Губы его сжимаются, он молчит — долго, почти минуту, но потом говорит опять, и я почти слышу, как тает его шепот, как его утаскивают туда, в омут черного сна.
— С Денейрой… с той девушкой они так и не увиделись. Но закончилось все равно хорошо, — шепчет он потом, — дурачина скоро женился — на рыжей девушке из деревни, правда, они потом характерами не сошлись, да и вообще как-то не очень жили. Зато у него родилась чудесная дочка. Самая лучшая дочка.
Он бормочет еще что-то, но уже неразборчиво — его тащат прочь, вырывают из краткого, целительного бреда, и я почти готова его удержать, почти готова нагнуться еще ниже, на пядь ниже, но шепот истины и шепот крови ядовиты.
Ты — нойя, — говорят они мне разом. Никто никогда не просыпался после поцелуя нойя — слишком мимолетны их чувства.
Никто никогда не любил нойя настолько сильно, чтобы победить яд веретенщика ради ее поцелуя.
Или настолько сильно, чтобы через три года вернуться к ней от другой женщины. Как вернулся парень из сказки к той, чье имя я теперь знаю – к Денейре.
В лекарскую стучатся, и просовывается прядь рыжих волос «самой лучшей дочки».
— Можно? — шепотом спрашивает она и тут же говорит кому-то позади себя. — Да вы заходите, заходите…
И я возвращаюсь к зельям, стараясь не наклоняться над котлами.
Слезы слишком многие отвары превращают в яд.
Комментарий к Сон не для варга-2 Следующая глава – целиком от лица Мел, так что для ее любителей)
====== Сон не для варга-3 ======
МЕЛОНИ ДРАККАНТ
В питомник возвращаюсь ближе к вечеру, усталая как грифон-шатун после долгих скитаний. Сталкиваюсь у выхода с территории с группой каких-то бледных. Можно было бы подумать, что претендентки на поцелуй для нашей Спящей Девы, так нет же, там еще мужик. Выглядят пришибленными какими-то — наверняка побеседовали с Синеглазкой. Одна блеет что-то вроде: «А в-вы госпожа Драккант?» Отмахиваюсь — не до них. Первым делом ползу к вольерам — посмотреть, что с подопечными. Вокруг вольеров нервно выплясывает Зануда. Пытается с чего-то припрячь к уборке егерей. Одновременно втолковывает что-то нервным и зареванным ученичкам. Рукав у Зануды подпален, на лице уныние.
— Что за муть? — спрашиваю сходу. — Вольерные что — так и пьянствуют?
По лицу у Зануды расползается облегчение. Подозрительно. Обычно его хлебом не корми — дай перед женушкой показать, какой он крутой управленец. — Частично. Сегодня с ними разговаривал Рихард… по поводу этой их пьянки… и с егерями тоже. Егеря из открытой части питомника зыркают из загонов злобно, но чисткой занимаются. — И протрезвились? — На треть. — То есть… — Треть решила не пить и выйти на работу, — уныло перечисляет Зануда, — треть ушла в повторный запой, а треть бежала в неизвестном направлении… у нас теперь не хватает двух егерей и четырех вольерных. Не считая тех, которые в повторном запое, конечно. Умеет Синеглазка найти подход к людям, что ни говори. — С этими что? — киваю на учеников. Зануда морщится. — Родительский день. Я совсем забыл из-за всего этого… в конечном счете, я в основном отвечаю за контакты с властями и учеными, а тут… А тут толпа родителей, желающих повидать своих ненаглядных. С разной степени любви к этим ненаглядным — ученички, бывает, болтают об этом. Кто мечтает смыться под матушкино крылышко, кто беспокоится, как бы их родителям не отдали… сиротам спокойнее. — Ну, и… — Ну, Лайл на них действовал успокаивающе. Но в этот раз… я был занят поиском всех этих женщин, задействовал связи, какие мог… В общем, с ними разговаривал Рихард. Надеюсь, эти тоже на треть ушли в запой, а на треть сбежали. — Не знаю, почему они не забрали всех учеников сразу, — хмуро продолжает Зануда. — Особенно после того, что случилось. Ученики-варги возле клеток шмыгают носами и просыпают корм. — Так. Что еще-то? — Одна из учениц проглотила что-то. Какой-то яд. Обнаружили примерно два часа назад, как раз когда подоспели ее родители. Аманда, конечно, спасла ее, но, сама понимаешь, скандал… — Дуреха. Чего она? — Похоже, неразделенная любовь, — вздыхает Зануда. — Опять? Синеглазка — просто проклятие какое-то для питомника, как погляжу. Учитывая, что он наворотил за один день — наш «Ковчег» потонет дней через семь, не больше. Ладно. Быстро пролетаю по вольерам и иду в само здание «Ковчега». Печать на руке от долгого выслеживания, принюхивания, прислушивания огнем горит, и не хочешь Дар использовать, а он сам лезет. Так что остальных я начинаю слышать еще за коридор — они в Малой Каминной комнате. — …можно сделать, — разливается Балбеска, что-то явно попутно жуя. — Некоторых вообще не было дома. У пары штук ревнивые мужья — ну, и тех, которые явно себе довольны жизнью я обычно тоже отметала, хотя рассказывала, мало ли что. Айза, которая горничная, денег с нас потребовала. Мол, вы мне золотишко, я вам поцелуй. А две чуть не подрались по дороге — кто б знал, что сердце папочки так популярно! Спасибо еще Десми и его сыскным способностям — многих нашли. Ну, и моей способности убалтывать. Хотя что толку-то — они в Зеленой Гостиной полдня просидели, выпили все запасы чаю, перезнакомились, переругались, передружились… похоже, провал. В общем, если не эта самая — как ты сказала, Денейра? — так я уж и не знаю, кто тогда. Синеглазка вставляет смешочек и шуршит какой-то бумажкой, а Конфетка отвечает: — Первая любовь всегда сильна, и даже память о ней может помочь. Лайл в бреду говорил, что они любили друг друга. Пусть неясно, что их разлучило… — Ну да, как же, неясно! Могу на дудочку Десми поспорить — мамочка их развела, кто ж еще. Небось, приехала раньше папки к нему на родину и наговорила этой Денейре с три короба: что жениться обещал, что она на сносях, что, мол, бандит-пьяница-картежник. А она сдуру поверила — маман, если что, бывает на диво невинной.
Какое-то время я слушаю эту ахинею. Потом мне надоедает, и я залетаю в комнату. С порога тычу пальцем в Синеглазку и говорю:
— Ты мне нужен. Нужно было сказать это хотя бы чтобы увидеть их физиономии. У Конфетки сейчас сердечный приступ будет, Балбеска подавилась тем, что она только что жевала. Мяснику только его репутация не позволяет выпасть из кресла Пухлика, в котором он расположился. Зато он кладет на место бумаженцию, которой все время шуршал. Медленно кладёт, будто разбить опасается. — Мелони…? — Эта теория — насчет противоядия. Что оно должно быть у того, кто работает с такими тварями, а? В общем, я вроде как нашла, где гнездится этот урод. Та хижинка в горах была перевалочной базой. Принести закупленных животных, подготовить для торговцев своих. Свои паскудные фокусы он проделывает в Вирских лесах. — А откуда ты… — начинает Балбеска. Я отмахиваюсь — ага, сейчас начну по порядку рассказывать, как я ковырялась в помете зверушек, как этот домишко чуть ли не по щепке обнюхала, пересмотрела все запасы трав, прошерстила Даром корма на полках и в шкафах, высматривала — что там за тина в следах этого уродца, что за семена в тине, где такие растут, чем пропахла брошенная куртка… Вспоминала — на каких болотах растет колючка «кошкина лапа», которая впилась в его рукав. — Там в одной деревне люди пропадают. Около западной окраины лесов. Уходят, не возвращаются. Долго уже. Они и охотников уже нанимали — все равно уходят, не возвращаются. Думаю, он на них пробует своих обновленных зверушек. У него там целый зоопарк подальше от троп — клетки, загоны, дом неслабый. Балбеска хлопает на меня глазами непонимающе. — Ты что, сама все это видела? — Издалека. Чтобы глянуть вблизи — нужен кто-то, кто снимет охрану.
Ну да, так я туда и полезла в одиночку. Да у этого типа перевалочный пункт бешеные игольчатники охраняли, наверняка у него у основного домика как минимум мантикора без привязи.
— Рад, что ты ценишь мои маленькие способности, — ухмыляется Синеглазка. У него такой вид, будто боги вняли его горячим мольбам и ниспослали спасение от бумажной работы. Я корчу ему в ответ рожу — пускай не слишком-то воображает меня спасением Балбеска, понятное дело, подрывается на ноги. — Так давайте и мы… — Нет, — мягонько осекает ее Нэйш. — Нет. Постарайтесь найти эту Денейру. И остальных женщин, сколько бы их не было. А мы с Мелони побеседуем с тем, кто это начал. И поднимается, небрежно отгребая в сторону бумаги. Под бумагами расположились ножны с дартом и два ножа. Конфетка смотрит на эти орудия для будущей беседы и тихо качает головой. — Мы не знаем, как выглядит противоядие. Вам придется уговорить человека, который создал его… — О, не волнуйся, — Нэйш окатывает ее улыбочкой. — Он его отдаст. Или опишет рецепт… подробно. Думаю, мы сумеем его убедить, верно, Мелони? Я не отвечаю. Мне до черта не хочется чувствовать то же самое, что и Мясник — но я не могу задавить в себе это. Предвкушение. Мы не беседовать с этим уродом собираемся. Мы собираемся убивать.
