А в это время оставшиеся в доме Элая и её отец готовились ужинать, когда внезапно на коммуникатор Аргоса Тор пришло сообщение от неизвестного отправителя с сообщением: «Вам и вашей дочери это будет интересно!» Показав сообщение Элае, её отец открыл аудиозапись, которая прилагалась к сообщению, и вот что они услышали:
― А чего ты, собственно, хочешь, Вадим? Зачем ты мне мешаешь? ― это был голос Уоррена. ― Почему тебе стала так дорога эта страна? Из-за этой малышки, Элаи? Да, понимаю. Она очень хороша, но тебе нужно быть понастойчивее, иначе я буду у неё первым.
― А тебе, позволь полюбопытствовать, зачем это нужно? ― теперь говорил Вадим. ― Нашёл себе нового хозяина и теперь рад выслуживаться? Ещё не наигрался в свои шпионские игры?
― Ты так говоришь, как будто совсем меня не понимаешь! Мы же оба с тобой шпионы, и оба выполняем задания командования, нравится оно нам или нет.
― Ну, тебе-то уж твоё точно по душе!
― А тебе твоё нет? Поселился здесь на всём готовом, крутишь шашни с дочерью Верховного мудреца, а этот старый дурак даже не подозревает, кто ты на самом деле! А что скажет Элая, если узнает, что её дружок оказался русским шпионом, который должен разузнать всё о Маринее и доложить своему правительству? Будет ли она с тобой также мила после этого, а, Вадим?
― Разведка разведке рознь. Моя страна не желает Маринее зла, в то время как Соединённые Штаты лишь ищут новый сырьевой придаток и выкачают здесь всё до последней капли нефти, до последнего кубометра газа ради собственного обогащения!
― Да прекрати! Можешь мне не рассказывать эти сказки про плохую Америку и хорошую Россию. Советского Союза больше нет, и теперь вы такие же, как мы. А что до истинных мотивов твоего задания, возможно, даже ты сам не догадываешься о них!
Уоррен давно ждал этого момента. Он держал эту запись при себе и берёг, как зеницу ока, рассчитывая в нужный момент опубликовать, чтобы как можно больше маринейцев узнали, кто такой на самом деле этот русский журналист. С этой целью он разослал подобное сообщение не только Аргосу Тору, но и другим членам Совета мудрецов, а также в редакции нескольких местных СМИ.
Вадиму повезло, что он не слышал этой записи, ведь ему трудно было бы сейчас смотреть в глаза этим двоим, да и найти подходящих слов для оправдания он бы, скорее всего, не смог. То, чего молодой человек боялся на протяжении всех этих месяцев, случилось. Позже станет ясно, что в полной мере эффекта, на который рассчитывал Джеймс, эта запись не возымела, но пока он ещё этого не знал.
Уоррену было мало унизить своего противника в глазах маринейцев, он хотел теперь уже окончательно расправиться с Вадимом, застрелить его прямо на улице на глазах у прохожих. Война уже близко, и неважно, какое впечатление создаст убийство, публично совершённое человеком, формально относящимся в ардестинианской дипломатической миссии. В любом случае, он собирается скрыться и присоединиться к регулярной армии, как только они вступят на землю Маринеи.
Уоррен проследил за Вадимом и узнал, что он сидит сейчас на веранде дома Гарри Пауэлла. Это было ещё лучше ― можно было убрать сразу двух ненавистных ему людей. По губам Уоррен прочитал, что Вадим уговаривал Гарри улететь с Маринеи, так как здесь становилось слишком опасно.
― Вот ещё, чтобы я убрался, как последний трус?! Да ты понимаешь, о чём просишь меня, парень?! ― возмущённо вопрошал старый лётчик.
― А о племяннике ты подумал? Ведь Томии легко может погибнуть в жерновах этой войны! И за что?
― Судьба Томми в его руках, так же, как и моя! И твоя тоже, Вадим! Ведь ты же не улетаешь! Не бросаешь Маринею, а готов сражаться и умирать за неё! Я знаю, ты делаешь это во многом из-за Элаи, ну а я вот просто полюбил эту страну, этих людей, и тоже не дам так просто её в обиду!
― Ладно, я вижу, мне тебя не переубедить! Тогда, удачи, Гарри Пауэлл!
Вадим встал и пошёл по дорожке по направлению к улице и, пройдя уже почти её всю, услышал внезапный окрик Гарри: «Берегись! Справа!» Старый лётчик всё ещё обладал отличным зрением и сумел вовремя заметить Уоррена, приближающегося к Вадиму с пистолетом, направленным ему в голову. Пауэлл успел закрыть Соболева своим телом, так как Уоррен, не ожидавший такого развития событий, на секунду-другую замешкался. Но уже затем он выстрелил несколько раз в сторону обеих своих жертв.
Вадим среагировал быстро и, поддерживая раненного Гарри, а заодно прикрываясь им, достал пистолет и тоже стал стрелять. Он ранил Уоррена в ногу, хотя и не стрелял прицельно. Американцу пришлось спешно ретироваться, а его план так и не был доведён до конца.
Гарри умирал, очень быстро теряя кровь. Стали сбегаться прохожие и жители соседних домов. За Уорреном бежать все боялись, так что Вадиму предстояло решить, преследовать ли его самому или остаться с Гарри в последние мгновения его жизни. Преодолев желание пуститься в погоню, Вадим выбрал Гарри. Держа его на руках, сам весь пропитавшийся кровью, Соболев смотрел в глаза старому лётчику, которые из последних сил смотрели на него самого. Гарри сделал попытку улыбнуться и сквозь хрипоту и кровь в горле еле слышно произнёс: «Вот видишь парень, я ещё на что-то пригодился, а ты говоришь, уезжай! Передай Томми, что я его люблю!»
Гарри умер. Прямо как Джоанна тогда в порту, пронзённая пулями Уоррена. Ещё одна жертва. Ещё одна вина для Вадима.
А между тем разъярённая толпа жителей Айяделлы, в которой насчитывалось несколько тысяч человек, вооружённая, чем попало, стихийно надвигалась по всем улицам в сторону посольства. Это было страшное зрелище: люди были доведены до последней черты и готовы были на всё. Обычно спокойные и добродушные маринейцы словно стали другими людьми: жестокими и кровожадными. Судьбе сотрудников ардестинианского посольства в эти минуты можно было только посочувствовать.
Впрочем, не все, конечно, жители Маринеи дошли до такой крайности. Очень многие старались остановить толпу, отговорить, призвать к разуму и милосердию. Но тщетно! Радикально настроенные маринейцы, в особенности это была молодёжь, ничего не желали слушать и с ещё большей решимостью свершить своё кровавое правосудие устремлялись к цели.
И вот толпа уже совсем рядом с посольством, до ограды остались какие-то десятки метров. В окна полетели камни и бутылки с зажигательной смесью. Немногочисленная охрана здания ничего не могла противопоставить им и, забежав за ограду, собралась укрыться внутри. Но в этот момент произошло то, чего никто не ожидал, ― взрыв, мощнее которого маринейцы ещё не видели и не слышали.
Моментально всё здание превратилось в один большой сгусток пламени. Да, собственно, и от здания то почти ничего не осталось: куски стен, стёкол, мебели разбросало далеко за пределы территории посольства. Они стали словно градом сыпаться на подступившую толпу. Появились первые убитые и раненные. Воинственный пыл маринейцев мгновенно упал, и ошарашенные люди тут же отхлынула назад.
Затем, когда первый шок прошёл, жители Айяделлы, ещё совсем недавно желавшие растерзать посла и его команду, бросились им на помощь. Прежние маринейцы снова вернулись, и теперь уже вся толпа стремилась потушить пожар и помочь выжившим, если такие вообще остались. Однако жар от пламени были столь сильный, что своими силами потушить пожар люди не могли ― это было просто опасно, да и физически невозможно. Необходимо было использовать специальную пену, которую могли разбрызгать над местом пожара иланофоры.
Машины появились в небе спустя десять минут и сразу же приступили к тушению. Когда пламя унялось, маринейцы бросились разбирать завалы и искать раненных, но таковых не было. Тримос Нодр и все его люди были заранее убиты головорезами Заониса, которые скрылись незадолго до взрыва. Согласно приказу своего шефа с началом вторжения они должны были перейти полностью на нелегальное положение и помогать войскам, совершая те же самые диверсии в тылу.
Уоррена среди убитых не было, хотя Заонис с генералом и собирались от него избавиться. Хитрый шпион, он почувствовал заранее, что скоро запахнет жаренным и вовремя успел сбежать.
