С последним утверждением капитан не стал бы соглашаться. Прожжённый морской волк прекрасно осознавал, насколько опасным может быть море, и ему было бы гораздо спокойнее, если бы жена и дети оставались на берегу. Но Тэо только что сам расписывал пустячность затеянного им плавания, и отступать было уже поздно. Немного подумав, граф быстро нашёл приятные моменты от совместной поездки и согласился:
– А действительно, почему бы нам всем вместе не отправиться в путешествие?
Но тут воспротивился дед:
– Вы решили оставить меня совсем одного? – заворчал сеньор дель Маркос. – Считаю, крошке Летисии лучше остаться дома. Зачем такой маленькой девочке пускаться в далёкое плаванье? Да и младшему Тэо рановато ходить в море.
– Я уже большой! Мне скоро семь! – взбунтовался мальчик и в подтверждение собственной взрослости привёл серьёзный довод: – Я даже умею читать!
– Сеньор Бернардо, а вам не сложно будет справляться с девочкой? – осторожно поинтересовался капитан, соглашаясь с тестем, что малышке будет тяжело столько времени находиться в море.
– А я на что? – вступила в разговор женщина средних лет, явившаяся совсем недавно, но быстро сообразившая, о чём ведут речь господа.
– Конечно, Фиделина! – обрадовался старик. – Она и Эстель вырастила, – обратился он к супругам, явно не желая оставаться в доме в полном одиночестве без детей и внуков.
Ещё немного поспорив, супруги и тесть в конце концов пришли к соглашению, что с капитаном отправится Эстель с сыном, а девочка останется дома с дедом и дуэньей. Матери было жаль расставаться с дочкой, но раз уж она собралась в плаванье с мужем, ей пришлось согласиться на небольшую разлуку с малышкой.
Подготовка к морскому походу заставила семью покинуть уютный особняк в землях провинции Пуату и отправиться в дом, расположенный неподалёку от порта. Совсем скоро карета подъезжала к городу-крепости Ла-Рошели. Эта удобная гавань длительное время переходила из рук в руки: то она принадлежала Англии, то вновь возвращалась под крыло французских монархов, пока окончательно не стала крупнейшим портом Франции, соединяющим страну с соседними государствами и колониями. Со стороны моря гавань охраняли оборонительные сооружения, возвышаясь средневековыми башнями с названиями Святой Николас, Ла-Шен и Лантерн. В случае опасности между ними натягивались цепи, делающие внутренний рейд неприступным для прохода вражеских судов.
Но граф с семьёй прибыл в Ла-Рошель не с моря, а с суши. Древний средневековый город был обнесен крепостной стеной, носившей название Перро, поскольку за ней находился квартал с таким же названием. Экипаж проследовал к большой башне, построенной ещё в начале ХII века и служившей главными воротами, отделяющими старый порт от нового города. В средние века ворота состояли из двух арочных проемов: большой предназначался для проезда повозок и экипажей, а более маленький – для пешеходов. Но не так давно оба проёма были объединены в одну большую арку, через которую и проехала карета графа. Как раз когда экипаж миновал своды ворот, колокол отбил два часа пополудни. Звон исходил от колокольни с часами, добавленными к башне ещё в конце пятнадцатого века и звонившими каждый час.
Далее путники оказались на улице Пале – главной торговой улице Ла-Рошели с традиционной для портового города застройкой. Здесь ютились средневековые дома с навесными карнизами из шифера1 и аркадами2 для защиты от дождя, но улица могла похвастаться и ренессансными особняками, один из которых принадлежал графу де Дюрану. Вскоре семейство подъехало к дому, фасад которого привлекал взгляды прохожих многочисленными пилястрами, изящными арочками и резными карнизами. С красотой жилища бывшего пирата мог конкурировать разве что особняк, построенный когда-то для короля Генриха II, расположенный несколько ближе к гавани. Карета, наконец, остановилась, и господа зашли в дом.
Сборы в дорогу шли полным ходом. Считая дни до отплытия, младший Тэо ежедневно бегал в порт полюбоваться на корабль и часто путался под ногами матросов. Мальчишка беспрестанно сновал по палубе, донимая команду вопросами, но мужчины относились к парнишке снисходительно и терпеливо объясняли все, что интересовало сына капитана.
– Хороший моряк получится из твоего сорванца, Корбо! – смеялись парни, обращаясь к графу.
– Не дай бог! – хваталась за сердце мать и пыталась утащить сына на берег.
И вот настал долгожданный час. Попрощавшись с отцом, Эстель поцеловала дочку и, расстроенная расставанием, смахнув слезу, зашла на корабль. Сын уже радостно скакал по палубе, норовя снести всё на своём пути, а привычно готовый к морской качке граф де Дюран возвышался уверенной скалой на мостике. Команда слажено выполнила команду, и корабль, плавно развернувшись, величественно направился в открытое море.
Наполненные ветром белоснежные паруса фрегата горделиво раздувались, напоминая украшенную пышным жабо грудь самодовольного господина. Натянутые новенькие снасти звенели под порывами свежего ветра, радуя слух моряков знакомой песней. Крепкий корпус, отражая напор суетливых волн, разбивал их в кружевную пену, и за статным красавцем волочился царственный шлейф притихших морских фрейлин.
Капитан и команда бывших корсаров единогласно решили дать новому судну имя любимого и погибшего смертью храбрых пиратского фрегата, и на носу корабля красовалось многообещающее название: «Поцелуй Фортуны». Да и сам парусник всем своим холёным видом хвастливо заявлял: «Я и в самом деле исключительный счастливчик».
«Поцелуй Фортуны» являл собой образец кораблестроения, спроектированный с учётом всех современный веяний. Оснащённый прямыми и косыми парусами, вооружённый сорока пушками он отличался от своего предшественника тем, что был ещё более прочным, быстроходным и манёвренным. Его одноимённый собрат «Osculum fortuna» по просьбе друга адмирала де Тюрена перешёл во владение флотилии короля Людовика и бороздил просторы Атлантического океана, выполняя различные поручения Его Величества. Для нового «Поцелуя Фортуны» плаванье было первым, и капитан, и команда, надеялись, что корабль окажется столь же удачливым, что и его тёзка, а судьба его будет более счастливой, чем у предшественника.
Проводив глазами удаляющуюся землю, графиня де Дюран, печалясь о дочке, вздохнула и, решив заняться делом, направилась в каюту разбирать вещи. Рядом с женщиной сновал сын, и чтобы угомонить непоседу, Эстель попросила его помочь. Тэо с азартом воспринял просьбу матери и начал рыться в сундуке отца. В этот момент зашёл граф, достал из шкафа карту и, разложив её на столе, начал что-то сверять. Мальчик вытащил чёрную рубашку и штаны капитана Корбо:
– Папа, а это что? – поинтересовался Тэо.
Эстель взглянула на пиратское одеяние мужа и удивилась:
– Ты до сих пор не выкинул это старьё?
– Да, я совсем забыл про него, – не отрываясь от изучения карты, отмахнулся де Дюран.
Так и не обратив внимания на свой заброшенный костюм, капитан вышел обратно на палубу. Но сына наоборот старая одежда пирата очень заинтересовала, и он, тут же натянув рубаху отца, изображая из себя разбойника, начал бегать по комнате, запрыгивая то на стул, то на кровать. Малыш размахивал учебной шпагой и, сражаясь с невидимым противником, сыпал угрозами, пока мать не поймала мальчишку и не стянула с него пиратский наряд.
Закончив разбирать вещи и сложив часть из них в шкаф, Эстель с сыном вышла подышать свежим воздухом. Маленький Тэо, не переставая радоваться тому, что он находится на корабле и участвует в настоящем морском походе, с восторгом смотрел на раздувающиеся паруса и с упоением подставлял лицо ветру. Пристроившись на мостике рядом с капитаном, мальчик, поглядывая на отца, старался его копировать. Он так же широко расставил ноги и, усердно хмуря бровки, сложил руки на груди, чем вызывал смех команды. Взглянув на сына, граф, еле сдерживая улыбку, проговорил:
