Но нужно молчать, потому что голубоватые льдинки в глазах слишком близко, и перед ней — та стихия, с которой она никогда не хочет больше встречаться лицом к лицу…
— Советую не пренебрегать последним шансом, Эллет.
Эвальд Шеннетский непринуждённо позвякивает чашками на столе. Только иногда оборачивается, чтобы взглянуть. И кажется, что там, на дне лукавого мальчишеского взгляда — колючие, металлические искры. — Всегда жаль, когда талант пропадает, не так ли? Особенно тот, с которым надеешься на сотрудничество. Знаете, мне бы пригодилась ваша небольшая помощь… в решении некоторых задач. Так открыто. Хотя зачем ходить вокруг да около, она в его власти. Кажется, что лопатки касаются не спинки дивана — стены. Эллет закрывает глаза. — Некоторые задачи, — говорит бесцветно, устало, — не имеют решения. От бодрого смешка внутри всё вздрагивает, покрывается болезненными трещинами. — Когда-то я думал примерно так же. А потом уяснил, что для большинства таких задач не хватило ресурсов… или времени. Тонкий запах чабреца и вербены — он ставит чашку на подлокотник. — Знаете, часто если задача кажется нерешаемой — это просто обозначает, что пока никто не решился — неплохой каламбур, верно? Не решился подобрать к ней ключ.
====== Наставник для варга-1 ======
ЛАЙЛ ГРОСКИ
Местечко было с претензией. Раньше всего — оно носило гордое наименование гостиницы. Дальше хозяин пошел вразнос и к слову «гостиница» добавил не менее гордое «Тёплый приют». Тем самым доведя ложь до абсолюта. Клоповник «Последний приют» — вот это для названия было бы в самый раз. Дыра «Унылое прибежище». Трущоба «Пристанище неудачника», на худой конец. Едва ступив через порог первого этажа — я почувствовал себя слишком уж хорошо одетым. Не мешало бы присобачить на куртку пару заплат — ну или добавить сапогам благородной ветхости. Или оторвать рукав. Холл представлял собой сложную помесь распивочной, местного казино и местной коллекции сброда. В полутьме разгуливали сквозняки, подозрительные личности и запахи скверного виски. Чуть дымился камин — забыли подбросить топлива. В стойку столетним дубом врос хозяин — так что всё-таки непонятно, кто кого подпирал. Я не удостоился особенного внимания — так что спокойно облюбовал незанятый столик и слился с ним, как родной. Местный паренек дважды протопал мимо, пока не понял, что я персона новая. — Пивка бы пинту да с яишенкой, — скромно попросил я. — Комнаты-то есть? — Забито, — вяло отозвался паренек. — Но ежели сильно надо… сыщется, понимаете, местечко. Спросить, что ли? По моим кивкам паренек заключил, что надо очень сильно, оживился, шепнул: — На бои? Могу подсказать, на кого ставят, значит. Сколько лет — я уж примечаю стоящих! — А что, уже и ставки пошли? — поразился я. — Так ведь бои завтра! Паренек шмыгнул носом и посмотрел, как на дите малое. Неопределённо глянул в самый темный угол, пробормотал, что некогда ему, а так бы порассказал… получил пару монет и убыл — за пивом и яишенкой, с обещанием вернуться и порассказать. Я остался ждать и шмыгать глазами по сторонам. В тёмном углу заседала паучья компания — специалисты по ставкам, и в этот угол так или иначе время от времени притягивало остальных. Группка доходяг неподалёку спорила — в какую бы ставку вложиться. «Баскер не показал своих… — доносилось оттуда, — сюрприз готовит, а уж его-то сюрпризики…» К локтю пристроилась скользкая личность — прибежала из уголочка. — Ставочку, может? — предложила умильно. — Малость позже, — пообещал я и продолжил шмыгать глазами. Трое подальше режутся в кости. Те, что у камина — перекладывают явно краденые вещички. Компания из двух шулеров азартно обирает до нитки залётную птицу — какого-то торговчика. Поди там пойми, когда чуть ли не все в зале — в капюшонах или скрывают лица, как положено порядочному отребью. Разве что потертого вида девица, которая расселась у торговчика на коленях и изо всех сил отвлекает его внимание — тут лицо видно, только… в общем, лучше б прятала. Ждать получалось неуютно. Полпинты пива с привкусом жадности хозяина ожидания не скрашивали. В центре яичницы грустно синел желток –и всем видом умолял его не есть. Возможно, намекал, что будет хуже. Когда пропели старые петли двери и зал всколыхнул шепоток — я вздохнул с облегчением. Почти приветливо улыбнулся двум здоровенным магам, которые вошли первыми. Их мелкотравчатому хозяину я и вовсе почти готов был раскрыть объятия. Хотя в таком случае мне угрожало остаться с кинжальчиком в спине. Господин Баскер славился нехорошим своим характером. Хотя среди устроителей подпольных боёв вообще редко встречаются милые, покладистые личности. Зато вот голосом этот типчик журчал — заслушаешься. — Господин Гроски, как видите, я получил ваше послание. Право, вы выбираете такие странные места для встреч. Я с удовольствием бы принял вас в моем скромном поместье… Это которое за рвом в двадцать футов шириной и за настолько здоровущими стенами, что за полмили ощущаешь себя запертым — ну, конечно. — Больно думать, что я так вот пренебрегаю вашим гостеприимством. Но я, понимаете, человек маленький, больше привыкший к… теплым приютам. Баскер целых десять секунд, брезгливо вздернув губу, оглядывал зал, прежде чем опять пустить в ход очаровательный свой голосок. — О, не преуменьшайте. Зная — кто обретается в вашем питомнике, кто его возглавляет… наконец, кто его окормляет… Можно сказать — вы оказываете мне честь своим визитом, господин Гроски! Даже с учётом того, что мы находимся… ну, я позволю себе выразиться так: по разные идеологические стороны. Чем же обязан? — Проклятущая служба, — развел я руками, показывая — как же мне обрыдло мотаться по таким вот темным местечкам. — Питомник, понимаете ли, не могут не беспокоить бои. И то, что в итоге случается с бойцовыми животными. Баскер сдержался и не скривился, но придал лицу такой градус вежливости, что ясно стало — попытается отделаться от меня как можно скорее. — А в последнее время и вовсе как-то невесело, — упорно докладывался я трупу яичницы. — Вот, вообразите себе, на Псовой Бойне объявились какие-то странные гибриды — крупнее, сильнее, а уж свирепость и кровожадность вообще зашкаливает, даже для бойцовых. Вроде тех тварей, которые мелькали в Вирских лесах. Вы про тех не слышали? Нет? А я-то думал, известная история. Тут дело вот какое: мы-то полагали, что в Вирские леса браконьеры не суются, а стало быть — эти твари не разъедутся по всей Кайетте. И вдруг они — да на Псовой Бойне. И как такое могло быть? Ведь это же опасность. Серьезнейшая. — Действительно, — промурлыкал сухонький господин Баскер, тыкая в меня шильцем взгляда. — Звучит как серьезнейшая угроза. — Вот, стало быть, я и мотаюсь. Начальство велело объехать устроителей боев… ну, о которых знаем. Предупредить, стало быть. Мало того, что устраивать бой с участием таких тварей — как-то уж и за гранью, так ведь они ж не поддаются контролю, а если вырвутся… Баскер закачал головой — ай-яй-яй, можно себе вообразить такие ужасы. И поинтересовался нежненько: — Что же вы хотите от меня, господин Гроски? — Представьте — если вдруг неприятность, и какой-нибудь из разводчиков решит привезти на ваши бои таких зверюг. Мы, знаете ли, в «Ковчеге» всегда готовы выручить в такой щекотливой ситуации. Смешочки у него были приятные — будто колокольцы расплясались. Даже три оставшихся на голове волосинки как-то распрыгались в такт. — Иными словами — вы просите дать вам доступ на бои… или даже, может быть, предъявить бойцовых животных? Было бы неплохо, но толку-то? Гибриды там есть. И у других заводчиков, и у самого добрейшего Баскера — мы знаем, что они там есть, и вопрос в другом… — Господин Гроски, вам не говорили, что вы специалист по невозможному? — Нет. На этой неделе. Знаете, даже если эти гибриды там будут — мы можем договориться… — Или я могу дать вам слово. Право, господин Гроски, мне ни к чему опасные бестии на моих боях — кровожадность меня совсем не радует. Мне больше нравится послушание. Например, когда по щелчку твоих пальцев животное готово… ну, скажем, выследить кого-нибудь. Да вот, не угодно ли взглянуть… Черные тени хоронились за плечами детинушек-магов, но по короткому свисту Баскера выступили вперед. Два болотных сторожевых пса — их еще нежно величают керберодавами или загрызами — подразумевая, видать, что загрызут любого. Хотя видок у этих тварей был такой, будто они скорее заживо заглотают. Оно и понятно — специально выведенная порода, скрещение самых здоровенных псов с игольчатниками, скальниками и керберами, страшноватые гибриды — оба чуть ли не по четыре фута в холке, мускулистые лапы, мощная грудь… На смоляных мордах — тщательно выверенное подозрение: кого бы это тут взять за горло? Тебя? Или нет, вот того? — Красавцы, правда? — прожурчал Баскер. Просвистел что-то псам — и они не спеша пошли по онемевшему, оцепеневшему залу — вынюхивая, высматривая… — Моя небольшая страховка. Приходится, понимаете ли, таскать с собой время от времени. О чем вы задумались, Гроски? — …поверьте, вы не хотите знать, что мне-то с собой таскать приходится, — пробубнил я в голубеющий глаз яичницы. Баскер было ухмыльнулся — и застыл, приморозившись глазами к одному из псов. Тот как раз заинтересовался компанией из двух шулеров и их жертвы — игрока со жрицей любви на коленях. Шулеры вели себя как подобает — застыли, не пикнув и подрагивая краплеными картами. У одного рука так и замерла на монетах, которые он как раз потянул к себе. Последний игрок от своих карт так и не оторвался. Вот только вторую руку плавно протянул в сторону собаки — лениво коснулся ее загривка длинными пальцами. И принялся почесывать за ушком. А пёс вдруг ткнулся лобастой башкой в ладонь — на которой было многовато шрамов — и уселся на пол, показывая, что никуда, вообще-то, не собирается. Баскер опять высвистел что-то — болотный сторожевой не шевельнулся.
