Именно так считал Конг. Именно это он повторял себе в тот вечер, точно также, как и во все последующие за ним дни «вместе» с Артитом. Именно это, но… по-прежнему было тяжело. Очень. Номинальное признание их парой практически не изменило модель их взаимоотношений. Упрямо поджатые губы старшего легко позволяли слетать с них холодным, а порой и довольно жестоким словам, но не пытались делиться радостью. Хотя и было ли с чего? Большинство их разговоров сводилось лишь к тому, что кому задали на занятиях или кто будет платить за ужин. Или завтрак. И вот это, наверное, было единственным существенным изменением в их жизни — ночи вдвоем…

Они были. Много. Гораздо больше, чем Конг разрешал себе надеяться для столь шаткой стадии их отношений изначально. При том, что сам он никогда не настаивал на близости, покорно уходя после коротких вечерних посиделок на фудкорте с наставником домой. Артит никогда не звал его к себе, но… исправно приходил к нему. Даже когда начались экзамены, и времени на «всякие глупости» у лидера инженеров не оставалось не только на словах, но и на самом деле. Заявив единожды, что с ним ему спится лучше, третьекурсник предпочитал больше к этой теме не возвращаться, но зато практически каждый вечер, ближе к одиннадцати, появлялся у его дверей. То, что спать они ложились после этого далеко не сразу, наставника, похоже, не беспокоило. В это время Артит отдавался по-настоящему, позволяя ему все: не одергивая на каждом признании и не отстраняясь от его прикосновений с предупреждающим — «Конгфоб! Не здесь». Здесь были только тихие выдохи: «Кооонг» — и искусанные в кровь губы — безуспешные попытки удержаться в более-менее сознательном состоянии во время захлестывающего наслаждения слишком часто основывались у старшего на физической боли. Студент экономического факультета пытался отучить наставника от этого, почти не отрываясь от его губ в процессе их ласк, но тот все равно умудрялся оставлять терзающие душу юноши метки. Одного взгляда на них хватало, чтобы на Конга словно наваливалась неподъемная каменная плита. Он не справлялся, не справлялся… и не знал, что еще можно сделать. Все его попытки поговорить разбивались о демонстративно предупреждающий взгляд днем, и об болезненно беззащитный — вечером.

— Ай’Ун?!

Удивленный возглас, который прозвучал совсем рядом от них спустя три недели после того памятного возвращения из поездки, в которой первокурсники свои университетские «сердца» получили, а он — отдал, ни на секунду не задержал студента экономического факультета, пусть короткое «Ун» и отозвалось чем-то приятным в душе. Они с Артитом шли через ближайший от общежитий парк, и первокурсник делал все, чтобы хоть как-то взбодрить утомленного экзаменами старшего. Для того, чтобы вытащить свое Солнце на «свидание» Конгу пришлось приложить немало усилий этим утром, и он не собирался отвлекаться ни на что иное. Короткая прогулка на свежем воздухе должна была пойти наставнику на пользу, несмотря на то, что сам лидер инженеров был с этим категорически не согласен. О чем не забыл упомянуть уже раз двадцать, хотя вышли они всего полчаса назад. Конечно, ни на что другое Конгфоб и не рассчитывал, наученный горьким опытом предыдущих дней, но сегодня было немного обидно, и он очень старался это преодолеть незаметно для любимого. Только вот его собственная накопившаяся за это время усталость была в этот раз особенно сильна.

— Ай’Ун! — повторный, уже полный уверенности, оклик раздался еще ближе, а за ним появился и обладатель звучного голоса. Молодой красивый парень за пару шагов обогнал их сбоку, после чего остановился прямо перед ними, тепло улыбаясь. Смотрел он при этом исключительно на третьекурсника. — Ну ничего себе! Не ожидал увидеть тебя здесь в разгар экзаменов. Ди говорил, что у тебя сейчас напряг с учебой, так что я сперва подумал, что обознался, но нет… Ты как? Стоит верить этому балаболу или все в порядке?

— Пи’Тум? — от озвученного наставником имени что-то внутри студента экономического факультета остановилось, а потом и вовсе ухнуло вниз — взгляд, которым текущий лидер инженеров посмотрел на своего предшественника, наполнился радостью настолько стремительно, насколько рядом с самим Конгом мог потемнеть, предвещая бурю. Уголки губ наставника чуть дрогнули, поднимаясь вверх, и все переживания, что студент экономического факультета давил в себе раз за разом за прошедшие дни, победно взревели, вгрызаясь в услужливо подставленное сердце. Этот парень — тот самый, о котором говорили друзья Артита. Тот самый, который причинил старшему столько боли, но… которому третьекурсник был по-прежнему рад. Конгфоб часто-часто заморгал, впиваясь ногтями в собственную ладонь и проходя через то, что так недавно проходил старший, но даже не осознавая этого. Все его силы уходили на то, чтобы удержать себя от безрассудств: одинаково неприемлемые желания — ударить впервые в жизни увиденного парня за прошлое, о котором, похоже, все уже позабыли, или развернуться на месте и уйти — устроили безумную вакханалию в его сознании. Видимо, он и вправду очень устал. Но… «Ун»… почему этот человек называет Артита так? — Что ты здесь делаешь?

— Ну вот… ты на самом деле удивлен? Или хочешь уйти от неприятной для себя темы? — бывший наставник чуть прищурился, по-прежнему улыбаясь, и помотал головой. — Не выйдет. Я слишком хорошо тебя знаю. Если тебе нужна помощь в занятиях, не стесняйся — говори. Я же твой старший — мы все через это проходили. Не заставляй меня чувствовать себя виноватым из-за того, что втащил тебя в наставничество. Если ты не сдашь, мысли о твоем грустном лице не дадут мне спать по ночам.

— Не думаю, что твои ночи будут бессонными из-за них, пи. Разве это я должен напоминать о том, что у тебя скоро свадьба? — Артит немного смущенно фыркнул и слегка покраснел, а Конгу захотелось заплакать. Желание это было еще более диким, чем все остальные, но разворачивающаяся перед глазами сцена просто сводила с ума. Первокурсник не хотел… не мог смотреть на это. В отличии от еще более широко улыбнувшегося Тума.

— Рад, что хоть ты об этом помнишь, а то сейчас я был у парней с четвертого курса, так половина перепутала дату, когда я их спросил, когда они должны прийти. Неужели я был таким же, когда сдавал сессию?

— Можешь не сомневаться, пи. Даже хуже, — пусть Артит и ворчал, но это звучало настолько несерьезно, что никому и в голову бы не пришло обидеться на него за такое. Тум и не собирался, он, наконец-то, перевел взгляд на Конга и теперь изучал его своими темными глазами, в которых, безусловно, светился ум. Первокурснику было тошно от всего, и от этого тоже, но он все-таки постарался выдавить из себя некое подобие вежливой улыбки. Не знал только — получилось ли?

— Хмм… Наверное. А твой спутник? Не представишь нас, Ун? — вопрос был нейтральным, но это «Ун»… Студент экономического факультета никогда не слышал, чтобы к Артиту так обращались, и все-таки это прозвище… оно настолько подходило его Солнцу, что казалось его частью. И Конг не хотел отдавать эту часть чужому человеку. — Мне кажется, мы раньше не встречались.

— А… — наставник немного замялся, подбирая слова, но первокурсник лишь выше приподнял подбородок и с несвойственным для себя нажимом припечатал:

— Я — его парень, пи. С вами мы действительно незнакомы, но я о вас слышал. Надеюсь, вы будете счастливы со своей будущей женой. Я же сделаю все, чтобы был счастлив он.

— Конг! Ты что творишь?! — вспыхнувший до кончиков ушей лидер инженеров дернул его себе за спину, одновременно чуть шагая вперед и прикрывая собой. — Прости, пи, он только на первом курсе, еще не научился следить за тем, что и как говорит. Он не хотел тебя обидеть. Не расстраивайся.

— Да я не расстроился… В отличии от него, — этот новоявленный знаток человеческих душ с искренним интересом будто препарировал его взглядом, и Конг не выдержал: дернулся назад… еще дальше… развернулся и почти бегом отправился прочь. Студент экономического факультета больше не мог находиться рядом с человеком, на которого было так искренне устремлено внимание его пи, его Солнца… Дорога перед глазами предательски размывалась, но первокурснику было все равно. Если бы он вернулся сейчас, то действительно перестал бы «следить» за тем, что говорит: и не только Туму, своему любимому — тоже. Конг оказался куда большим собственником, чем мог представить, но ничего не мог с этим поделать. Он по-прежнему не чувствовал никаких прав на того, кого так упрямо называл своим. Сколько бы раз они ни переспали, это не менялось… и это было неправильно. Он сам делал что-то неправильно.