– Надо уходить.

– Куда? – Лилли поспешала за ним, прижимая к себе ребенка. – Они убили нашу лошадь, как же мы теперь…

– Брат! – раздалось в ночи громче вопля тысячи воронов. Под деревьями верхом на лосе сидел человек, с ног до головы одетый в черное и серое. – Сюда, – позвал он. Капюшон плаща затенял его лицо.

«Он носит черное». Сэм повернул к нему, увлекая за собой Лилли. Лось был огромен, десяти футов в холке и почти с таким же размахом рогов. Зверь опустился на колени, чтобы они могли сесть.

– Сюда. – Всадник, протянув руку в перчатке, помог Лилли сесть позади него, затем настала очередь Сэма.

– Спасибо, – пропыхтел он и взялся за протянутую руку. Только теперь он понял, что перчаток на всаднике нет. Рука была черной и холодной с твердыми, как камень, пальцами.

Увидев реку с верхушки холма, Сандор Клиган круто осадил коня и выругался.

С чугунно-черного неба падал дождь, пронзая буро-зеленый поток десятком тысяч мечей. «Да тут не меньше мили в ширину», – подумала Арья. Из бурных вод торчали макушки сотен деревьев, и сучья тянулись к небу, как руки утопающих. К берегу прибило кучи палой листвы, и по течению несло что-то бледное и раздутое, оленя или лошадь. От реки шел глухой рокот – такой звук издает собака, прежде чем зарычать.

Арья повернулась назад, и звенья кольчуги Пса впились ей в спину. Она сидела в кольце его рук; на левую, обожженную, он надевал стальной нараменник, но Арья видела, как он меняет повязки, и мясо под ними все еще оставалось голым и кровоточило. Но если ожоги и мучили Клигана, виду он не подавал.

– Это Черноводная? – Они так долго ехали в дожде и мраке, через леса и безымянные деревни, что Арья совсем запуталась и перестала понимать, куда они едут.

– Это река, через которую нам надо переправиться – вот все, что тебе надо знать.

Клиган иногда отвечал на ее вопросы, но предупредил, чтобы в разговоры она не вступала. В тот первый день он ее много о чем предупредил. «Если ударишь меня еще раз, я свяжу тебе руки за спиной. Если еще раз попробуешь удрать, свяжу тебе ноги. Если снова начнешь орать или кусаться, заткну тебе рот. Либо сиди на коне со мной вместе, либо я тебя перекину через круп, как свинью, которую резать везут. Выбирай сама».

Арья выбрала езду в седле, но в первый же раз, когда они разбили лагерь и Пес, как ей показалось, уснул, она вооружилась большим острым камнем, чтобы разбить ему башку. «Тихая, как тень», – говорила она себе, подкрадываясь к нему, но вышло недостаточно тихо. Пес то ли вовсе не спал, то ли проснулся – как бы там ни было, он открыл глаза, скривил рот и отнял у нее камень, как у малого ребенка. Она только и сумела, что лягнуть его. «На первый раз прощается, – сказал он, закинув камень в кусты. – Но если выкинешь такое еще раз, пеняй на себя». – «Почему бы тебе просто не убить меня, как Мику?» – крикнула Арья, которая не столько испугалась, сколько разозлилась. Вместо ответа он сгреб ее за рубашку и поднял над своим обожженным лицом. «Если еще раз назовешь это имя, я всыплю тебе так, что самой умереть захочется». После этого он каждый раз заворачивал ее на ночь в лошадиную попону и туго перевязывал веревками, точно младенца пеленал.

«Это наверняка Черноводная», – решила Арья, глядя, как дождь хлещет по реке. Клиган – пес Джоффри, вот он и везет ее обратно в Красный Замок, к Джоффри и королеве. Выглянуло бы солнце, тогда бы стало ясно, в какую сторону они едут, а с этим мхом на деревьях она совсем запуталась. «Черноводная у Королевской Гавани не была такой широкой, но то было до дождей».

– Все броды, выходит, затопило, – сказал Клиган, – а перебираться вплавь мне что-то не хочется.

«Раз переправиться нельзя, – подумала Арья, – лорд Берик нас точно догонит». Клиган гнал своего большого черного жеребца почем зря и трижды поворачивал назад, чтобы сбить погоню со следа, а однажды даже проехал полмили по руслу разлившегося ручья, но Арья, каждый раз оглядываясь назад, все равно ожидала увидеть разбойников. Она старалась помочь им, выцарапывая свое имя на деревьях, когда ходила в кусты по нужде, но на четвертый раз Клиган ее застукал и положил этому конец. «Ничего, – говорила себе Арья, – Торос увидит меня в пламени и найдет». Только хорошо бы ему поторопиться, потому что когда она окажется за рекой…

– Где-то тут поблизости должен быть город Харроуэя, – сказал Пес. – Где лорд Рут держит двуглавого речного коня старого короля Андагара. Авось там и переправимся.

Арья никогда не слышала о старом короле Андагаре и не видывала двуглавых коней, которые к тому же могут бегать по воде, но от вопросов благоразумно воздержалась. Клиган поехал вниз по течению. Теперь дождь по крайней мере бил им в спину. Арье надоело, что он постоянно хлещет в глаза и стекает по щекам, как будто она плачет. «Волки не плачут», – заново напомнила она себе.

День не должен был перевалить далеко за полдень, но темень стояла, как в сумерки. Арья уже счет потеряла этим бессолнечным дням. Она промокла до костей, стерла себе ляжки, и все тело у нее ныло. К тому же она простыла, и порой ее бил озноб, но когда она сказала об этом Псу, он только рявкнул: «Вытри нос и закрой рот». Он то и дело засыпал в седле, предоставляя своему коню самому идти проселочной дорогой или звериной тропой. Это был массивный рысак, почти такой же большой и тяжелый, как боевой конь, но намного резвее. Пес звал его Неведомым. Однажды, когда Пес мочился у дерева, Арья попыталась увести коня и ускакать, но Неведомый чуть голову ей не откусил. С хозяином он вел себя смирно, как старый мерин, но всем остальным сразу давал понять, что нрав у него не менее черен, чем масть. Арья впервые видела такую брыкливую и кусачую лошадь.

После нескольких часов пути и переправы через пару илистых ручьев Клиган объявил:

– Вот он, город лорда Харроуэя. – Но разглядев его, добавил: – Седьмое пекло! – Город был затоплен и заброшен. Река вышла из берегов, и над водой торчали только верх глинобитной гостиницы, семигранный купол септы, две трети круглой каменной башни, соломенные крыши и целый лес труб.

Однако над башней поднимался дым, а под ее окном стояла на цепи большая плоскодонная лодка с дюжиной уключин. На носу и корме ее украшали разные конские головы. «Вот, значит, какой он, двуглавый конь», – поняла она. Посередине лодки стоял деревянный домик с дерновой крышей. Когда Пес сложил руки ковшом и покричал, оттуда вылезли двое человек, а в башенном окне появился третий, с заряженным арбалетом.

– Чего тебе? – прокричал он через бурлящий бурый поток.

– Перевезите нас, – ответил ему Пес.

Люди в лодке посовещались, и один, седой и сгорбленный, с могучими руками, крикнул:

– Даром не повезем.

– Я заплачу.

«Чем это, любопытно знать?» Разбойники забрали у Пса его золото, но серебро и медь, может, и оставили. Вряд ли за перевоз возьмут больше пары медяков.

Паромщики снова посовещались, потом седой крикнул что-то, и из будки вылезли еще шестеро, натягивая на голову капюшоны. Из башни на палубу спрыгнули еще несколько человек. Половина из них имела большое сходство со сгорбленным стариком. Отстегнув цепи, одни паромщики вооружились длинными шестами, другие запихивали в уключины тяжелые широкие весла. Паром развернулся и медленно двинулся к берегу, работая веслами с обеих сторон. Клиган съехал с холма ему навстречу.

Паромщики, причалив кормой вперед, открыли широкую дверь под лошадиной головой и спустили тяжелые дубовые сходни. Неведомый у воды заартачился, но Клиган сжал его бока каблуками и направил по сходням.