БЕККЕТ (читает записанное). Кварк? молвят лиликэп, шимусы и шустрилы. Заходите. Словеса и зануды, хрипит она.

ДЖОЙС. Захрдите?

БЕККЕТ. Да. Шимусы и шустрилы. Заходите. Словеса и зануды, хрипит она.

ДЖОЙС. Я не говорил «заходите».

БЕККЕТ. Говорили. Я услышал, что вы сказали, и записал.

ДЖОЙС. Заходите? Нора, я говорил «заходите»?

НОРА (выходит из кухни). Что?

ДЖОЙС. Я говорил «заходите»?

НОРА. Только что сказал. Или ты не слушаешь себя?

ДЖОЙС. Нет, вчера, когда диктовал мистеру Беккету?

НОРА. Да откуда мне знать, что ты говорил вчера? Или ты думаешь, я обращаю внимание на то, что ты говоришь?

ДЖОЙС. Вчера, ближе к вечеру? К нам кто-нибудь приходил?

НОРА. Только посыльный со старыми сапогами от Эзры Паунда. Почему этот человек всегда присылает нам сапоги? Он идиот?

ДЖОЙС. Тогда понятно. Парнишка постучал в дверь, когда я диктовал, я сказал «заходите», а мистер Беккет со свойственной ему скрупулезностью, записал это слово.

БЕККЕТ. Моя ошибка. Извините. Я его вычеркну.

ДЖОЙС. Нет, все нормально, оставьте.

БЕККЕТ. Оставить?

ДЖОЙС. Да. Оно мне здесь даже нравится.

БЕККЕТ. Но вы не… Я хочу сказать…

ДЖОЙС. В чем дело? Вас что-то тревожит, мистер Беккет?

БЕККЕТ. Нет. Хотя – да, немного.

ДЖОЙС. Включение в текст такого простого слова, как «заходите»?

БЕККЕТ. Но, если… Я хочу сказать, это не мое дело, но…

ДЖОЙС. Выкладывайте, не томите.

БЕККЕТ. Если бы посыльный не постучал в дверь в тот самый конкретный момент, тогда вы не произнесли бы «Заходите», это слово не попало бы в вашу книгу.

ДЖОЙС. Если бы дикий медведь не задержался, чтобы посрать в лесу, он бы поужинал отцом Малдуном. Мистер Беккет, вы должны доверять взаимосвязи вроде бы случайных событий. Что теперь? Вы не согласны?

БЕККЕТ. Я думаю, искусство – это не взаимосвязь случайного.

ДЖОЙС. Может – да, может – нет, но, надеюсь, нельзя исключить, что иной раз взаимосвязь случайного может быть искусством.

БЕККЕТ. Но вы могли сказать что-то другое.

ДЖОЙС. А что еще я мог сказать посыльному? Уходи? Поцелуй меня? Закуси трусиками своей сестры?

БЕККЕТ. А если ты пришел человек, продающий раков? Вы бы вставили «Не нужны мне раки» в вашу «Работу в работе»?

ДЖОЙС. Нет. Я люблю раков. Раньше я брал их у одной женщины в Сэндимаунте. Лицом она напоминала репу, но раки были отменные. Речь о том, мистер Беккет, что искусство во многом такое, каким я его творю, по крайней мере, мое искусство. Ваше может быть, каким вы пожелаете. Если будет на то ваше желание, это может быть многостраничный трактат о вашем запоре.

БЕККЕТ. Так человек выбирает искусство или искусство выбирает человека?

ДЖОЙС. Искусство выбирает человека, если он, человек, хочет быть выбранным. Но выбора по этой части у человека нет. И человек не должен считать себя выбранным навсегда, а неправильный выбор – это катастрофа, абсолютная смерть, но в итоге, если человек выбран, без последствий не обойтись, и последствия выбирают человека, тогда как человек последствий не выбирает. Господи, да что я тут наговорил? Такое ощущение, что уподобился Гертруде Стайн.

НОРА. Ты только раз встречался с Гертрудой.

БЕККЕТ. Да, на один раз больше, чем следовало.

ЛЮЧИЯ. Кто-нибудь хочет фруктовый пирог?

ДЖОЙС. А вот и приятное взгляду произведение искусства.

БЕККЕТ. Фруктовый пирог?

ДЖОЙС. Нет, моя дочь.

ЛЮЧИЯ. Я – не произведение искусства, папа.

ДЖОЙС. Ты – просто чудо.

ЛЮЧИЯ. Я бы предпочла, если ты ничего не имеешь против, не быть чудом, папа.

ДЖОЙС. Почему, любовь моя?

ЛЮЧИЯ. Потому что к чудесному нельзя прикасаться. На него можно только смотреть и восторгаться.

ДЖОЙС. А ты не хочешь, чтобы тобой восторгались?

ЛЮЧИЯ. Я бы предпочла, чтобы ко мне прикасались.

(Она смотрит на БЕККЕТА. ДЖОЙС смотрит на БЕККЕТА. БЕККЕТ смотрит на свои руки. Пауза. Громкий стук в дверь).

ДЖОЙС. Заходите.

(БЕККЕТ записывает).

(ЛЮЧИЯ на диване).

ЛЮЧИЯ. День за днем он приходит к нам, и в те дни, когда моего отца нет дома или он занят с кем-то еще, мне вменяется в обязанность развлекать мистера Беккета в гостиной. А поскольку очень быстро стало понятно, что мистер Беккет инициативу не проявляет, я наконец-то решила сделать первый шаг. (БЕККЕТ подходит и садится на диван, но не рядом с ЛЮЧИЕЙ. Тикают часы). Вы боитесь меня, мистер Беккет?

БЕККЕТ. Боюсь вас? С чего мне вас бояться?

ЛЮЧИЯ. Вам вроде бы никогда не хочется остаться со мной наедине. Вы предпринимаете немалые усилия для того, чтобы в комнате, кроме нас, находился кто-то еще. Это нормальное отношение к такой симпатичной молодой женщине, как я?

БЕККЕТ. Я стремился не навязывать вам свое общество.

ЛЮЧИЯ. Но мне ваше общество по душе. С вами куда лучше, чем с этим старым занудой мистером Макгриви или с весьма странным, с причудами, Эзрой Паудом. Мистер Паунд не очень-то вас жалует, знаете ли. Он называет вас высоким, унылым ирландцем. Я уверена, что он медленно сходит с ума.

БЕККЕТ. А кто нет? Кроме того, я высокий, унылый ирландец. В этом наблюдении нет ничего безумного.

ЛЮЧИЯ. Может, он еще не безумен, но проводит подготовительную работу. Я это вижу. Разумеется, он – поэт, а поэты всегда чуточку не в себе, и, если честно, некоторые говорят, что я сама довольно странная. Вы из их числа?

БЕККЕТ. Разумеется, нет.

ЛЮЧИЯ. Да, я не скрываю, что из всех живших и живущих я выше всех ставлю Чарли Чаплина и Наполеона, но не думаю, что из-за это меня нужно полагать странной. Я разработала гипотезу, согласно которой Чарли Чаплин и Наполеон на самом деле одна личность, что Наполеон никогда не умирал и вернулся Чарли Чаплином. Вы думаете, такое возможно?

БЕККЕТ. Я думаю, это маловероятно. Но возможно все.

ЛЮЧИЯ. Так вы полагаете, что я странная?

БЕККЕТ. Я полагаю, что вы – молодая женщина, умеющая думать, но еще не раскрывшая для себя, как с пользой использовать это умение.

ЛЮЧИЯ. Как тонко вы это прочувствовали, мистер Беккет. Вы когда-нибудь влюблялись?

БЕККЕТ. Нет.

ЛЮЧИЯ. Никогда?

БЕККЕТ. Насколько я помню.

ЛЮЧИЯ. Я влюблялась. В музыканта, которого звали Эмиль. Он был нормальным парнем, но, похоже, ему больше хотелось переспать с дочерью знаменитого мистера Джойса, а не со мной лично. У вас не было таких фантазий?

БЕККЕТ. Насчет музыкантов?

ЛЮЧИЯ. Насчет того, чтобы переспать с дочерью знаменитого мистера Джойса.

БЕККЕТ. Думаю, джентльмен не фантазирует о половых отношениях с дочерью своего друга.

ЛЮЧИЯ. Высокопарно, знаете ли. Не знала я, что вы – джентльмен, мистер Беккет. Одеваетесь вы точно не как джентльмен. Знаете, что мне нужно?

БЕККЕТ. Чтобы вас оставили одну?

ЛЮЧИЯ. Нет, меня и так слишком часто оставляют одну. Нет, мистер Беккет, мне нужна толика половых отношений.

БЕККЕТ. Простите?

ЛЮЧИЯ. Совокупление. Мне нужно совокупление. Я просто жажду совокупления. А вы?

БЕККЕТ. Нет.

ЛЮЧИЯ. Это означает, что в настоящее время вы ни с кем не совокупляетесь.

БЕККЕТ. В данную минуту – нет.

ЛЮЧИЯ. Но в недавнее время совокуплялись?

БЕККЕТ. Лючия, джентльмен…

ЛЮЧИЯ. Не нужен мне джентльмен, мистер Беккет. Мне нужен мужчина, который сдернет с меня трусики как следует выдерет.

БЕККЕТ. Понимаю.

ЛЮЧИЯ. Так вы совокуплялись с кем-то из моих знакомых?

БЕККЕТ (смотрит на запястье левой руки). Ой, как поздно!

ЛЮЧИЯ. У вас нет часов.

БЕККЕТ. Вы правы, но я услышал крик петуха. (Встает).

ЛЮЧИЯ. Петухи не кукарекают в полдень.

БЕККЕТ. Этот прокукарекал.

ЛЮЧИЯ. Я ничего не слышала.

БЕККЕТ. Может, у вас что-то с ушами. В любом случае, я должен быть в другом месте. (Направляется к двери).