— История не любит повторений.

В кабинете гоблина тяжко повисла тишина. Только собеседники понимали о чем шёл разговор.

Подождав немного, маг поднялся из кресла, кивнув гоблину, прощаясь, повернулся к выходу.

Ответная острозубая улыбка была печальной и сочувствующей. Гоблин поднялся, подошел, открывая перед юношей дверь.

— Жду вас на похороны, — юноша вышел.

— Благодарю за честь оказанную Банку, милорд.- гоблин вышел следом, открывая дверь, ведущую в общий зал.

Habitatio et laborem.

Выйдя на Косую Регулус вызвал домовика и вместе с ним отправился домой. Многое ещё предстояло узнать. Но прежде всего он должен увидеть маму.

Скорбеть, переживать, предаваться унынию он будет потом. Ему есть, ради кого бороться! Кого защищать. Мама… Следующий удар будет по ней. И он предотвратит это! Найдет виновных. Отомстит. Но вначале мама. Потом брат. Он не забыл. И не забудет. Отец… знал ли ты? Кого подозревал? Кто мог сделать это?

Этими мыслями и кипучей деятельностью Регги пытался отдалить свои чувства и переживания. Он только обрёл семью. Мать. Отца. И потерять. Это больно. Это невыносимо. Но ещё есть мама. Ей больнее. Ее надо спасти. Надо защитить. К черту Хогвартс. К черту Сириуса и директора. Плевать. Сдаст экзамены и больше не вернётся в эту проклятую школу. Надо вникнуть в дела. Начать расследование. Найти виновных и покарать их. Отрезать Сириуса и отобрать у него фамилию и все, что можно! Этот мародер не упустил случая поглумиться…а мама? Как же она… Настоящая мама. А не эта… гриффиндорка.

Комментарий к 6. Ursus venandi. Убийца медведицы (Орион)

1. (В) Память об умершей звезде.

2. Обитель скорби.

====== 7. Vestigia medulla. ======

In inferna in ore gladii.

Дом на площади Гриммо, казалось, скорбел по ушедшему хозяину, как верный пёс, что всю жизнь прожил с ним побок. Облицовочный кирпич снаружи выглядел землисто-черным, черепичная крыша казалась скомканым вороньим гнездом. Тусклые окна, в которых не было видно ни проблеска света, подобно бойницами старинных крепостей, слепо смотрели на улицу. Внутри здание так же оставалось мрачным. Тёмные тона, укутанные тенями детали интерьера, тусклые картины и зеркала.

Юноша спустился из своей комнаты в холл, он был одет согласно случаю: строго вида брюки и сюртук, поверх которого была накинута траурная плащ-мантия. Зашёл в зал для приемов, доступ в который, как будущий хозяин дома он должен был открыть для приглашенных. В центре стоял гроб. Регулус подошёл, пользуясь тем, что никто не видит, наклонился. Лицо отца совершенно не изменилось, это все казалось чужим кошмаром. Юноша в ярости сжал челюсти. Он неверяще смотрел на родное лицо. За то время, что он пробыл в новом качестве любимого сына, любящего, настоящего а не вымышленного. Близкого по духу и отношению. Не идеала. О нет!

Орион был прежде всего Главой Рода. И руководствовался тем, что знал сам и от чего зависело будущее семьи. Он как опытный скульптор видел в стоящей перед ним глыбе уже готовый результат и знал, как и что необходимо сделать, для того, чтоб его достичь. Так и с “потерей памяти”: он не требовал у сына невозможное. Нет он просто делал то и так, что было понятно даже такому гриффиндорцу как Гарри Поттеру. В своё время с ним так же возилась Гермиона,- горько вспомнил Рег,- Только это закончилось смертью для него. Теперь же Безносая опять забрала у него самое дорогое... Он опять остался один...

Юноша с горечью вспомнил все, о чем они говорили с отцом. Нет, свою историю он ему не рассказывал. Просто спрашивал. И ответы удивляли. Традиции не были пустым словом. Ритуалы, проклятия, клятвы и благословения — все это часть Магии. Часть Силы и Знания. Так же, как мельчайшая частица скверны, что живёт в каждом Волшебнике. Да. Отец доверил ему и эту Тайну. После того, как провёл ритуал Закрепления Рода.

Кто бы подумал, что История Магии так интересна! Но так неполна... Изъяли многое. Почётный призрак, вещавший про гоблинские войны... Именно они и решали многое. Они и привели волшебников к данному жалкому существованию. Люди боялись нелюдей. Тех, кто отличается. Всегда и везде. Они даже объединялись перед этой угрозой. И это было правильно: в те тёмные времена стоял вопрос о будущем не только колдующего вида а всей планеты.

Люди победили. И навязали побежденным карликами кабальные условия. Лишь несколько Родов отказывались, уговаривая и настаивая на партнерских отношениях, подтвердить данный договор. Их с тех пор их и называют Темными. Убегали годы вслед за десятилетиями и веками, тщеславные правители в угоду своему мелкому самолюбию перекраивали прошлое, надеясь тем самым изменить будущее. От тех родов осталось немногое: Перевеллы и Уэсли с Блэками.

Три века уже Блэки в ‘гордом’ одиночестве. Перевеллы вымерли, от Уэсли остались только Предатели Крови. Отец, быть может в этой тайне причина того, что тебя уничтожили? Впрочем, ты мне не ответишь, как и все умершие, храня свои тайны за Гранью. Все нужное, благодаря тебе я знаю. Ты высек идеальную основу, которую даже такой подмастерье как я не сумею испортить. Покойся с миром! Я буду тебя помнить.

Юноша встал с колен, поправил несуществующую складку на своей одежде и направился к двери. Аккуратно уколов палец, он капнул каплю крови в основании двери и затем открыл её. Траурная церемония началась. В комнате начали появляться первые визитеры. Заняв положенное по регламенту место, Регулус приготовился к долгому дню. Сегодня он увидит всю человеческую природу, которая только существует в этом мире. Будут и искренние и скорбящие, будут и маски скрывающие жадность и подлость человеческую. Сегодня он не имеет права показать хоть малейшую слабину. Матери нездоровится, поэтому старший сейчас он.

Люди шли...

Валили толпами...

Смотрели пустыми, мертвыми, глазами.

Говорили... Вспоминали.

Соболезновали.

Лишь близкие не вызывали отвращения.

Тянулось время. Лица менялись. Люди с пустыми глазами сменялись такими же. Бесконечность этого потока угнетала. Пришли гоблины. Эти хоть выглядели откровеннее. Зеленокожие преемники и носители языка Первых, что-то долго шептали у тела. И на удивление им не мешали. Вскоре от их группы отделился тот, кто занимался с отцом делами, подошёл к Регу и молча уважительно поклонился. Юный маг так же уважительно ему ответил. После этого гоблины также группой вышли. И снова как резиновое протянулось ожидание.

Ближе к вечеру поток желающих убедиться в том, что на одного Блэка стало меньше, иссяк. Пролитых фальшивых слез хватило бы чтобы залить ими небольшое море, но это не изменило бы отношения ко всем пришедшим. Ни к брату, ни к директору. Искренними оставались лишь двоюродные сестры... В десять вечера юноша остался один в зале.

— Кикимер!

— Слушаю, господин.- домовик мгновенно появился перед ним.

— Попрощайся.- старый слуга посмотрел на молодого господина.

— Благодарю, вас хозяин, я этого не забуду.- из его больших глаз градом лились слёзы.- Госпожа просила вас зайти к ней, после того как все закончится.

Quoniam sepibus sunt vitae.

Изматывающий день медленно подходил к полуночи. Как только часы пробили наступление нового, Регулус направил свою палочку на гроб, закрывая его, ещё взмах — и юноша следует за печальным грузом в родовую усыпальницу, где тело отца обретет своё последнее пристанище в заранее вырезанной нише. Там же, в изголовье покоится Перстень. Через два года он спустится сюда дабы провести ритуал Принятия. Пока что пусть останки предков спят спокойно, дай Предвечная их ещё долго не потревожат.

Завершив прощальные и очистительные ритуалы юноша направился в комнату чтобы переодеться. Ему ещё предстоят поминальные формальности, но приступать к ним сразу после склепа не стоило. Точнее не было необходимости в спешке. Раз уж у него есть время, то зачем напоминать, бередить свежие раны?

Он подошёл к родительской спальне, собравшись с духом постучал, и дождавшись ответа вошёл. Мама совершенно точно изменилась: на лицо легли едва заметные морщины и тени, волосы были прикрыты черным испанским кружевным платком. Но глаза по-прежнему одухотворенно горели. Посмотрев на почти взрослого сына Вальпурга указала ему на свободное кресло, дождавшись, когда он расположится не спешила начинать разговор, собираясь с мыслями.