— Я подумал про светящиеся шары, как в здешней ограде, — ответил он, неохотно вытащив для ответа сосульку, точно сахарного кролика, изо рта. — Посох, которым можно освещать дорогу в потёмках — такие вообще бывают? На самом деле, не в сказках?
— Вполне, — за меня ответила Рената. — Но или он будет светить днём и ночью, или зажигать-гасить его должен будет кто-то из магов. Хоть Феликс, хоть Отто.
— Не обязательно, — возразила я. — Не встречалось вам никогда магическое огниво? Просто металлическая палочка с осколком рубина или опала на конце, зачарованная так, чтобы зажигаться при слове Ignis, даже если это слово произносит гном. Подходящий кристалл можно зачаровать таким образом, чтобы он начинал светиться на… скажем, Lux и гаснуть на Umbra.
Рената нахмурилась и помотала головой.
— Нет, — сказала она. — Я женщина простая, незатейливая — врезать цепной молнией по стрелка’м, подвесить «ведьмин шар» под потолок, костёр разжечь, кипяток охладить… Эти ваши малефикарские штучки с рунами и ритуалами — не моё точно. А у вас небось и «скатерть» всегда при себе?
— Конечно, — я даже удивилась вопросу. Кому хочется для любой ерунды каждый раз заново вычерчивать решётку с управляющими узлами на пересечениях силовых линий? Я разорилась в своё время на большой кусок превосходной шагрени и вычертила на нём такую схему, что преподаватель чар поставил мне зачёт за весь курс без всяких экзаменов. — Если понадобится, берите в любое время.
Рената опять качнула головой, и раскалённое послеполуденное солнце золотом полыхнуло в седине, густо перепутавшейся с рыжеватыми волосами.
— Вы точно на стихийника учились? — с немного нервным смешком спросила она. — Не на малефика?
— Я настолько слабый и бездарный стихийник, — не менее нервно усмехнулась я, — что без костылей в виде рун и чар гожусь только в рыбной лавке работать. Вернее, без рун и чар даже там не гожусь.
— А это плохо? — уточнил подзабытый нами сир Генрих. Он догрыз сосульку и обтёр мокрую руку пыльным сюрко, так что рука из мокрой стала грязной. — Работать в рыбной или там мясной лавке? Стыдно? Недостойно настоящего мага?
Смотрел он цепко и остро, и мне опять почудилось тяжёлое, холодное, шершавое, толком не зачищенное стальное кольцо, защёлкивающееся на моей лодыжке. Вот ведь… мало мне Меллера с его замечаниями в духе «да неужели вам нравится бродяжничать, пусть это и называется красиво и внушительно “охраной путешественников”?» Ещё и господин будущий барон туда же?
— Смотря где, — ответила я. — В Серебряной Лиге таких зовут «ремесленниками», там многие посредственные маги поколениями работают на рыбников и колбасников, и это… ни хорошо, ни плохо само по себе. Зависит от репутации самих ремесленников. А как в наших землях относятся к магам — к любым магам, вы наверняка и сами знаете. Ваша старшая жрица в самом деле запрещала хоронить сиру Фриду вместе с остальными погибшими? Или мне приврали впятеро, как водится?
— Запрещала, — кивнул сир Генрих. — Вернее, пыталась. Тем не менее сира Фрида похоронена на кладбище вместе со всеми, кто погиб в той стычке. Сира Вероника, мать Саманта или любая её преемница могут говорить всё, что захотят. Я однако буду действовать в интересах своего владения. Если мне зачем-нибудь понадобится здесь некромант, я буду искать некроманта, и мне плевать, что это запрещено.
— А зачем его искать? — буркнула я: некромантов я, узколобая западная дикарка, недолюбливала. — Достаточно с орками втихую сговориться, чтобы видеться с их шаманом, когда это нужно.
— Мы здесь… не очень ладим с орками, — хмыкнул он. — Хотя пока мой сын повзрослеет, глядишь, и это изменится, кто знает? Но стихийная магия не запрещена пока что, в отличие от некромантии. И мне совершенно не помешает ещё один стихийный маг. Тем более такой, который умеет охладить, на заморозив, пиво в бочке, из которой это пиво без конца отливают. Надо будет забрать вас, пожалуй, в замок на недельку-другую, — прибавил он.
— Забрать? — я заломила бровь в саркастической гримасе, нагло украденной у преподавательницы рун. — Сир Генрих, вы меня ни с кем не путаете? Я член Гильдии наёмников, у меня подписан контракт с Гилбертом Меллером — какое отношение к нему имеете вы? Он даже не ваш вассал.
Рената Винтерхорст, боевой маг Гильдии наёмников в резерве, одобрительно кивнула. Сир Генрих опять нахмурился, однако хоть и с неохотой, но сказал:
— Прошу прощения, увлёкся. Так что там с посохом?
Надо же, признал, что неправ. Я прямо-таки исполнилась безмерного уважения к такому разумному и справедливому сеньору.
— Я посмотрю, что можно сделать, — тоже без особой охоты, но очень вежливо сказала я. Всё же ссориться с наследником баронства, когда живёшь на его земле — не очень-то умно. — Посижу за расчётами и передам результат Отто. По готовой формуле он должен суметь сделать как вам нужно.
Это явно было не то, чего хотел сир Генрих, но он так же явно понимал, что большего не получит, и мы довольно прохладно попрощались. С Ренатой я попрощалась тоже и побрела туда, куда и собиралась с самого начала — в трактир «У Ведьминой плотины». То есть, всё ещё больше кабак, чем трактир, зато торгующий не только выпивкой-закуской, но и сладостями от сотню раз уж помянутого, но так мне до сих пор и не знакомого Людо Росса.
После яркого солнца в кабаке мне показалось темновато, несмотря на распахнутые окна и раскрытую настежь дверь. И несмотря на них же, душновато, хотя трактирной застоявшейся духоте далеко было до зноя, повисшего над сплошным камнем дороги и двора Бирюковой усадьбы. Винтерхорст угощала меня морсом, пока мы болтали с нею о книжных новинках (я и заходила-то к ней, чтобы взять очередной роман Гедеона Марча), но потом она пошла меня проводить, и мы, продолжая болтать, так долго проторчали на солнце, что мне снова нестерпимо захотелось пить. Надо будет не просто купить каких-нибудь мягких вафель, а взять ещё кружечку чего угодно, кроме пива. Я уже даже на сидр согласна.
Обед давно прошёл, ужин предполагался нескоро, а летний день, как известно, год кормит — в кабаке было почти пусто, только стайка дриад чирикала о чём-то, потягивая из запотевших кружек то ли сидр, то ли вино (пиво они, сколько я знала, жаловали не больше моего). Я вежливо наклонила голову, приветствуя всех разом, и прошла к стойке. Владел трактиром Филимон Пара Монет, или попросту Фил, отставник нашей гильдии, так что потрепаться с ним, пока не набежал наработавшийся в поле народ, было интересно и полезно.
Порядком обрюзгший в резерве лысоватый дядька, завидев меня, ухмыльнулся чему-то, наполнил кружку и придвинул ко мне.
— За счёт заведения, — сказал он, но я помотала головой:
— Нет-нет, у сира Бирюка своя стихийница есть, нечего ко мне подкатывать. Рената Винтерхорст — сильный опытный маг, не то что я. А у меня, кстати, контракт, если вы ещё не забыли, что это такое.
— Ну вот, — огорчился он. Очень натурально огорчился. — А мне сказали, будто Гилберт Меллер нанял милую девушку, вежливую, воспитанную, не то что обычные наши стервы. Опять наврали.
Я неопределённо хмыкнула, посмотрела на угощение, вспомнила сира Генриха с сосулькой и Ренату, гонявшую языком кусочек льда во рту. Сама я грызть ледышку по такой жаре не рискнула, боясь ангины, но пить хотелось всё сильнее, так что я подтянула к себе кружку и заглянула в неё. Что-то в ней плескалось весьма завлекательное, светло-розовое и пахнущее земляникой. Домашнее вино кто-то из местных ставит? А-а, нет, не местные, один из Серпентов здесь обосновался, как мне говорили. Вроде бы мастеру алхимии наскучили семейные яды-противоядия, и он увлёкся созданием бальзамов, наливок и прочих ликёров, для чего и перебрался к сырью поближе. Я сделала глоток: отличный дамский напиток у него получился, лёгкий, мягкий, в меру сладкий — в самый раз дриад поить.
— Погреб же хорошо проморожен, — сказала я, стирая пальцем матовую дымку с толстого глиняного бока. — Зачем я вам понадобилась?
