– Конечно, нет. Он деляга и прекрасно понимает, что Черная способна привлечь зрителя. Да и играть ей придется расчетливую ласковую стерву – она как раз такая по жизни. Пара скандальных телешоу перед премьерой – и успех проекту обеспечен. В общем, у них симбиоз. Полина обхаживает продюсера, чтобы другие не заняли теплое место.
Петелина покачала головой, ничего не сказав.
– Вас удивляют наши нравы? В полиции, видимо, не так? Наверное, у вас баб мало.
Они подошли к гримерной, дверь в которую была приоткрыта. Юшкевич заметила внутри женщину и ехидно прошептала, указывая глазами:
– Легка на помине.
Распахнув дверь, она превратилась в услужливую хозяйку:
– Привет, Полина. Давно меня ждешь?
– Сделай мне лицо, – не оборачиваясь ответила актриса.
– Тут к тебе следователь.
Красивая женщина с длинными черными волосами сидела за столиком, утыканным косметическими средствами, перед трехстворчатым зеркалом. Она не обернулась и на этот раз, сохранив спокойную уверенную осанку. Зеркальное отражение актрисы в повернутой створке изучило вошедшую, опустив взгляд в том числе и на пальцы.
– Ах, это вы. Хорошо пристроились.
– В каком смысле?
– Мужа нет, зарплата так себе, а дизайнерскую шубу кто-то подарил. Стриженная норка с роскошным собольим воротником явно не с барахолки.
«Наблюдательная и наглая, – отметила Елена и мысленно приободрила себя: – Встречают по одежке…».
– Полина, мне нужно задать вам несколько вопросов. Вы хорошо знали Рудакову? – деловым тоном спросила она.
– Это она меня знала, а я так, почти не замечала. Есть она или нет, какая мне разница?
– У Рудаковой была заметная роль недавно, а вы долго не снимались. Она могла составить вам конкуренцию.
– Кто вам сказал эту чушь? – Актриса обернулась, метнув молнию из темных глаз на гримершу. – Она?
– Полина, – осадила ее Юшкевич. – Милены больше нет.
– Я знаю, о покойниках либо хорошо, либо… – Черная закурила тонкую сигарету и после нескольких затяжек продолжила: – Мне все завидовали. Милена больше других. Рассчитывала занять мое место, пока я была с пузом. Не получилось! Зато умерла она, как назло, не вовремя.
– Вас расстроила ее смерть?
– Меня расстроил ее вид. – Дама с силой раздавила сигарету в плоской баночке. – Зря рано сюда приехала, теперь не смогу работать.
– Не беспокойтесь, сегодня съемок не будет.
– Съемки дело решенное, вопрос не в них. Вечером у меня спектакль. Будет английский режиссер, хочет меня посмотреть. Я должна отвлечься, забыть о неприятностях и сыграть. Сыграть! На сцене нет дублей. Вы понимаете это?
«В каждой профессии свои трудности», – подумала Петелина, а вслух спросила:
– Когда вы в последний раз видели Рудакову?
– Вчера, как и все. Милена отсвечивала здесь своим пластиковым лицом. Я с ней и словом не перекинулась.
– А вечером на парковке вы ее видели? Ваша машина была там, когда Рудакова направилась к своей.
– Моя машина всю ночь простояла около студии, потому что я уехала с Сониным. Вам уже растрепали про наши отношения?
«Да, определение «холеная сучка» достаточно точное», – мысленно согласилась Петелина.
– Значит, в момент убийства вас на студии не было?
Черная презрительно хмыкнула и промолчала. Елена сменила тему:
– Какая сумочка была у Рудаковой?
– Сумочка?
– Вы же чертовски наблюдательны, – поддела ее следователь.
Черная задумалась:
– Дайте вспомнить… Сумочка в цвет обуви и перчаток теперь моветон. Сумочка должна выделяться. Точно! Бежевая с крупной золотой застежкой. Ира, ведь так? – обратилась она к Юшкевич, словно к арбитру.
Та, подумав, кивнула, и Черная победно подняла взгляд.
– Бежевая среднего размера с золотой застежкой.
– Вы не разговаривали с Рудаковой, но возможно слышали, как она кому-нибудь звонила, договаривалась о встрече?
– Я не ищейка, и больше ничем не могу вам помочь. А вы мне – можете, если позволите забыть о неприятностях и подготовиться к важному спектаклю. – Черная выдала гневный взгляд, выдержала паузу и обратилась к гримеру: – Ира, давай начнем.
Петелина решила попрощаться:
– Если что-то вспомните про Рудакову, позвоните мне. Я оставлю визитку.
– Вспомнила. У вас дурацкий платок, он не подходит к шубе. Обратитесь к Марианне, она поможет.
Юшкевич приняла визитку вместо отвернувшейся актрисы и смущенно извинилась:
– Актеры такие ранимые. – Видя вопрос в глазах следователя, она тихо продолжила: – Марианна Фролова – художник по костюмам. Если надо, я сведу с ней.
Черная услышала и громко пожурила:
– Сводница! Смотри, как бы Марианна на следователя не запала.
Озадаченная Петелина покинула тесную комнату. Судя по табличкам на дверях, рядом располагались несколько других гримерных. Одна из дверей была распахнута, оттуда слышались женские голоса:
– Леся, ты такая спокойная, а я в шоке. Это ужас, ты видела ее?
– Зачем? Я не собираюсь смотреть на трупы. Не хочу волноваться.
– Мне бы твои нервы.
– Девочки, успокойтесь, ничего страшного не произошло.
На этот раз говорил мужчина. Его голос Петелина узнала и, воспользовавшись случаем, толкнула дверь:
– Вы действительно так думаете, Георгий? Убийство – это не страшно?
Возникла напряженная пауза. Помимо Чантурия в гримерной находились две девушки. Все были ошеломлены появлением следователя, но скрывали недовольство.
Режиссер нехотя выдавил:
– Даже в очень плохом надо искать хорошее – так сказал Сонин.
– Для начала давайте найдем самое плохое – убийцу, – парировала Петелина. – Познакомьте меня с девушками.
– Наши актрисы, Алена Ланская и Леся Нестеренко.
Ланская полыхнула сердитым взглядом, Нестеренко сдержано кивнула.
– Следователь Петелина. Меня интересует, что каждый из вас делал вчера после девяти вечера? И подробно, пожалуйста.
Ланская вопросительно переглянулась с Чантурия. Нестеренко потупила взор.
8
В этот день опросы коллег и соседей убитой мало что дали для расследования. Актриса проживала одна, явных конфликтов у нее не было, особых украшений и ценностей она не имела. Около девяти вечера Рудакова покинула студию, чтобы ехать домой. С тех пор живой ее не видели.
Домой Елена и Марат вернулись поздно.
На кухне их встретила Ольга Ивановна, как обычно ворчливая и недовольная:
– Явились, на ночь глядя. Кто, кроме меня, Насте ужин приготовит?
– Спасибо, мам, – устало поблагодарила Елена.
– Мойте руки, вам тоже кое-что осталось.
Елене есть не хотелось, зато Марат жадно принюхивался и стрелял глазами. Он с аппетитом накинулся на паровые котлетки с пюре. Елена решила ограничиться салатом.
– Ну скажи, зятек, зачем тебе женщина, которой никогда нет дома? Какая из нее хозяйка?
– Лена хорошая, – промычал Марат, не отрываясь от тарелки, – а вы еще лучше.
– Вот и найди такую, как я. Хочешь, с подругой познакомлю?
– А добавка есть? – Марат указал на опустевшую тарелку.
– Вот троглодит. – Ольга Ивановна выскребла из кастрюли остатки пюре и поставила ее в мойку под струю воды.
По телевизору показывали рекламу детского питания. Заботливый папа кормил очаровательного малыша с ложки. Елена улыбнулась, вспомнив наставления Астаховской о необходимости второго ребенка.
– Боюсь представить тебя в такой роли, – кивнула она на экран.
Валеев покосился на телевизор, выпрямился:
– А что, думаешь не справлюсь?
– Думаю, пришлось бы отмывать не только малыша, но и его папу.
– Папу, – осмысленно повторил Марат и с интересом посмотрел на Елену. – Справлюсь, не сомневайся. Да я бы ради нашего…
Он осекся, увидев, как Елена вздрогнула и опустила взгляд. Доели молча. Когда стали пить чай, Марат подмигнул Ольге Ивановне:
– Хорошую внучку вырастили: умную, красивую, спортивную. А о внуке никогда не думали?
Ольга Ивановна с подозрением посмотрела на Марата, перевела придирчивый взгляд на дочь:
