Питомец медленно исчезал из памяти, а тяжесть на душе ослабевала. Пропасть в сознании, оставшаяся после трагедии, сменилась пустотой. Спокойной и мирной, невзирая на смуту у самой поверхности.

Когда-нибудь позже, наведя в жизни порядок, Вероника найдет время как следует поплакать о Ксепире.

– Если возьмут, отправишься с ними? – спросила Воробейка спустя несколько часов после ужина. – Станешь прославленным воином, как Авалькира Эшфайр?

Она играла с мотыльком: ловила и отпускала, бормоча ласковые слова. Общаться с насекомыми невероятно трудно, их разум слишком мал и чужд для людей, и анимаги не умели проникать в него. Обычно. Вероника не удивилась бы, узнай она, что Воробейка – исключение.

– Надеюсь, – с улыбкой ответила Вероника. – А ты что станешь делать?

Об этой девушке она не знала ничего: ни откуда она, ни куда идет. Может, Воробейка и сама этого не знала.

– Давненько мы не наведывались в Раннет, – вздохнув, ответила Воробейка и отпустила приятеля-мотылька. – Может, туда и двинем.

Ее ручной воробей согласно защебетал, давая понять, что значит «мы».

Вскоре Воробейка уже вовсю храпела. Вероника спала вполглаза, боясь упустить момент, когда стюард отправится в обратный путь. Она видела, как рыбаки выходят к лодкам, и слышала ароматы из лавки пекаря. Перед самым рассветом вернулся Эллиот – он зябко сутулился, а может, его снедала мысль о расставании с близкими.

Когда в золотистых рассветных лучах с конного двора выехала повозка, Вероника ждала ее у ворот.

– Простите, – обратилась она к перебиравшему какие-то бумаги Берику, чем напугала его. Эллиот в это время поправлял тент и не слышал ее, но при виде Вероники нахмурился.

– Да? – ответил стюард. И если Эллиот вспомнил Веронику, то на лице Берика отразилось только легкое учтивое выражение.

Вероника тяжело сглотнула.

– Я слышала… знаю, что вы… фениксэры, – тихо сказала она.

Берик, наклонившийся, чтобы расслышать ее, резко выпрямился.

– Прости, девочка, – сказал он, – но я не понимаю древнепирейского.

– Прошу вас, – взмолилась Вероника, преграждая ему дорогу. Выглядела она, должно быть, и правда жалко, потому что Берик остановился. – Я хочу с вами. Я анимаг и…

– Ты что-то путаешь. Я управляю поместьем, а вот это – мой помощник.

– Ваш подкрылок? – упрямо уточнила Вероника.

Берик напряженно улыбнулся и сделал жест подошедшему Эллиоту забираться в повозку.

– Послушай, девочка, и слушай внимательно, – быстро зашептал он. – Что бы там тебе ни показалось, забудь. Ради своего же блага. Даже если бы я вербовал ребят – а я их не вербую, – и даже если бы вербовал анимагов – а это не так, – то, боюсь, ты нам не подходишь.

– Это потому, что я не мальчишка?

Стюард посмотрел на нее с грустью и сожалением, как будто не в первый раз уже и явно без удовольствия отвергал кандидатуру девочки.

– Знаю, это несправедливо, но у него свои мотивы.

У него… У коммандера, которого еще вчера упоминал Берик. Не успела Вероника что-либо возразить, как он ободряюще похлопал ее по плечу и запрыгнул в повозку.

Глядя им вслед, Вероника переживала целую бурю эмоций. Да, она не получила желаемого, но стюард косвенно подтвердил, что он – наездник. А раз на Пирмонте есть хоть один наездник, это уже повод для радости.

– Что сказал?

Вероника от удивления аж подскочила на месте – Воробейка подошла незаметно. До этого девушка держалась в тени близ корчмы, но как только Берик уехал, потихоньку скользнула к Веронике.

– Все как ты говорила: они набирают только мальчишек, – пробормотала Вероника, все еще пытаясь понять, что хотел сказать стюард: неужели в будущей армии наездников будут только мужчины?

Воробейка пожала плечами:

– Ну так стань мальчишкой.

Вероника аж перестала дышать и с удивлением уставилась на Воробейку. Стань мальчишкой…

Как все просто. И гениально.

Именно так Вероника и поступит.

Вскоре Сэв пожалел о сделке. Если соглашение с Трикс вообще можно назвать сделкой: помогать старуха принудила угрозами. Сэва так и подмывало сдать ее командирам, но он не сомневался, что повинница свои угрозы исполнит. С сослуживцами он сдружиться не успел, а Трикс, как он убедился на своем опыте, умеет подставлять.

Она умнее Сэва, и лучше ее не злить. Трикс знала, что он пытался бежать, и наверняка проследит, чтобы он не повторил попытки. Да еще повесит на Сэва уйму других преступлений, если он откажется помогать. Его обратят в рабство, если не хуже. Одно дело, когда ты анимаг в бегах, и совсем другое – когда ты анимаг, который скрывается в рядах бесценной имперской армии. Большинство анимагов отбывало повинность, пока не выплачивало империи «долг», неуплаченные подати. Срок доходил, самое меньшее, до десяти лет – все зависело от возраста анимага и преступления, на котором его поймали. Если маг, например, преуспевал благодаря своему дару – разводил стельских скакунов или натаскивал дорогих охотничьих соколов и не платил при этом налога, – то империя, считай, упускала горы золота. За подобное срок давали уже приличный. Детей и стариков заставляли служить меньше, но семьи без них терпели нужду. А когда же наконец повинность заканчивалась, бывшие узники вынуждены были платить вдвое больший налог до конца жизни.

Предатели, взятые в плен после Войны крови – анимаги, поддержавшие Авалькиру Эшфайр, – служили до самой смерти. Впрочем, некоторых казнили, признав слишком опасными. Сэв полагал, что если его поймают, то причислят к предателям, но вряд ли его грех так велик, чтобы его казнили. С другой стороны, к своей армии империя относится очень серьезно, а капитан Белден прослыл далеко не мягким человеком. И потом, в армию Сэв отправился после суда за убийство. Как пить дать, проступок ему припомнят: снимут голову с плеч, и вся недолга.