– А где сам Ван? Что-то я давно его не видел, – спросил Аданарсе.

– Как обычно либо пьет, либо волочится за очередной юбкой. Да вон в том углу ржут как кони. Ставлю два милиарисия против одного, что это его рук дело, – сказал мрачно Никифор.

– Идет, – подхватил ставку Аданарсе, широко улыбаясь.

Наступила осень. По заведенному обычаю Багрянородный базилевс справлял брумалий в честь «каппы». Был такой обычай в старину устраивать пиры в день, на который приходится буква его имени. И Константин поддерживал народную традицию. Он ежегодно устраивал пышное празднество и делал его весьма многолюдным. На пиру принимал весь синклит за роскошно убранным серебряной посудой столом, уставленным разнообразными яствами. Блеск празднества, умножая щедрейшими благодеяниями. Раздавая шелковые покрывала, серебряные монеты без числа, пурпурные одеяния, благовония индийских дерев, коих никто не видывал и не слыхивал. А пение гусанов и танцы вардзак доставляли званым гостям больше радости, чем сладость пищи.

Вскоре после брумалия в честь Константина, Анастасия второй раз разрешилась от бремени. На сей раз родился долгожданный мальчик. Пурпурный цвет в Византии был символом царской власти. Новорожденного, по царскому обычаю завернули в пурпурные пеленки. Протопапа дворца крестил его и нарек Василием, в честь деда, основателя династии. Крестным отцом и восприемником от священной купели внука Константина Багрянородного по традиции стал магистр Никифор Фока.

Торжества во дворце длились целую неделю. Обрадованный рождением внука Константин завалил подарками Феофано. Все ее желания тут же исполнялись, к большой досаде родных сестер наследника Романа¹⁰, с кислыми минами на лицах, наблюдавшими за ее триумфом.

Сменяющие друг друга пиры снова подточили здоровье базилевса. Любитель вкусно и обильно поесть, насладиться вином, Константин приобрел внутреннюю болезнь, которая угнетала его. Болезнь источала его изнутри и лихорадила. Это держалась в тайне. За пределами дворца никто не замечал, что он болен. Врачи пытались его лечить, приготавливая различные зелья, но без особого успеха. Вынужденный отказывать себе в вине и пище, Константин вынужденно постился. Строгая диета на время побеждала болезнь. Лечебный голод располагал к уединению и молитвам.

Услышав от патриарха Полиевкта, что на горе Олимп¹¹ живут святые отцы творящие чудеса, «царь царей» решил посетить эти места. Он хотел взглянуть на святых отцов, сподобиться их драгоценных молитв, а заодно переменой места и благорастворением воздуха поправить свое здоровье. Видя ухудшающееся здоровье отца, наследник и сопровитель Роман вызвался сопровождать его в этом паломничестве.

Сев на царскую галеру «дромон», переправились сначала на Азиатский берег. В Вифинскую землю, в город Приет¹², названный так по имени исконного вифинского божества. Оттуда проследовали в Никею, город издревле богатый и многолюдный. Навестили монахов в лежащем у подножия гор монастыре имени почитаемого там мученика Афиногена. Тамошний настоятель показал Константину писанную киноварью грамоту его отца. При этом он сказал следующее: «Благочестивый басилевс Лев тоже останавливался в монастыре по пути к предгорьям Олимпа, чтобы помолиться о ниспослании ему сына-наследника. Тогдашний настоятель монастыря Петр предрек ему рождение сына-наследника, и что его сын посетит Олимп под конец своей жизни». Константин узнал руку своего отца Льва и заметил, что истинно было прорицание монаха.

Из Никеи Константин с Романом переправились в Грецию и направились в предгорья Олимпа. С трудом пройдя по опасным, каменистым, извилистым тропам, они добрались до кельев святых отцов. Увидев монахов, Константин стал обнимать их и попросил благословения. Святые отцы рассказали ему, что живет на вершине Олимпа еще один старец – чудотворящий подвижник. И что царю надо обязательно повидать его. Базилевс поспешил к старцу.

Просветленный божественным озарением старец, зная, что идет к нему «царь царей», вышел из своей кельи, пал ниц и сказал: «Благослови, Владыка». А на вопрос царя, кто он, откуда и как здесь оказался, сказал: «Узнав, что шествует ко мне твоя царственность, поспешил к тебе». Понял Константин, что старец – Божий посланец. Он поднял старца с земли и уединился с ним в келье. Подвижник не стал скрывать от Константина, что дни его сочтены.

– Если хочешь продлить свою жизнь, откажись от трона и оставайся здесь со святыми отцами, – предрек старец.

Константин поблагодарил подвижника за правду, но остаться отказался.

– Долг перед государством требует моего возвращения. В отпущенные мне дни я должен думать о своем наследнике. Дать последние наставления и позаботиться о его окружении.

На прощание, обняв старца, базилевс запасся на дорогу его молитвами и, зная о скором конце своей жизни, вернулся в кельи святых отцов. Там он откушал с ними монашеской пищи и поспешно спустился к морю.

Всю дорогу Роман старался поддержать отца: то подхватит его, то подставит плечо.

Далее отправились они в Прусу¹³, город на северо-западе Анатолии. Пруса славилась своими теплыми источниками воды. Здесь они задержались на время, по рекомендации врачей принимая лечебные ванны. Но тщетно. Константину не становилось лучше. Покинув Прусу паломники повернули назад.

Багрянородный вернулся в столицу весь в страданиях и мучениях от постигшего его недуга. Тайное стало явным. Константин торопился дать последние наставления. Уже находясь в постели, он поочередно вызывал к себе на беседу своих родных, друзей, военных начальников и чиновных бюрократов.

Находясь уже при смерти, Константин вызвал к себе для последних наставлений сына Романа. В это же время, за дверями его опочивальни члены синклита ожидали его последнего волеизъявления. Возле окна стоял патриарх, неотлучно находящийся возле севаста. Он ободряюще кивнул Роману. Тот подошел и склонился к голове Константина. Базилевс был бледен и тяжело дышал. Его лоб покрывала испарина.

– Я пришел, отец! – Произнес Роман негромко, и Константин открыл глаза.

– Сын мой! Вскоре я тебя покину, – прерывистым, но ясным голосом заговорил он.

– Но отец! Не говори так! Мы найдем лучших лекарей и магов. Мы вылечим тебя.

– Не перебивай! У меня есть внук, твой сын. Значит, династия уже не прервется. Я ухожу со спокойной душой. А теперь слушай и запоминай! – Константин собрался с силами. – Я оставляю тебе в наследство сильную державу. Все неудачи Василия, твоего прадеда отомщены. Перед тобой расчищена дорога к Тарсу, Антиохии, Кипру и Иевусу, городу Иерусалиму. Как использовать силу окружающих народов во благо империи, мною написан трактат. Внимательно изучи его и следуй моим рекомендациям. Теперь о самом болезненном. – Константин перевел дух. – Как отцу, мне больно решать судьбу моих дочерей. Но ради спокойствия державы это придется сделать. Это последний урок, который я должен буду преподать тебе.

Если ты хочешь управлять страной единолично, то должен будешь удалить их из столицы. Иначе очень скоро ты станешь зависим от них. Пусть их судьбой распорядится глава синклита, паракимомен. Но помни: они не должны быть выданы замуж за архонтов ближнего круга. Иначе мой внук может остаться без престола.

Константин перевел дух

– О военных говорить не буду. Вся «голубая кость» и так вьется возле тебя и Феофано. Грубая и шумная солдатня. Не знаю даже, кого они больше любят тебя или твою жену?

Роман задумался, припоминая совместные походы в театры, а затем шумные попойки в неформальной обстановке у Льва Фоки. Анастасия держалась в этой среде, как рыба в воде. Поддаваясь на уговоры, показывала мимические сценки, высмеивающие бюрократов, чем приводила собравшихся вояк в полный восторг.