— Я и не знал этого, — ответил человек-манекен. — Я следил не за вами, а за убийцей.
Дайнович взглянул ему в глаза и замолчал. Сделал себе какие-то выводы. Потом встал, подошел к окну и распахнул его — чтобы дым вышел из комнаты. Повеяло ночной свежестью, и где-то близко, у реки, беспрерывное кваканье лягушек нарушалось лишь птичьим «чив-чив» и «тсвить-тсвить-тсвить» да прочим, что человеческому языку не повторить. И луна освещала ночные облака.
— Интересно, — стал задавать вопросы уже Алесь. — Так кто же убийца? Вы знаете его имя? Или можете хотя бы описать? И что вы видели? И зачем вы там были?
Человек не спешил с ответами, застыл на пару минут — словно опять сделавшись восковой фигурой.
— Я видел вас. А был там потому, что попросил об этом отец. Он сказал, что привезет какую-то ценную вещь, но это может быть опасно.
— Почему опасно? И чем?
— Он упоминал о какой-то «Черной ленте». Что это, я не знаю. Какая-то банда. Или тайное общество преступников. Отец попросил меня стоять у входа — караулить, выдавая себя за восковую статую. Я видел, как вошли вы. Вас встретил отец и его секретарь, они увели вас в директорский кабинет. Потом вошел еще один человек, он вез пустую тележку. Это и был убийца. Я тогда этого, конечно, не знал. Мы договорились, что если понадобится, отец засвистит в свисток — и появлюсь я как якобы представитель полиции. Но никакого свистка так и не раздалось… Затем снова показался этот тип с тележкой, в ней он что-то вез. Я тихо последовал за ним. Он подкатил тележку к грузовику с надписью «Фургон 99» и стал выгружать в него содержимое… Этим содержимым оказались тела моего отца и его помощника…
— Матерь Божья! — воскликнул Алесь. — Вы же свидетель преступления! Вы должны все это немедленно рассказать полиции! Кстати, вы так и не назвали нам своего имени…
— Поэтому и не назвал, — мрачно взглянул на него сын директора музея. — Полиция не должна знать моего имени. Иначе всю оставшуюся жизнь я проведу за решеткой. С убийцей я разберусь своими методами.
И он достал из кармана нож с выпрыгивающим лезвием.
— Понятно… — затянулся папиросным дымом профессор. — Расскажите, хотя бы, что было потом.
Человек в полицейской форме спрятал нож и продолжил:
— Поначалу, пан журналист, я подумал, что убийца моего отца связан с вами. Поэтому когда грузовик уехал, я стал следить за вами. Вы пришли к себе домой и вошли в подъезд. Тут к подъезду подъехал этот же «Фургон 99», из дома вышел убийца — он нес мертвое тело какой-то старой женщины, которое тоже упрятал в машине.
— Это наша консьержка пани Франтишка… — кивнул потрясенный Алесь.
— Не знаю, кто это, но потом убийца стал за вами идти по пятам, когда вы вышли, а чуть в отдалении следом тихо двигался грузовик. Тогда я понял, что вы тоже жертва этой «Черной ленты». В следующем доме убийца забросил в машину еще три трупа. Последний был в вашем плаще…
— Меня не убили, — переглянулся с профессором Минич. — Убийца ошибся. Но назовите же, наконец, имя этого убийцы!
Человек-манекен внимательно посмотрел на журналиста, потом поднялся со стула. Было похоже, что беседа подошла к концу.
— Да, вас не убили, — сказал он. — Но хотели. Возможно, вас снова попробуют убить. Поэтому я к вам и пришел. У нас с вами общий враг. Кто он, из-за чего все это — меня не волнует, я хочу отомстить за убийство моего отца. Не больше и не меньше. Кровь за кровь… Сейчас этот убийца здесь, я за ним проследил. И завтра я ему сделаю вот так… — он провел ногтем большого пальца по горлу. — И уеду туда, где меня никто не найдет.
— Но зачем вы все это нам рассказали? — спросил профессор.
— А затем, что может случиться и иначе. В таком случае вы отомстите за меня и за моего отца.
Он поднял с пола балахон ведьмы из Музея восковых фигур и, укрывшись им, пояснил, направляясь к двери:
— Не нужно, чтобы пошли слухи, что тут ночью видели полицейского.
А на пороге добавил:
— Если завтра утром вы не услышите новость о том, что кому-то перерезали горло от уха до уха, то значит — вы должны сделать то, чего не смог я. Вы доделаете за меня мою работу. Я оставил вам конверт в Музее восковых фигур. Пан профессор встречался там ночью с мерзким немцем, у которого трость и монокль. Вы беседовали, стоя возле нескольких восковых фигур. Одной из которых и я был… Так вот рядом с одной из них я спрятал конверт, в котором лежит фотография убийцы моего отца. Я сфотографировал его на следующий день. Эта фотография, кстати, помогла мне его здесь найти… Как и моя полицейская форма…
Сказав это, «призрак» ушел.
х х х
— Вот так история! — Алесь взглянул на профессора. — Объявился мститель… Живое привидение из Музея восковых фигур… Но кто же убийца? Кому он собирается мстить за убийство отца?
— Пока все в тумане… — Чеслав Дайнович, задумавшись, покачал головой и потушил окурок в пепельнице. — Он сказал, что убийца среди нас. Но кто?.. Хотелось бы заглянуть в оставленный нам конверт…
Вздохнув, он подошел к окну, чтобы закрыть его. За окном зашуршали кусты, и в тишине раздались едва слышные шаги.
— Нас подслушивали! — повернулся профессор, перейдя на шепот. — Весь наш разговор кто-то слышал! Я старый дурак, не надо было открывать окна…
— Прошу пана! — Алесь заставил Дайновича посторониться и выпрыгнул в открытое окно, оказавшись на траве.
На мгновение прислушался — справа вдалеке кто-то шел быстрым шагом, почти бежал. Журналист побежал следом.
Вот угол, конец здания. Минич остановился и стал всматриваться в темноту. Мрак, хоть глаз выколи, Луна скрылась за облаками, и никаких звуков, кроме кваканья лягушек и ночных трелей птиц.
— Холера! — плюнул он с досадой.
Постоял еще несколько минут — беглец испарился, словно его и не было.
Ночь и есть ночь.
Глава одиннадцатая,
в которой находят утопленника
На следующий день после завтрака Чеслав Дайнович ушел в Лошцу изучать местные архивы — он считал, что там, в костеле и управе, могут сохраниться документы, которые помогут в поисках чаши Ягайло. Алесь тем временем решил прогуляться и осмотреть окрестности. Его гидом и экскурсоводом стал Доминик Верас, который предложил журналисту взглянуть на местный фольварк.
— Это историческое место, которое более древнее, чем наш замок, — сказал, улыбаясь, он. На Верасе снова был светлый костюм, белые туфли и круглые очки. — В этом фольварке Радзивилл жил до постройки замка. Потом переехал в каменные стены, и место было почти заброшено. Но сейчас мы там кое-что восстановили… Обязательно об этом поведайте в вашем журнале. Вы же напечатаете статью о Лошицком замке, пан журналист?
— Ну, разумеется, — пообещал Минич.
День обещал быть теплым, ясным и безветренным, далеко у горизонта замерли редкие кучки облаков, а над головой небо было чистым и почти фиолетовым, и слепило глаза яркое солнце.
— Хорошо тут у вас… — с наслаждением признался Алесь, когда они направились через парк возле замка по одной из аллей. — Места замечательные… И воздух какой… И тишина… Рай для горожанина.
— Совершенно с вами согласен, пан журналист, — рассмеялся польщенный директор гостиницы. — Мне всегда приятно слышать такие слова от наших гостей. Только непременно расскажите это читателям.
Беседуя, они прошли две сотни метров, и аллея вывела их к старому поместью Радзивилла.
— Ну, вот мы и на месте, — оживился Верас. — Тут всему не меньше двух или даже трех веков. В этом фольварке традиционный для нашего Великого княжества Литовского набор деревянных строений: дом шляхтича, лямус, обора, стодола.
Кроме трех древних деревянных строений Алесь увидел еще колодец с журавлем, небольшой сад и пруд, на берегу которого примостилась полуразрушенная банька. За прудом начиналась березовая роща.
— Для Доминика Радзивилла этот доставшийся по браку фольварк, конечно, был бедноват, но ему, как и вам, понравились здешние места, и он решил построить рядом замок. А пока его строил, жил тут, — рассказывал директор гостиницы. — Кое-что мы здесь восстановили. Обора — то есть ограда, именно такие были в фольварках два века назад: без единого гвоздя.
