопеда, Конгфоб пошел к общежитиям первым. Споры были абсолютно бессмысленны, и не приносили им обоим ничего, кроме гнева и обиды. Но… по-другому почему-то не получалось. Понимание этого рождало невыразимую горечь, только как от нее избавиться?

До самой комнаты старшего они так больше ничего друг другу и не сказали. Лишь у дверей первокурсник вновь напрягся, боясь, что им предстоит очередной раунд изматывающих препирательств, но наставник все так же безмолвно открыл замок и прошел внутрь, даже не взглянув на него и не пытаясь как-то остановить. Столь демонстративное нежелание замечать его присутствие, ранило ничуть не меньше, чем недавние слова, и все-таки… Конгфоб по-прежнему не готов был отказаться от возможности получить подтверждение того, что Артит выполнит все, что нужно для лечения.

Студент экономического факультета с усилием переступил порог комнаты лидера инженеров и огляделся. С первого взгляда практически ничего не изменилось, но в то же время казалось совсем другим. Совсем как сам третьекурсник. Который, кстати, дошел до кровати и просто рухнул на нее лицом вниз, полностью прекратив реагировать на мир вокруг. Чуть-чуть постояв на месте, Конг дошел до стола и оставил там вещи старшего. Прошелся по комнате и поискал еду. Конечно, ничего не обнаружил. Мельком взглянул на наставника. Тот все-таки повернул голову в сторону, чтобы хоть как-то дышать, но уже умудрился уснуть. Все было так знакомо… но юноша прекрасно понимал, что как раньше уже не будет.

Отрешившись от ненужных сейчас мыслей, Конгфоб отправился на фудкорт. Список того, что нужно было купить, он составил еще на обеде. И пусть он не думал, что его намерение позаботиться о старшем осуществится именно так, четкие пункты плана помогали концентрироваться и не давали соскальзывать на бесплодные размышления. Суп-пюре на ужин, суфле на завтрак, фрукты, чтобы перекусить, клубничное молоко… польза от последнего была сомнительной, но хотелось, чтобы не только здоровье, но и настроение лидера инженеров чуть улучшилось. Конг помнил с каким удовольствием Артит всегда приникал к тонким трубочкам стаканов со сладким напитком. Сейчас это тоже было не лишним. Вздохнув, первокурсник все-таки взял розовое молоко, попросив налить его безо льда.

Последним местом, куда он зашел, прежде чем вернуться назад, стала аптека. К счастью, там он пробыл совсем недолго, и в итоге на все у него ушло не больше сорока минут. Когда он снова переступил порог комнаты старшего, тот по-прежнему спал. Увы, это не продлилось долго. Пока Конгфоб раскладывал принесенное на столе и на подносе, лидер инженеров очнулся, и, стоило младшему обернуться на шорох позади, как он столкнулся со взглядом наставника. Лихорадочным и слегка расфокусированным.

— Ты… что ты тут делаешь? Почему до сих пор не ушел? — говорить Артиту было явно тяжело, но это его не останавливало. Старший с заметной заторможенностью уселся на кровати и прислонился к ее спинке, не отрывая взгляда от самого Конга. С таким выражением лица, будто это первокурсник нашел себе другого и объявил ему об этом, а не наоборот. Подобная несправедливость некстати встрепенулась внутри вспышкой возмущения, и студенту экономического факультета пришлось сжимать зубы, чтобы не высказаться, что он думает о подобном отношении, вслух. Он не хотел тратить ни свои, ни силы наставника на склоки. Хотя ответ все равно получился резковатым.

— Я уходил, но снова вернулся. Ты же не позаботился о еде для себя. Мне порою кажется, что младший здесь ты, пи. Вот. Поешь, наконец, — взяв в руки поднос, на котором он успел разложить ужин, Конгфоб пересек комнату и поставил его на тумбочку у постели. Глаза у третьекурсника за долю секунды стали неестественно огромными, хотя смотрел лидер инженеров даже не на него, а на стакан с клубничным молоком. Чуть помедлив, юноша продолжил несколько неуверенно. — Или попей. Тебе же нравится молоко.

— Нет… оно мне не… не… нравится, — внезапно упавший до еле слышно шепота, надломленный голос наполнился таким страданием, что первокурсник мгновенно сел на кровать, разворачивая Артита к себе и вглядываясь в затянувшиеся странной пеленой глаза наставника. — Оно мне не нравится. Никогда… не нравилось. И ты… тоже. Конг, я… я не милый. Совсем. Не тихий, не нежный и не спокойный. Я притворялся все это время. Я… просто… хотел тебя. Я — подонок. Правда. Испо…льзовал тебя. И… ты… был прав. Но… не надо так. Больше. Не надо. Ты же… другой. Не такой, как я. Перестань… прошу… уйди…

Первые слезы стали срываться с черных ресниц старшего еще в середине этой странной, совершенно необъяснимой речи. Неожиданно… и страшно. Первокурсник ни в тот момент, ни когда-либо потом не смог бы сказать, что вызывало больший ужас: эти чудовищные, направленные на самого себя слова или эти прозрачные капли, что текли по покрытым румянцем жара щекам. Так… не должно было быть. Никогда. Это неправильно. Противоестественно. Конгфоб протянул руки, обхватил скулы лидера инженеров ладонями и начал осторожно стирать соленую влагу, постепенно притягивая Артита все ближе к себе. На ненавистном «уйди», третьекурсник уже сидел на его бедрах, впиваясь пальцами в его плечи и тяжело… надрывно дыша. Юноша не знал, к чему он должен прислушаться сейчас: к отчаянной, полной невыразимой боли просьбе старшего или к своей собственной абсолютной убежденности — так делать нельзя. А как? Как можно? У него не было правильного ответа. Снова. Какой же он дурак… Через силу улыбнувшись непослушными губами, Конг все-таки прошептал:

— Я уйду, пи. Обещаю. Как только высохнут твои слезы… я уйду, — ложась на кровать на бок, мягко утягивая за собой Артита, юноша видел, как обреченно закрывает глаза наставник, чувствовал, как по телу старшего пробегает неконтролируемая дрожь, но… это руки лидера инженеров возвращали ему объятия и это сам третьекурсник прятал свое лицо в футболке на его груди. Он все еще мог подарить пи утешение, и это было единственно важным на данный момент. Потом… потом он выполнит свое обещание и уйдет. Но уйдет не просто так, а отправится к Брайту. Из всех возможных источников информации тот казался наиболее открытым и дружелюбным. Сейчас, когда его собственное состояние оставляло желать лучшего, это тоже имело значение. Ждать же и дольше было невозможно. Нужно было понять, что именно произошло в эти проклятые выходные, и отчего старший все сильнее бьется в невидимом капкане, с каждым разом раня себя все серьезней. Нужно было… прекратить все это.

========== Часть 60 ==========

Минут через пятнадцать после столь неожиданного срыва Артит уснул. Конг, по-прежнему прижимающий его к себе, понимал, что обязан выполнить свое обещание и оставить лидера инженеров одного, но сделать это по-прежнему было непросто. Первокурсник не представлял, как будет чувствовать себя старший, когда проснется, и насколько тяжелым окажется его эмоциональное состояние. О наставнике нужно было позаботиться. Другое дело, что как раз-таки его забота сказывалась далеко не лучшим образом… Любое решение: что уйти, что остаться — несло с собой потенциальную угрозу, предсказать последствия которой было абсолютно невозможно. Почти десять минут Конг провел в циклично повторяющихся сомнениях, пока в очередной раз не напомнил себе, что дал старшему слово и должен его сдержать. Просьба Артита вмещала в себя слишком много отчаянья, чтобы заставлять третьекурсника переживать подобное вновь.