– По ладони нельзя определить характер человека, – ответила дочь.

Тамсина не могла признаться в том, что уже видела его ладонь. Линии на ней подтверждали те предположения, которые отец сделал насчет характера сына его закадычного друга.

– А мне и без руки все ясно, – продолжал Арчи. – Я вижу, что он славный малый и ему можно доверять. Когда-то мы в шутку звали его Бестией Вилли, хотя в то время он был всего лишь мальчонкой, тенью своего отца.

Арчи улыбнулся своим приятным воспоминаниям.

Тамсина раздраженно вздохнула.

– Он замышляет вместе с Масгрейвом какое-то худое дело, – взглянув на дверь, за которой прошел стражник, она чуть понизила голос. – Я передаю тебе только то, в чем он сам мне признался. Он сказал, что ты должен принять любое предложение Масгрейва, иначе нас повесят.

– Видишь, Рукхоуп пытается нам помочь. Он хороший малый.

– Он хочет, чтобы мы переметнулись на сторону англичан, – настаивала дочь.

– Эй, стража! – кликнул отец.

Когда стражник возник в дверном проеме, Арчи спросил у него:

– Скажи-ка мне, а женат ли Рукхоуп?

Вздохнув, Тамсина обреченно покачала головой.

– Что? Женат? – стражник нахмурился. – Нет, вряд ли.

– Ну вот! – он торжествующе посмотрел на Тамсину.

– Обещай мне, что ни о чем не станешь его просить, – взмолилась дочь. – Па! Ты мне обещаешь?

Арчи без особой охоты согласился и прикрыл глаза.

Позже стражники вывели Тамсину и ее отца из подземелья вверх по узкой винтовой лестнице. Арчи оступился, чем испугал дочь, однако не упал. Они вышли в полутемный коридор. Стражники остановились у дубовой арочной двери.

– Сюда.

Постучав, один из стражников приоткрыл ее.

Тамсина вошла в просторную опочивальню. Помимо большой кровати с балдахином, здесь имелась и другая мебель. Нижние створки окна были приоткрыты, впуская в комнату золотистый дневной свет. Девушка, минув кровать, остановилась посреди комнаты с дощатым полом. Отец встал позади нее.

На них смотрели трое. Уильям Скотт стоял у окна, грациозно прислонившись плечом к стене. Джаспер Масгрейв с мужчиной помоложе сидели в креслах за столом.

При дневном свете Масгрейв с обвислой бледной кожей и редеющими седыми волосами выглядел очень грузным. Массивный живот безобразно выпирал из-под стеганого темно-красного дублета.

Уильям Скотт, напротив, был худощав и весьма привлекателен. Длинноногий, стройный, черноволосый, со следами легкой небритости на лице. Одежда его, бесхитростно скроенная, все же отличалась некой элегантностью и по качеству превосходила пышный атласный дублет хозяина замка. Спокойная сила и простота делали Уильяма похожим на темного, напряженного ангела на фоне обжоры Масгрейва.

Вот только Тамсина, несмотря на природную красоту Уильяма и доброту, проявленную им ночью (она до сих пор носила его коричневый дублет), старалась думать о нем только как о негодяе. Его дружба с Масгрейвом вызывала у нее сильнейшие подозрения, и ей хотелось, чтобы отец понимал это.

Третий молодой человек казался худощавой копией Джаспера Масгрейва, но с более приятными чертами лица. Впрочем, держался он как-то скованно, словно излучающая силу фигура Скотта и грузная туша Джаспера Масгрейва затеняли его.

Перебросившись парой фраз с Масгрейвом, стражники вышли, закрыв за собой дверь. Уильям Скотт не сводил с Тамсины своих голубых глаз, сияющих в лучах лившегося из окна солнечного света. Девушка отвернулась и постаралась успокоиться.

На столе рядом с бумагами лежала завязанная в петлю толстая веревка. Тут же стояли несколько кубков и кувшин с вином. Масгрейв играл концом пеньковой веревки, свисающей до пола, и, прищурившись, наблюдал за Тамсиной и Арчи.

Переведя дыхание, девушка гордо приподняла подбородок.

– Что, Джаспер Масгрейв, ты хочешь повесить нас на балках перекрытия, здесь и сейчас?

– Молчи, цыганка, когда тебя не спрашивают.

Отбросив конец веревки, англичанин взял в руку кубок и с шумом отхлебнул из него. Сидящий рядом с ним молодой человек просматривал пергаменты.

Скотт, скрестив руки на груди, хранил молчание. Держался он подчеркнуто на расстоянии и казался совершенно спокойным, однако было заметно, как на его скулах ходят желваки. Когда он перевел взгляд на сидящих, на его щеках выступили красные пятна.

Волосы у него-то черные, подумала Тамсина, зато кожа нежная и чувствительная. Вот только что могло вызвать так явно проявившийся его гнев?

– Эй, Артур! – обратился Арчи к молодому мужчине. – Пришел защитить своего папашу от меня?

– Мой сын здесь в качестве помощника, – сказал Джаспер.

Артур кивнул.

– Этот парень – славный угонщик, – произнес Арчи. – Сначала он ловко крадет моих овец и лошадей, о чем я точно знаю, а теперь вот помогает тебе меня судить. Что за отчаянный малый!

Его напускное добродушие граничило с сарказмом. Тамсина бросила многозначительный взгляд на отца, но тот сделал вид, что ничего не заметил.

– Я собираюсь кое-что предложить тебе, Арчи, – произнес Джаспер.

– Я не твой человек, чтобы мне можно было что-то поручать, – хмуро ответил тот.

– Как лэрд, который способен собрать сотню всадников… – начал Артур.

– Две сотни, – прервал его Арчи, – и все отменные сорвиголовы.

– Как раз то, что нам надо, – произнес Джаспер. – Возможно, ты и конокрад, но твое имя пользуется уважением среди жителей шотландского Приграничья. Многие последуют твоему примеру.

Тамсина нахмурилась. Уильям Скотт изображал полнейшее равнодушие, хотя лихорадочные пятна на его щеках выдавали мужчину с головой. Явно что-то его сильно тревожит или злит. Интересно, его злят Масгрейвы или Армстронги? А может, его беспокоит собственная совесть?

Тамсина прищурилась. Возможно, настойчивый совет Уильяма Скотта принять предложение Масгрейва проистекает из его желания обмануть их либо избавиться от них. Девушка наверняка ничего не знала. На Масгрейвов этот шотландец явно не походил. Он интриговал своей загадочностью и зачаровывал. Ей трудно было оторвать от него свой взгляд. Мужчина то и дело косился в ее сторону.

Джаспер Масгрейв постучал пальцем по листу пергамента, лежавшему на столе перед ним.

– Я имею право повесить тебя за конокрадство, но мы можем заключить взаимовыгодную сделку.

– Не буду я ни о чем с тобой договариваться, Джаспер. Вешай меня.

Арчи расправил плечи и выпрямился во весь рост.

Тамсина почувствовала, как ее сердце замерло в груди. Она испугалась, что Джаспер Масгрейв потеряет терпение и прикажет повесить отца без дальнейших разговоров. Веревка с петлей лежала на столе, словно свернувшаяся кольцами спящая змея. Тамсине вдруг непреодолимо захотелось сбежать отсюда, освободиться, заплатив за это любую цену.

Девушка заметила, как Уильям Скотт в очередной раз скользнул по ней взглядом. В его голубых глазах читался немой совет. Тамсина вспомнила его слова, произнесенные ночью: «Пусть Арчи соглашается со всем, что бы ни предложил ему Масгрейв. Тогда он вас отпустит».

Сейчас Скотт ничего не говорил, однако девушка верила, что он до сих пор желает, чтобы их выпустили на свободу. Ее охватило чувство приближающейся опасности. Тамсина придвинулась поближе к отцу.

– Па, послушай Масгрейва, – зашептала она. – Мы должны обязательно отсюда выбраться.

Арчи издал рыкающий звук, поскольку вошел в раж и не собирался сдаваться.

Девушка взглянула на Уильяма Скотта, но тот отвернулся, разорвав тем самым тонкую, словно осенняя паутинка, связь между ними. Теперь Тамсина уже не надеялась, что он в открытую встанет на их сторону.

– Ты пойман на месте преступления, Арчи, – сказал Масгрейв.

– Вчера ты заманил нас в ловушку, Джаспер, – возразил Арчи. – Те лошади… э-э-э… поводья, которые мы взяли, были разложены там специально, чтобы мы попались. Никакой сделки не будет.

Масгрейв ударил кулаком по столу.

– Я пойду дальше, и ты окажешься с петлей на шее, если не замолчишь! Король Генрих, желая по доброте душевной выказать благородство по отношению к новой шотландской королеве, проявляет снисходительность к шотландским преступникам. Тебя помилуют, если ты согласишься с нами сотрудничать.