В висках гудело и тукало, и тошнота не желала униматься.
– Куда, Лайл? – негромко спросил Нэйш, когда я решительно свернул в третий раз. – Ведь мы же не во врачебный отсек сейчас?
– Эти коробки строят одинаково, – пояснил я, оглянулся и выровнял походку. – Планы у них тоже совпадают до мелочей… Чтобы «скаты»…
– Чтобы они быстрее привыкали при переводе из блока в блок, мне это известно.
В коридорах было пусто: местная жизнь оказалась парализованной, как только прижали Дедулю. Стражники попадались навстречу, но без приказов не кидались и только провожали волчьими взглядами.
Нужное помещение – просторная подсобка со столом в центре и кучей занимательных коробок и пузырьков в шкафчиках – нашлось быстро. И пустовало, пока в него не вторглись мы.
– В каждом блоке, где есть охранники или рабочие, есть и такие комнатушки, – говорить приходилось, пока я носился по комнате и собирал сперва тару, потом нужные вещества. – Здесь, понимаешь ли, ведутся горные работы. На Рифах. Приходится время от времени вызывать обвалы, или убирать обвалы, или расчищать что-нибудь крупное. Или даже закрывать отработанные шахты – чтобы заключенные по ним не пытались сбежать. А знаешь, как их закрывают?
– Нет, но… догадываюсь.
Нэйш со сдержанным интересном рассматривал бутыль, из которой я только что зачерпнул буро-серого порошка. На бутыли неизвестный художник с чувством изобразил череп со скрещенными костями.
Четыре ложки порошка полетело в миску, которой я успел обзавестись. Туда же я щедро шмякнул кусок белой пасты, которую при дворе обычно приспосабливают для фейерверков.
– Вон ту зеленую хрень в бутылке, – пригляделся и махнул рукой на полку. – Давай сюда.
– «Зеленую хрень»? – кажись, это был как раз тот самый редкий момент, когда Нэйшу было не забавно. – Лайл, а ты точно знаешь, что делаешь?
– Все равно, что месить пирожки, когда в детстве помогаешь бабуле, – отмахнулся я, отмеряя в миску пару стаканов зеленой хрени (в классификации законников эта штука шла как взрывоопасное зелье первого класса, контрабандисты звали его «Яйцами дракона»). – Тебя вот бабуля пирожками угощала?
Судя по взгляду Нэйша – попытка разрядить ситуацию канула в ничто.
– Нужно что-нибудь на замедление реакции, – добавил я под нос, – ага, подойдет. Слушай… сперва я арестовывал народ за торговлю таким, потом торговал таким, потом еще составлял потешные огни для одного баронского двора…
– Не знал об этих твоих… талантах.
– …да к тому же в мою прошлую отсидку – среди нас был паренек, служивший на шахтах подрывником. Так что знаешь… подорвать корпус – это был наш первый план побега.
Когда я поднял глаза, Нэйш молча смотрел на меня, высоко подняв брови.
– Что?! Ну да, бунт, потом добраться до такой вот комнатки, а потом уж взорвать к чертям водным, всю охрану… Можешь утешиться тем, что я возражал.
– Неужели.
– Ну так молодой был, жалостливый. Так что бежали мы другим способом, хотя товарищам страсть как хотелось кого-нибудь из охраны грохнуть, – я сделал паузу и поворошил ложкой свое творение. – Тебя так уж точно.
Больше Нэйш ни о чем не спрашивал. А я не начинал. Мы вообще действовали молча и быстро – шагали по знакомым уже коридорам, стремительно сворачивали за углы, советовали повстречавшимся охранникам устроить немедленную эвакуацию персонала. От имени Хромого Министра, так что нас вроде как даже и слушали.
Впрочем, было как-то даже и плевать.
…назад мы шли медленнее, хотя полагалось бы – бежать. Но там, внутри, по пятам тянулось, выло, не желало отлипать – ЭТО. Незримое, голодное, чавкающее, распускающее щупальца, лезущее внутрь, и прорастающее в тебя, и заставляющее постоянно видеть – сотни светящихся точек, разевающихся клыкастых пастей, низких лбов в язвах, когтистых щупалец с остатками пальцев…
Молодчик, который выскочил перед нами как из-под земли, насторожился, увидев бледно-зеленость моей физиономии. Но хоть не растерялся и пояснил, что нас, оказывается, ищут.
Эвальд Шеннетский в вящей заботе о моем здоровье почему-то приказал обшарить совсем не местные лекарские.
– Заблудились мы, – сказал я устало. – И да, уберите уже отсюда людей. Тут какие-то сволочи горную взрывчатку в пещеру швырнули. Сейчас рванет.
Нэйш шел рядом, изо всех сил стараясь не делать лицо «какой-то сволочи».
Получалось у него даже хуже, чем у меня.
* *
– Боженьки, – сказал я первым делом, войдя в кабинет Дедули Детраска.
Кабинет впечатлял, подавлял и погружал в священный трепет. Нет, не портретами внуков в рамочках на полочках. И не бесконечной картотекой вдоль обширных стен.
Одна из этих самых стен представляла собой своеобразную такую коллекцию.
Засунутые под стекло останки тех, кто пытался покинуть Рифы.
Уши, зубы, кости. И под ними – аккуратненькие таблички: «Телл Эдви, 9 убийств, попытка побега», «Хэйст Харвет, разбойник, бунт», «Диркен Эмбоуз, пират, нападение на охрану».
«20 убийств», «пиратский капитан», «отравитель», «бунтовщик»… иногда встречаются известные имена. Дедуля явно собирал коллекцию не один год и нацеливался на отборные экземпляры.
Не представляю, кем надо быть, чтобы преспокойно сидеть в окружении этой коллекции.
Видимо, Эвальдом Шеннетским, который чувствовал себя определенно неплохо.
– Лайл, проходите, вам лучше? – Шеннет устроился за столом Детраска так, будто этот стол лет сорок дожидался исключительно Хромца. – Думаю, я вам задолжал кое-какие объяснения. Господин Шеворт… ах да, Нэйш, конечно. Присаживайтесь, мне бы тоже хотелось кое-что прояснить.
Он закрыл большую тетрадь в кожаном переплете. Приветливо кивнул, когда я рухнул на стул напротив. И сделал вид, что не заметил Нэйша, который так и застыл у той самой стенки, с коллекцией.
– Раньше всего, Лайл… прошу прощения, если доставил неудобства. Конечно, ваш труд будет оплачен – и не только мной, ведь проблемы с судоходством касаются всех. Есть какие-нибудь предположения по поводу гиппокампов?
– Не предположения – уверенность, – голос у меня прозвучал сипло, будто я подцепил простуду, пока гулял в лабиринте. – Зверушки чувствительные, понимаете ли. Если что – летят на помощь людям. А тут, на Рифах…
И будто наткнулся на стену. В горле – как спрут застрял. Холодный и мерзкий. Со щупальцами.
– Господин Детраск не слишком церемонился с заключенными, – помог мне голос из-за плеч. Почти прежний голос – разве что бархат в нем потерся и полинял. – За века существования тюрьмы гиппокампы привыкли не приближаться к Рифам, но то, что творилось здесь в последнее время было для них слишком… чувствительно.
– Ну, а поскольку спасти тех, кто здесь заключен, зверушки не могли никак, они приняли решение сюда попросту никого не пускать, – дожал я. – Отсюда и нападения на корабли.
– Думаете, теперь они прекратятся?
Зависит от того, насколько в той пещере хрупкие опоры, – подумал я. И почему это Шеннету еще не доложили, что один из корпусов попросту пропал? Хромой Министр принял мое пожатие плечами, как лучшие на свете новости. Откинулся на стуле, побарабанил пальцами по тетради… – К слову, о том, что тут творилось в последнее время. Тревожные слухи о Рифах доходили давно, не скрою, но вы же понимаете, дела государственные, а тюрьма – общее достояние Кайетты… «Я давно хотел наложить лапу на Рифы и их богатства, но сместить Детраска без достаточных доказательств не получалось», – мысленно перевел я. – …даже когда появились все эти нападения – добыть пять печатей из девяти оказалось почти невозможно: господин Детраск был в слишком добрых отношениях с королями и их дворами. «Начальника тюрьмы любят, меня ненавидят, нужен был серьезный кризис на Рифах, чтобы мне позволили подмять их под себя», – бубнил в моих мыслях невидимый переводчик. – Да еще мои агенты постоянно терялись, а времени было недостаточно… – Ну, тут-то понятно, – просипел я. – Посылаете туда нас – редкая удача, оба были на Рифах раньше. Рано или поздно – или всплыло бы это, или Рихард проявил бы силы варга, или мы еще что-нибудь бы выкинули. К слову, Детраску нужен был варг, вы, случайно, через каких-нибудь подставных лиц не пообещали ему этого варга доставить? Нет? Ну, ладно. В общем, старичок вышел на нас. Обрадовался – поймал крупную рыбку, как же. Думаю, пока он потирал ручки и придумывал расправу над нами – кто-то из ваших хорошо покопался в его бумагах. – Повезло еще, что его внук оказался таким здравомыслящим, – отозвался Шеннет и поправил один из пухлощеких портретов в рамочке. – Эти, черт бы их брал, кровные узы, вечно норовят испортить хороший план. Но бумаги, которые он доставил… ошеломительные факты вскрылись, знаете ли. Торговля с пиратами, покрывание пиратских же баз, показательные казни, сбросы отходов добычи в море. И дневник. У господина Детраска был редкостный литературный талант. Дар излагать свою… философию. Думаю, это-то и сыграло основную роль – да, и немного свидетельств Детраска-младшего, например, об этом кабинете… – Или о моей ужасной участи, – добавил я с видом невинной жертвы. – Я был почти уверен, что с вами будет все в порядке, в конце концов, вас же страховал господин Нэйш. От коллекции, которую так и созерцал означенный господин Нэйш, долетел слабый смешок. Я поежился. Да уж, хороша была страховочка, спасибо – не до смерти. – А вот что интересно, – продолжил Шеннет, приподнимая ту самую тетрадь, оплетенную в не-хочу-знать-чью кожу. – В своем дневнике господин Детраск описывает один минерал… с совершенно необычными свойствами. Якобы те заключенные, которые случайно нашли его в разработках, стали… меняться. – Да ну? – спросил я и постарался не покрыться холодным потом. – Вообразите себе. И это не всё. Как я понял, минерал был открыт годы назад, и все это время в той самой пещере проводились опыты… разработка, конечно, ширилась… Я таки покрылся холодным потом. Теперь все усилия уходили на то, чтобы не дать дергаться левому веку. – И наконец все увенчалось «блестящим успехом» – тут так и написано. Интересное, к слову, чтиво. Хотя по стилю и видно, что автор слегка… фьють! – Хромой Министр изобразил отлет кукушечки из-под стрехи Дедули. – Думаю, господину Детраску не придется насладиться покоем в окружении правнуков – если учитывать, как он себя ведет сейчас, то его ждет лечение где-нибудь в заведении… господин Шеворт… как думаете, лечебница Йедна в Исихо подойдет? – Вполне, – отозвался Нэйш, в кои-то веки оторвавшись от стены и премилых экземплярчиков, которые там висели. Пара экземплярчиков вдруг сорвались и дзынькнулись об пол. Не удержались за секундно дрогнувшую стену. Дрожь сопровождалась гулким подземным «бауууум» и недалеким грохотом чего-то осыпающегося. Как-то даже и вовремя. Я уж начал думать, что мастерство потерял. Или что те самые подпорки в своде были слишком надежными. Лицо у Нэйша дернулось, и я мог бы поклясться, что глаза на миг стали слишком синими.
