Безусловно, в глазах общественности они составляли более чем колоритную пару: девятнадцатилетний начинающий аврор Поттер, все еще выглядевший, да и являвшийся, по сути, совершеннейшим мальчишкой, и отметивший сорокалетие, до сих пор одевавшийся во все черное и редко сгонявший со своего лица мрачное выражение Снейп.

В их отношениях за прошедшие годы, в общем-то, мало что изменилось. Поттер по-прежнему был влюблен в Северуса без памяти, а Северус… Северус по-прежнему занимался самоедством и упрекал себя в том, что тогда, в Мунго, обманул Гарри. Да, это была ложь во спасение, но легче ему не становилось. Хвала Мерлину, повинуясь какому-то наитию, Гарри не говорил с ним о чувствах. Они просто жили. Северус привык просыпаться по утрам, ощущая рядом тепло тела, ставшего за несколько лет роднее собственного, знакомого до мельчайшей родинки и тонюсенького шрамика. Когда порой ему доводилось ночевать одному, тишина, в которой не раздавалось сонное дыхание Поттера, давила на уши, и он часами не мог заснуть.

Можно ли было назвать это любовью? Снейп не знал. К Лили он испытывал нечто совершенно иное, а в отношениях с Дейвом совсем ничего не успел. Его несносный характер, заставлявший панически бояться привязанностей и по возможности избегать их, временами вынуждал терзаться мыслями, что у него постепенно развилась настоящая сексуальная зависимость от его молодого партнера. Абсолютная неопытность мальчишки в постели не раздражала, а лишь заводила Северуса еще больше. Сжимая Гарри в объятиях, ему казалось, что вот оно – подлинное, истинное. То, чего он ждал всю свою жизнь. А утром приходило раскаяние, и накатывали угрызения совести.

Иногда ему, не боявшемуся ни Волдеморта, ни самой смерти, становилось страшно. Он не хотел терять Поттера и ужасался от одной мысли о том, что его обман раскроется тем или иным образом. Гарри все поймет и не просто расстанется с ним, а сделает с собой какую-нибудь глупость (благо при его-то профессии намеренно подставиться под смертельное заклятие не представляло никакого труда).

В душе Снейпа постоянно бушевали демоны, и не раз и не два они выплескивались на Гарри в виде желчных или язвительных замечаний, или в бытовых ссорах, которые нет-нет да и вспыхивали между двумя столь несхожими по характеру людьми.

Поттер же, как ни странно для его возраста и всего, что ему пришлось пережить в жизни, в вопросах человеческих отношений оказался куда мудрее Снейпа. В ответ на колкости – отшучивался, на откровенные придирки – не обижался. Правда, однажды, после особенно бурной размолвки, тихо сказал:

– Знаешь, Северус, магглы говорят, что часто один в паре любит другого, а второй лишь позволяет себя любить.

Снейп поспешил прижать его к себе и поцелуем буквально заткнул рот, который произносил горькие, но правдивые слова.

– Магглы иногда ошибаются! – прошептал он, аппарируя с Гарри в спальню.

========== Глава 5 ==========

Изредка Гарри, похоже, уставал от их непростых отношений и устраивал себе импровизированные «каникулы».

– Я – к Уизли. Твои зелья и ты сам заслуживаете немного тишины и покоя, – и исчезал на день или два, оставляя Снейпа в дополнение к угрызениям совести мучиться от бессонницы и неудовлетворенного желания.

Впрочем, «к Уизли» они частенько выбирались вдвоем. Дело в том, что по просьбе Гарри Северус снабжал Артура, Молли, а иногда и Рона кое-какими зельями. В основном Умиротворяющим бальзамом, Зельем сна без сновидений и средством от головной боли. Передавать их через Поттера, раз за разом уклоняясь от визита в «Нору», казалось уже верхом неприличия.

Северус сдался и все-таки согласился посетить гостеприимный дом своих практически постоянных клиентов в первое Рождество, которое они с Гарри отметили вместе. Понял, что в принципе может пережить несколько часов общения с Артуром, не применив к нему при этом какое-нибудь Непростительное заклятие. А потом и вовсе стал завсегдатаем в «Норе».

В мае две тысячи четвертого года Уизли пригласили их на семейное торжество по случаю очередного бракосочетания: Чарли наконец отважился и после долгих лет партнерства сделал-таки предложение своему любовнику. Май до сих пор, спустя шесть лет после победы над Волдемортом, оставался для всех очень тяжелым месяцем. Отсутствие Фреда, Люпина, Тонкс и «Грозного глаза» Грюма вызывало щемящую тоску. Боль от этой потери никуда не исчезла, она лишь слегка притупилась. Собственно поэтому праздник, воспевающий любовь и напоминающий всем о том, что, невзирая на утраты, жизнь продолжается, решили устроить именно в мае.

Наблюдая за Чарли и его будущим супругом, стоявшими перед проводившим церемонию бракосочетания волшебником с лучившимися от счастья лицами, Снейп перевел взгляд на Гарри. Несмотря на то, что на губах Поттера играла подобающая случаю улыбка, глаза его были наполнены печалью.

«Я разочаровываю его, – с горечью подумал Снейп. – Я же вижу, как ему хочется создать семью. Он дорог мне, нам хорошо вместе. Может, то, что происходит между нами, и нельзя назвать любовью, но ведь люди, бывает, вступают в брак, не имея и этого. Через месяц состоится ежегодный конгресс зельеваров в Праге. Помнится, лаборант Джонсон как-то упоминал о лавке ювелира в тамошнем магическом квартале». Именно в тот момент мысль о покупке колец и пришла ему в голову.

***

Гарри в весьма расстроенных чувствах коротал одинокий вечер в гостиной Блэк-хауса. Компанию ему составляли дымящаяся кружка чая и ревеневый пирог с заварным кремом – любимое блюдо Северуса да и самого Поттера. Впрочем, сейчас Гарри был настолько не в духе, что даже не попробовал приготовленное домовым эльфом лакомство.

Он с какой-то болезненной горечью вдруг вспомнил слова, которыми «напутствовал» его Снейп перед отъездом на свой конгресс зельеваров:

– В мое отсутствие НИКАКОГО спиртного, Поттер. Меня поблизости не окажется, так что тащить тебя на себе домой будет просто некому. Равно как и выслушивать твои пьяные излияния, убирать за тобой рвотные лужи и отпаивать тебя антипохмельным.

«Да что он такое себе позволяет! – мысленно кипятился Гарри, уже когда за любовником закрылась дверь и снаружи раздался легкий хлопок аппарации, возвестивший о том, что Северус отбыл в Министерство магии, откуда должен был переместиться в Прагу международным портключом. – Я уже не пацан девятнадцатилетний! Я взрослый человек. Между прочим, в Аврорате меня очень ценят, раз доверили возглавить опергруппу! Ну, подумаешь, выпил человек лишнего на приеме по случаю Нового года. Я же не предполагал, что после того Мордредова ранения непереносимость алкоголя только усилится! Ну да, по-моему, я что-то такое не вполне адекватное говорил, даже, возможно, пел… И стошнило меня всего-навсего раз… или… три. Ужас! – устыдившись столь безобразного поведения, Гарри спрятал лицо в ладонях, но тут же снова обиженно вскинул голову. – Северус, кстати, тоже не подарок! За четыре с половиной года, что мы вместе, лишь раз и признался в своих чувствах, да и то, когда считал, что я вот-вот коньки отброшу! Иногда мне кажется, что он специально солгал мне тогда, чтобы вытащить с того света. Долг жизни возвращал! И я принял все за чистую монету, потому что любил его больше жизни и не мог ни о ком, кроме него, думать. И теперь он не знает, как от меня отделаться! А порой он так странно на меня смотрит, как будто вот-вот готов сказать, что любит. Искренне. Всем своим существом. И словно что-то мешает ему до конца поверить и открыть мне собственное сердце. Я бы все что угодно отдал, только чтобы он был счастлив! – Гарри прошелся по комнате, бросился в глубокое кресло и взъерошил руками и без того непослушные волосы. – И послезавтра, как на грех, будут отмечать шестой год окончания войны с Волдемортом, вспоминать погибших, а Северус предпочел уехать на Мордредов конгресс… Что же, выходит, и мне не идти? Значит, ему можно иметь личные интересы в жизни, а мне, получается, нельзя? Решено, пойду на банкет, а пить не буду совсем!»