– Да не кипятись, Никифор, – заверил магистра Пастила. – Все исполню в лучшем виде.

Но благо никогда не дается людям в чистом виде, к нему всегда присоединяется зло. Успехам сопутствуют неудачи, удовольствиям – огорчения, и невозможно в полной мере насладиться счастьем. Так случилось и с ромеями.

Пастила и его стратиоты, вступили в цветущую страну и потеряли бдительность. Тут во всем было изобилие. Кругом богатые травой пастбища, где можно было выпасать коней и волов. Во дворах селений коровы и овцы, куры и гуси. В каждом амбаре много провизии и зерна, а в подвалах – неисчерпаемые запасы вин. А вокруг виноградники и фруктовые сады с прекрасными плодами.

Греческое население острова, подвластное арабам, без энтузиазма приветствовало своих «освободителей». Привычные, старые грабители всегда лучше новых. Старые завоеватели арабы установили на острове свои законы. Мягкие и справедливые. На острове чеканили свою монету. Продуктами своего труда земледельцы и рыбаки обеспечивали все население острова. Излишки сбывались, купцам из Всемирной торговой организации. К тому же ведь поработившие их мусульмане не преследовали местных христиан за их веру. А тут появились «освободители» единоверцы, которые стали беззастенчиво забирать продовольствие для нужд своей армии.

Сначала, как у себя дома, легионеры Пастилы разбили биваки, среди чьих-то садов, где имелись прозрачные источники и множество всевозможных плодов на деревьях. Каждый устраивал себе шалаш, где вздумалось. Лежа в тени, в зарослях плодовых деревьев, византийские ополченцы лениво жевали опадающие фрукты и все другое. Они чувствовали себя как в раю.

Потом им надоело пить сырую воду и легионеры мелкими группами стали наведываться в ближайшие деревенские подвалы за вином.

Обильная еда, вдоволь вина, солнечная погода и тишина превратили фракийцев в разомлевшую толпу. Вместо того чтобы строго следовать предписаниям: провести разведку, выставить дальние дозоры и ближние караулы, они полностью пренебрегли правилами безопасности и предались праздности.

Очень скоро находясь в приподнятом настроении, легионеры стали домогаться и местных женщин. Конечно же, они встретили яростный отпор селян. Тогда перепившие вина стратиоты и вовсе потеряли над собой контроль. Они почувствовали себя хозяевами положения и стали врываться в дома, как обычные разбойники. Мужчин избивали, женщин и девушек насиловали. Деревни подвергались разграблению. Особо приглянувшихся селянок, как рабынь, уводили с собой на забаву. Слухи о бесчинствах «освободителей» распространились по округе быстро. Селяне стали покидать свои дома, укрываясь в густых зарослях лесов и ущелий.

Разомлевшие воины, стали привыкать к вседозволенности и безнаказанности. При попустительстве своего начальника, они либо пили, либо спали, либо забавлялись с пленными женщинами. Такая вакханалия не могла продолжаться долго.

Казбек Робити Лад, сотня которого была придана отряду Пастилы, собрал куренных атаманов и есаулов.

– Браты! Атаманы! Вы видите, что твориться вокруг. Ромейские легионеры превратились в бродников волкодлаков.

– До бродников им еще далеко, – усмехнулся Карача. Сейчас они стали тем, кем и были до призыва. Сборищем пьяных мужланов! Остальные загалдели, зубоскаля.

– Зараза разложения может перекинуться и на нас. – Не принял шутливого тона Лад. – Я уже видел казар, которые упились в хлам.

– Чего же ты хочешь от нас Ладо! Может, сначала поговоришь с ромейским лонгином? – Предложил куренной Инал.

– Я уже пытался. Бесполезно, – возразил Лад. – Пастила постоянно пьяный, а когда трезвый, то держится высокомерно. Он указал мне на то, что я простой федерат. Наемник. А он высокопоставленный византийский вельможа. Еще он посоветовал мне не учить его командовать войском, ради сохранения моей собственной головы.

– Сученок! Он действует по принципу, что если нельзя предотвратить пьянку, то ее надо возглавить, – ухмыльнулся куренной атаман Баркут.

– Наверно, надо рассказать все нашему магистру! – Предложил Кахраман.

– Да? И кто же это сделает, – спросил атаман, в упор, глядя на него. Есаул смущенно отвел взгляд.

– А может ну их, этих ромеев? Вернемся к своим юртам на берег. А пьяные византийцы пусть тащат службу, как им вздумается, – посыпались другие предложения.

– Тихо, браты! – Призвал к порядку атаман. – Бросить пост мы не можем. Сами добровольно нанимались в эту компанию. Что поделать. Но и походить на легионеров нам не с руки.

Я убедил Пастилу, чтобы нам выделили место под лагерь со стороны леса. Тех, кто выйдет из города, легионеры хоть с пьяных глаз, но увидят. А что твориться у нас за спинами никто не знает.

– А что там может твориться? – махнул рукой Карача. – Ромеи разорили несколько ближайших сел. Вино и женщины достались византийцам, а в лесу бродят их запуганные мужья.

– А разве бы ты Карача не пытался освободить из плена свою жену? – Спросил атаман.

– Моя жена сама в состоянии справиться с грязными мужиками, – возразил Карача. – Крысы!

– Нет ничего страшнее крысы загнанной в угол! – Наставительно сказал Лад.

– Что же нам делать? Говори казбек, – загомонили остальные.

– Я хочу знать, что происходит за моей спиной! – Поставил точку в дискурсии Лад. – Пусть лучшие пластуны от каждого куреня обживают лес и ближние горы. Их задача простая – наблюдать и разведывать местность. Без крайней необходимости в схватку не вступать. Есаул Карача возглавит разведку.

– А остальные?

– Оставшиеся в лагере должны заниматься боевой подготовкой! По-взрослому. Буду проверять. И еще. Собрать все телеги в округе и окружить ими лагерь как стеной. Назначаю смотрящим за охранением и налаживанием тренировок есаула Кахрамана.

– Эх, нам бы коней, казбек, – мечтательно протянул Карача.

– А кто тебе запрещает их брать? – Ответил Лад. – Села разграблены. Скотина разбрелась по лесу. Византийцам достались вино и женщины, а мы возьмем если уж не коней, то хотя бы ослов и мулов.

– Любо! Любо! – загалдели куренные.

Эмир Крита Абд ал-Азиз Куруп отдыхал в своем загородном имении в горах, когда ему сообщили о внезапном вторжении византийцев. А еще то, что твердыня Хандак взята в осаду. Эмир, находясь в отдалении от своей гвардии и своих визирей, мучительно размышлял о том, что предпринять, чтобы возглавить оборону острова.

Тем временем ограбленные и обездоленные селяне начали собираться в ватаги в темных ущельях, пылая жаждой мести. Им нужен был лидер, способный собрать, организовать и отправить их в бой.

Как только лазутчики доложили ему об этом, эмир Куруп немедленно взял инициативу в свои руки. Он срочно разослал посыльных в ближайшие поместья и гарнизоны. Сидящие, в разбросанных по всему острову, поместьях арабские землевладельцы и военноначальники Крита начали готовиться к войне. В дополнение к своей немногочисленной охране, состоящей из профессиональных воинов гулямов, землевладельцы начали собирать в укромных горных и лесных чащах селян. Их вооружали, обучали и тренировали, формируя из них войско народного ополчения. А комиты остальных городов острова, в дополнение к гарнизонной охране, мобилизовали всех горожан способных носить оружие. Защитники острова стали готовиться к обороне.

Но эмиру этого было мало. Он должен был сам попасть в Хандак, чтобы лично возглавить сопротивление и сбросить захватчиков в море. Со всех сторон поступали к нему сведения, как невоздержанны и беспечны ромеи окружившие Хандак. И, наконец, ему сообщили, что на ближайшие дни запланирован штурм города.

Эмир Куруп не мог дольше ждать. Эму надо срочно было попасть в столицу, чтобы личным примером показать горожанам, как надо давать отпор вторгнувшимся врагам. На горном плато возле загородного поместья спешно разбили лагерь, где стали собирать и вооружать ополчение, собранное из селян ближайших окрестностей.

В палатку, где Никита Пастила пьянствовал со своим гостем резко вошел казбек Робити Лад. Запахи вина и разгоряченных тел наполняли это временное жилище. Картина морального разложения, непроизвольно вызвала на лицо атамана брезгливое выражение.