А мама сказала, что любовь к порядку нужно воспитывать у собаки с первых часов появления в доме, и предложила через равные промежутки времени носить щенка в ванную комнату. Постелить там на пол газету и после сна и кормления сажать на неё малыша – пусть поймёт, что это его туалет.

– Но ещё лучше, – добавила мама, – если иногда минут на пятнадцать мы будем выносить его во двор и там тоже сажать на газету. Я в одной книге читала, что так формируют у щенков полезную привычку, а потом они подрастают и уже самостоятельно чистоту соблюдают.

Так и решили. А ковры на полу пока временно убрали.

Когда щенка впервые принесли домой, в квартиру на улице Чехова, он был похож на мягкую, тёплую коричневую варежку – настолько ещё был мал, даже глазки были немножечко мутные. Ну от силы неделя была ему от роду, а может, и того меньше. Как Ника сказала, он был собачий младенец.

Через месяц щенок окреп, глазки его прояснились и стали похожи на две крупные и блестящие бусины шоколадного цвета, а шерсть посветлела почти до цвета тёплого морского песка в солнечный день. Все пытались определить его породу, ведь родословной-то не было, но сказать что-нибудь определённое было пока невозможно. Просто милый малыш, и всё тут. Ничего больше не скажешь. Никаких признаков какой-либо породы.

Пёсик немного подрос и на толстых, уже более уверенных лапках постоянно обследовал квартиру, которая казалась ему необъятной. Но, как часто бывает со слишком любознательными путешественниками, щенка на каждом шагу подстерегали неприятности.

Он застревал между ножкой стула и стеной, громко шлёпался с дивана, если Ника его там оставляла одного даже на минуту, а однажды залез в папин ботинок, застрял там и от страха описался. А когда щенок кушал, то ступал в блюдце с молоком и потом оставлял по всей квартире молочные отпечатки своих лап.

Бегать с мокрыми лапами было неприятно, поэтому он бежал к Нике и просился на руки, чтобы вытереть лапы о её кофту.

Однажды мама решила снова постелить ковры на пол. Она по ним очень скучала и говорила, что не переносит двух вещей: когда на полу нет ковра, а на лампе – абажура.

– А как же щенок? – спросил папа. – Ведь он на улицу проситься не умеет, терпеть ещё тоже не может – не жалко ковра?

– Будем держать ситуацию под контролем, – важно сказала мама.

Но не тут-то было. Как только ковры снова оказались на полу в гостиной и в Никиной комнате, Бася стал вытворять странные вещи.

Он садился на ковёр, передними лапками, как лыжными палками, отталкивался и ехал на попе по ковру. Причём радовался ужасно.

– Что это он делает? – ужаснулась мама, увидев щенка, передвигавшегося по ковру столь необычным образом. – Он так играет или, простите, попу нашими коврами вытирает? Странная какая-то у него игра.

Ника покатывалась со смеху, папа тоже смеялся, а мама обиделась. И все ковры снова убрали и отвезли на всякий случай в химчистку.

Все родственники и друзья Никиных родителей, включая соседей, при каждом удобном случае брали щенка на руки, гладили, целовали и сюсюкали с ним, как с маленьким ребёнком. Звучало это примерно так: «Ах какой хорошенький мальчик!», «Просто прелесть какой милый щеночек!», «Ух ты маленький пуся-муся!».

И конечно, больше всех с ним возилась Ника. Наступило лето, каникулы, и она щенка просто с рук не спускала. Басик стал думать, что это его родная сестра или по крайней мере самый верный в семье друг.

Он как хвостик бегал за Никой по квартире, путался под ногами и очень переживал, когда она уходила в ванную комнату. Сидел под дверью, топорща ушки, и тоненько скулил.

– Бася, я душ принимаю! – кричала ему Ника. – Скоро выйду, не плачь!

Но у щенка глаза были полны ужаса: «Что там, за этой дверью, происходит и почему слышится сильный шум воды? А если дверь откроется, а Ники там нет?»

Бас в панике мчался на кухню и стонами привлекал мамино внимание, звал её, чтобы открыла дверь. Но мама в ванную комнату заходить не разрешала.

Нике было жаль щенка, и однажды, когда родители ушли на работу, она взяла его с собой пускать кораблики в ванне. Бася, встав на задние лапы, с интересом наблюдал за морской флотилией. Ника увлечённо делала волны для кораблей и вдруг заметила, что рядом не слышно громкого сопения. Обернувшись, она увидела, как её ненаглядный пёсик, вскарабкавшись на маленькую скамеечку, с довольным видом пьёт воду из унитаза.

– Эх ты! – закричала Ника. – А мы тебя ещё в морду целуем! Надо теперь тебе зубы почистить!

Девочка взяла щенка на руки. Бас отбивался, рвался снова к унитазу, но хозяйка держала его крепко.

– Что-то зубов у тебя слишком много, нужна щётка покрупнее, – задумчиво сказала Ника щенку.

И поскольку девочка она была сообразительная, то сразу же догадалась взять папину зубную щётку. Выдавив на неё зубную пасту, она запихнула щётку в пасть Басику. От неожиданности тот взвизгнул, лягнул Нику задней лапой, вырвался и убежал. Ника помчалась за ним, пытаясь поймать щенка и почистить ему зубы, но тот отчаянно стискивал челюсти и сопротивлялся. Так они бегали по квартире, перемазанные зубной пастой, пока не устали.

Вечером пришли родители, и папа, принюхавшись, сказал:

– Что-то у нас в квартире уж очень сильно зубной пастой пахнет, у вас тут ничего не случилось?

– Нет, мы просто зубы чистили, – сказала Ника, не уточняя, чью щётку они использовали.

Потом, вспомнив мамины «лекции» про гигиену, она тихо прокралась в ванную и выбросила папину щётку в мусор. Утром папа долго её искал, не нашёл и почистил зубы пальцем, намазав его зубной пастой. А вечером после работы купил новую щётку.

Наконец Басику исполнилось пять месяцев. Дома все с ним постоянно разговаривали. И мама, и папа, и Ника вели с ним длинные беседы на разные темы, а щенок внимательно слушал – и по глазам было видно, что он всё понимает.

Домашние только диву давались, какой он разумный и послушный.

Только скажут ему: иди сюда – он идёт, скажут: ложись спать – ложится, кладёт голову на лапы и смотрит с вежливым выражением: мол, я спать-то совсем не хочу, но с удовольствием полежу, если вы просите.

А если все смеялись, то Бася носился как вихрь по квартире, прыгал, лизал всех в лицо и смеялся одними глазами, принимая участие в веселье.

Все его очень любили и удивлялись только, почему он молчит и никогда не лает, даже не тявкнет ни разу.

– Наверное, он у нас немой… – тихо вздыхала мама. – Ну что поделаешь, будем любить его и таким. Зато он у нас самый умный пёс на свете. Вот только когда же он начнёт в туалет проситься на улицу, а то очень уж хочется ковры на пол вернуть.

Наконец малыш перестал делать лужи на полу и начал проситься гулять. Делал он это так. Молча подходил к маме или папе, клал свою голову им на колени и настойчиво смотрел в глаза: мол, ты что, по глазам не понимаешь, что мне выйти нужно?

А рано утром, когда ещё только светало и все сладко спали, Бася подходил к маминой и папиной кровати и клал свою мордочку на ноги. Причём исключительно на мамины. А если мама сразу не вставала, то он подходил ближе и клал свою голову прямо ей на лицо.