– О да. О да! Это то, что нужно! – Клиент был удовлетворен.

– Хорошо, тогда я беру тридцать пять штук, курьер их доставит вам через час.

Уточнять, что в магазине не было других роз в нужном количестве, Наталья не стала. И объяснять продавщицам смысл своего пассажа – тоже.

Вечером того же дня притихшие Вера и Алекса целый час внимательно слушали свою Наташку, с каждым словом которой их охватывало все бо´льшее чувство вины: в этой же комнате два года назад именно они уговорили ее на поездку, с которой все и началось. Да, у них была куча оправданий, потому что как бы то ни было, но их подруга все-таки вернулась тогда к жизни и снова начала улыбаться и носить глубокие декольте. Но кто же знал, что потом все так обернется.

Первой не выдержала Алекса:

– Так, все ясно. Получается, на все про все у нас не более двух недель.

– Получается, да. – Громким сморканием в мокрый платок Наталья выключила свои слезы.

Еще со студенческих лет она знала, что это они с Верой могли вести душещипательные разговоры часами, пытаясь понять явные и тайные причины поступков других людей. Алекса же, напротив, не любила долгих пережевываний одного и того же. Из любого разговора она выжимала краткое «Дано», чтобы сразу же переходить к графе «Решение». Если решить задачу нельзя, то нужно составить план и начинать действовать.

– Ноть, а квартиру надо освободить через месяц? – уточнила Вера.

– Угу, – подтвердила Наталья.

Алекса присела на корточки напротив нее и спросила, глядя ей в глаза:

– Наташ, это очень важно – вспомни, они точно тебя вчера не видели?

– Да. Да, точно.

– Это хорошо, значит, у нас больше простора для маневров. Когда он выйдет на связь?

– Я не знаю. – У Натальи снова затрясся подбородок.

– Значит, надо быть готовой всегда. И чтобы никто ничего не заподозрил.

– Нотя, – вмешалась в разговор Вера, – я хочу сказать, что всегда готова тебя выслушать, звони в любое время…

– Тс! – прервала ее Наталья.

Все замолчали – было слышно, как поворачивается ключ в замочной скважине.

– Это Пашка, – прошептала Наталья, – он ничего не знает. Я поговорю с ним на кухне.

Она вышла из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь.

Пашка, едва разувшись, уже охотился в холодильнике.

– Всё! Все согласны! Базироваться будем здесь! – затараторил он, глотая нежеванную колбасу. – Завтра начинаем разгребать завалы, послезавтра едем за войлоком, обобьем им все стены в комнате, получится настоящая студия – записи, репы… Игорек притащит басуху, Серый – клавиши, с меня – барабаны, ты же взяла их у Анатолича, да?

Конечно, за последние сутки Наталья даже не вспомнила ни про какие барабаны. Пашка изучающе посмотрел на мать – она ни разу не одернула его за брошенные в прихожке кроссы и покоцанную колбасу – и заподозрил неладное:

– Ты… ты забыла про барабаны?

– Паша, обстоятельства изменились…

– Блиииин! Я так и знал! Вот так все время, ма! Ты хочешь, чтобы я, как все в моем классе, курил спайс и бухал, да? Тебе не нравится, что мы будем дома? Заниматься делом? Творчеством! Это из-за соседей? Да я тебе еще раз говорю, войлоком обобьем – ваще никто ничё не услышит! Мы уже и название для группы придумали. А ты опять, да? Мы же договорились!

– Сынок, послушай…

– Да не хочу я ничего слушать!

– Паша, нам через месяц надо съехать с этой квартиры.

– Как съехать? Куда?

– Вот так. Хозяйка будет ее продавать.

– Как? А мы куда?

– Не знаю пока.

– Я не хочу опять менять школу!

– Я понимаю. Я тоже не хочу. Может, и не придется еще.

Пашка забыл закрыть холодильник, Наталья этого даже не заметила.

– Да ё-ё-ё! – Вдруг со всей силы он бросил в стену оставшийся кусок колбасы. – Почему так-то?! Почему опять все через… А?

Колбаса отрикошетила о плитку над раковиной и шлепнулась в мойку, звеня расколовшейся посудой. Вера и Алекса в соседней комнате вскочили с дивана и застыли, пытаясь в глазах друг друга найти ответ, пора ли бежать на помощь.

– Паш, успокойся, – осторожно начала Наталья.

– Что успокойся?! Мам, что успокойся? Ты знаешь, сколько я эту группу собирал? Ты забыла, как мне было сложно привыкнуть в этом классе? Да ты на меня давно забила! Ты последние два года вообще не в себе!

Наталья не верила своим ушам. Это был удар ниже пояса, в глазах все моментально расплылось от слез.

– Да ты что… ты же знаешь… я… я не…

– Ты, ты! – Пашка орал все громче. – Все время ты, мам, все время на первом месте – ты! Я и с Настькой все время сидел! И в розыгрышах твоих дебильных участвовал! А помнишь, как ты меня везла на заднем сиденье, зажав между коробок? Жаль, что нас полиция не остановила, а то бы тебя родительских прав лишили!

Наталья уже не оборонялась, она опустилась на табурет и, зажав зубами полотенце, схваченное со стола, в беспамятстве раскачивалась взад-вперед.

– Чё ты теперь воешь? – не унимался Паша. – Правду услышала, да? А ты давай, давай, нарожай еще детей-то от кого попало! А то нас у тебя мало! И на всех тебя хватает, да? Подумаешь, че там каждый из нас хочет, правда? Думаешь, мы никуда от тебя не денемся? С меня вот хватит! Я ухожу!

Он метнулся к своей кровати, вколачивая пятками последние гвозди в отношения с матерью, бросил первые попавшиеся вещи в спортивную сумку и грохнул входной дверью так, что подкова, висевшая над ней, плашмя рухнула на пол.

Вот и нет больше в доме счастья.

Подруги, которые лишь слышали, но не видели погрома, на цыпочках вышли из укрытия и застали Наталью на кухне, раскачивающейся на табурете. Вера аккуратно пыталась расцепить Наташины зубы и вынуть полотенце, а Александра налила в стакан воду.

– И… и… э… это конец, всему конец, – трясло Наталью.

– Не глупи, обычная выходка подростка. – Алекса заставила ее сделать глоток. – У меня таких в каждом классе по пять штук.

– Впервые его так бомбануло? – сочувственно спросила Вера.

– Так – да, впервые. Но почему именно сейчас? Чтобы добить меня, да? Почему все один к одному? – снова завыла Наталья.

– А я объясню почему, Ноть. Это он не тебя хотел обидеть, это он о своей боли и одиночестве кричал, в пятнадцать они все чувствуют себя очень одинокими.

– Думаешь?

– Не думаю, а точно знаю. – Вера выбросила из раковины колбасу и осколки тарелок. – Полагаешь, что трагедии проехались только по тебе, а его не задело? Он ведь у тебя мальчик очень чувствительный.

– Вера права, – подтвердила Алекса. – По поводу него даже не заморачивайся сейчас. Обычный подростковый псих. Просто совпало так. У него радость, он наконец группу музыкальную собрал, а надо опять переезжать. Обидно же, правда?

– Но всё равно… так… такого наговорить матери…

– Ноть, ты думаешь, он сильно соображал, что говорил? У него была просто истерика. Ему наверняка уже стыдно, – сказала Вера.

– Не знаю, не знаю. – Наталья уставилась в одну точку. – Где вот теперь его искать?…

– У кого-нибудь из друзей, конечно.

– Может, он к моим пошел?

Вера и Алекса переглянулись.

– Это вряд ли, он же к ним почти не ходит.

– Но ведь внуки часто прячутся от родителей у бабушки с дедушкой, – выдала желаемое за действительное Наталья.

– Нотя… не в вашем случае, – стараясь как можно аккуратнее подбирать слова, сказала Вера. – Там у них и своих «малышей» хватает.

– Ну… может, я хоть позвоню им попозже?

– Давай так, – предложила Алекса, – если мы по своим каналам до утра не найдем его, позвонишь.

– До утра еще дожить надо…

– Наташ, вероятность, что он к ним пойдет, практически нулевая, согласись? Зато мать потом будет тебя сто раз в день дергать: «Где Паша? Что случилось?» Тебе это надо? Ну вот. Давай хотя бы до полуночи подождем. – Алекса достала телефон. – Сейчас позвоню подруге, она в его школе работает, и узнаю, с кем он сейчас больше всего общается. Про кого он там говорил? Серый какой-то, Игорек… Вер, завари пока чайку. А я раздобуду информацию из первых рук.