Литмир - Электронная Библиотека

Да, в душе нашей есть что-то влекущее нас к Богу какою-то бессознательной силой.

Как подсолнечник так уж создан, что поворачивает к солнцу свою шапку, так и душа наша поворачивается к Богу, – и иногда в те именно дни, когда мы этого всего менее ожидаем.

И тогда вдруг становится ей понятным то, что было дотоль непонятным. И слезы умиления сменяют собою ожесточенную сухость.

Христос, Христос, к Тебе влекутся сердца, которые бы хотели Тебя ненавидеть. И на Тебя оглядываются те, которые бы хотели Тебя забыть.

Среди общих перемен, общей гибели и крушения, один неподвижно стоит Твой образ. И над ним горит двумя звездами, непостижимо слитыми в одну, Твоя незаходимая слава Божества и мученичества.

К жалящему тернию Твоего венца жадно тянутся люди, распаленные страшной и священной грезой пить с Тобой Твою муку.

И, преследуемый, осмеянный, вновь и вновь заушаемый и отрицаемый, один, один Ты владеешь веками – не как мечта, созданная человечеством, а как единая действительность, воплотившая свою мечту творчества и жертвы.

Мудрецы жаждали детской в Тебя веры, цари оставляли престолы, чтобы обнимать Твои сочащиеся кровью ноги и замирать в верности Тебе, смотря на безмолвие Твоей крестной муки.

И так стоишь Ты, веруемый, и теми, кто Тебя отрицает, чаемый, и теми, кто от Тебя отвернулся, – вечный, непоколебимый, неустранимый.

Глава II

Область веры. Ее сужение и расширение

В общежитии, когда говорят о вере и о религии, имеют обыкновенно в виду только одну ограниченную часть жизни.

Область веры подразумевают тогда, когда говорят о церковных таинствах, о храмах, иконах, мощах, богослужениях, говений, молебнах, панихидах. Но многие ли дают себе отчет в том, что вера должна проникать всю решительно жизнь человека – все его интересы, мысли, поступки, надежды, мечты и расчеты.

К религии истинно религиозного человека можно приложить слова, сказанные одним поэтом любимой и далекой женщине:

Везде и всегда ты со мною:
Ты со мной невидимка в мечтах,
В размышлении, в радости, в скуке,
В дуновеньи весны и в цветах,
И в звезде на ночных небесах,
В аромате, и свете, и звуке…

Вот когда первые христиане из язычества обращались ко Христу, они ведь не всегда уходили в пещеры, к аскетическим подвигам, в отшельничество. Не все из них также гибли на аренах. Многие оставались жить в миру, не прерывая своих прежних занятий. Сколько, например, известно великих святых, которые до своего крещения служили в войсках и, обратившись ко Христу, продолжали быть воинами, служа честно прежнему своему делу, и отказывались от повиновения только тогда, когда их принуждали отречься от Христа…

И Иоанн Креститель, когда к нему приходил креститься народ с исповеданием грехов своих, не отрывал народ от прежнего его быта, не приказывал бросать своих прежних занятий, но старался вносить новую струю благообразия, мира, доброты и добросовестности в эти занятия людей грубых и темных, но не лишенных светлых стремлений, что доказывалось уже самим их приходом к иорданскому пророку.

И наученный им воин помнил, что он не должен обижать беззащитных жителей, мытарь-сборщик податей помнил, что он не должен брать больше положенного… Новое что-то и лучшее входило в жизнь этих людей и незаметно ее преобразовывало.

Казалось бы, какое христианству дело до того, что я купец, и каково может быть воздействие христианства на меня в моем купеческом деле?

Воздействие может быть громадным: и воздействие как по приемам, которые внесет в дело моя христианская совесть, так и по целям, которые будет преследовать моя торговля.

Истинный христианин, например, никогда не позволит торговать себе таким товаром, который вредит людям, как бы этот товар ни был прибылен для купца.

В последние годы, например, многие получали крупные барыши от издания соблазнительных книг и таких же картинок. По развращенности своей люди жадно бросаются на такого рода издания, которые непременно склоняют их к соответствующим действиям. Попадая в руки юношества, порой еще чистого, эти проклятые книги и картинки возбуждают в них нечистые желания и бывают причиной их падений.

Так неужели же возможно, чтобы верующий человек решился на такое прибыльное и легкое, но предосудительное занятие?

Есть очень много занятий, которые ведут к верному и скорому обогащению, но о которых христианин даже страшится думать.

Будет ли, например, христианин, который по тому уже самому является народолюбцем, будет ли он, например, содержать кабак, зная, какое развращающее влияние имеет кабак на всю округу повсеместно, и особенно вследствие слабости русского характера, подрывая народный труд, семью, благосостояние населения, вызывая разорения, преступления? Кабатчик, можно сказать, пьет кровь народную, и этой крови христианин пить не будет.

Только полное недомыслие или, хуже того, постыднейшее из лицемерий – лицемерие перед самим собой и преступная неискренность перед Богом – только эти прискорбные явления могут объяснить то, что находятся люди, считающие себя верующими и разглагольствующие о высоких предметах и вместе с тем в своих имениях занимающиеся перегонкой хлеба в спирт, превращаемый в водку, в волнах которой тонет и гибнет сила великого русского племени.

Мне пришлось видеть обратное: как христианская совесть заставила владелицу одного крупного имения, женщину умную и направлявшую свою жизнь по Евангелию, заставила закрыть подобное заведение, давно существовавшее в имении.

В этом имении исстари работал пивной завод. За аренду его платилась хорошая сумма, представлявшая собой самый верный источник дохода. Как известно, пиво гораздо менее опасно для здоровья и для благосостояния населения, чем водка.

Но владелица имения вообще старалась об улучшении условий жизни окрестного крестьянства. В этих целях она завела церковное общество трезвости, устроила около церкви дом для чтения крестьянам с показыванием теневых картинок, украшала местные церкви, поддерживала школы…

И как женщина умная и искренняя, она поняла, что нахождение в ее имении завода идет вразрез с ее деятельностью для крестьянства. Она не стала успокаивать себя, как сделали бы другие, всякими натянутыми рассуждениями: что все равно, кто бы вино ни выделывал, нужное количество его будет пьяницами выпито, и если не у нее в имении, то у кого-нибудь другого выгонит это пиво этот самый арендатор завода, так что она, причиняя себе ущерб, не отнимает ни от чьих уст ни одной кружки этого довольно невинного напитка.

Она скорее решила пойти на убытки, чем заглушать тихий голос совести, советовавший ей прикончить это дело. И она прикончила.

Далее, христианин никогда не позволит себе вносить в свою торговлю те сомнительные приемы, на которых у некоторых торговцев вертится весь расчет: надуть в известной местности товаром дурного качества, но «показанным лицом», наибольшее количество народу и затем перекочевать в другое место для той же плутни.

Будет ли христианин набирать товар или деньги в долг с затаенной, но ему самому заведомой целью: не заплатить и объявить себя несостоятельным должником, припрятав деньги и переведя имущество на жену?

А ведь многие богатели такими мнимыми банкротствами, причем бывали случаи, что человек намеренно банкротился два-три раза, присваивая или, вернее сказать, воруя доверенные ему деньги, причиняя расстройство делам доверившихся ему лиц, – быть может, пуская некоторых по миру.

И потом как ни в чем ни бывало эти люди гордо жертвовали часть награбленных ими денег на храмы, как будто эта цена народной крови и народного несчастья могла быть угодной Богу!

Может ли христианин заниматься ростовщичеством, наживаясь на несчастьях или пороках людей, выдавая им такие суммы, которые страшным ростом в несколько лет увеличиваются в несколько раз?

4
{"b":"664498","o":1}