Новый друг смерил его долгим взглядом и покачал головой:

– Я вижу, ты до конца не понял, во что ввязался, Дима. Рекордная температура в долине – 57 градусов по старине Цельсию. Это значит, что на солнце там зашкаливает под девяносто. Чтобы кровь не свернулась, нужно пить постоянно и очень много.

– Сколько?

– На себе мы смогли бы нести дневную норму, – ответил Алекс. – А что потом? Водопровод в Долину Смерти не проведен.

– И как же быть? – спросил Быков.

– Я заключил договор с рейнджерами заповедника. Они проедут по нашему маршруту и оставят пять закладок воды, снабдив их метками. Они же встретят нас в конце шестого дня, чтобы отвезти в мотель.

– Как-то не совсем честно получается.

– Честно? – усмехнулся Алекс. – Но других способов пересечь эту пустыню попросту не существует. Ты же не станешь требовать, чтобы тебя сбрасывали с самолета без парашюта, верно? А когда ныряешь на глубину, то надеваешь баллоны с кислородом. Так и здесь, Дима. Честность здесь ни при чем. Это вопрос выживания.

Быкову однажды довелось совершить переход по африканской пустыне, и он напомнил об этом. Алекс покачал головой, невесело усмехаясь:

– Это не одно и то же, мой друг. Долина Смерти находится на километровой высоте. Это делает ее особенной. Это не Сахара. Это нечто особенное.

– Но ты бывал в Долине раньше, верно? – спросил Быков.

– Да, – не стал скрывать Алекс. – Мне было двадцать тогда. На второй день я испугался и повернул обратно. Чудом выбрался. Нашел брошенный «Виллис» с канистрой воды. Это был почти кипяток, и железо обжигало губы, но я все равно пил. До сих пор помню вкус той воды.

– И поэтому решил вернуться? Чтобы доказать себе…

– Нет, – перебил Алекс. – Мне нет необходимости доказывать что-либо себе или кому-нибудь другому. Но все начатое должно быть закончено. Назови это кармой, назови судьбой или дхармой, все равно. Каждое дело требует завершения. Не в этой жизни, так в следующей. Так что лучше не откладывать на потом.

– Интересная у тебя философия, – отметил Быков.

– Я не философ, а практик, Дима. И очень скоро ты убедишься в этом.

В этом Алекс не обманул. Не доехав пятнадцати километров до входа в Долину Смерти, они разбили лагерь и приступили к тренировкам. С началом полуденного зноя товарищи выходили на открытое пространство и проводили там сначала час, потом два и так далее, доведя время адаптации до шестичасового периода на солнцепеке. Потом, вернувшись в спасительную тень лагеря и залившись водой по самые ноздри, Быков не переставал удивляться тому, что снова выдержал, не растаял и не расплавился на солнце.

Лишние килограммы ушли как по волшебству. Друзья загорели и высохли, сделавшись похожими на бедуинов. Оба отпустили бороды и позабыли о существовании расчесок. Зеркала у них не было, но Быков знал, что наконец привел себя в ту физическую форму, которую было не стыдно иметь мужчине его сложения и возраста.

Когда настал первый день похода, он был уверен, что с честью выдержит испытание. Фотоаппарат был взят только один, чтобы не тащить лишний груз. Вещей и без того хватало. Ведь путешественникам предстояло противостоять не только несусветной жаре, но и холоду, ожидавшему их по ночам среди камней и скал.

Рейнджеры уехали вперед, пожелав друзьям удачи.

– Будет плохо, звоните, – сказали они, забираясь в свой вездеход, оснащенный сверхмощными кондиционерами, крейсерской навигационной системой и сверхпроходимостью танка.

– Нет, – возразил Алекс, вручая им мобильники. – Эксперимент будет чистым.

– Тогда просто зовите мамочек, – хмыкнули американцы. – При условии, что у них есть вертолеты.

Ничего не придумав в качестве ответной шутки, товарищи подождали, пока осядет пыль за кормой джипа, и двинулись вперед. После полуторачасового перехода они очутились у входа в каньон. Во рту у Быкова будто костер развели, а ноги отяжелели так, будто жаронепроницаемые кроссовки были отлиты из свинца. Около часа они брели между отвесными каменными стенами, все выше уходящими к небу. К сожалению, на дне лежала не только тень, но и множество валунов, через которые приходилось перебираться, расходуя в два раза больше сил и пота, чем при обычной ходьбе.

Приходилось непрерывно вливать в себя горячую воду, но она тотчас испарялась из организма, и кожа вновь становилась сухой, как камни под ногами. Дважды на пути попадались довольно высокие хребты, вынуждавшие путников демонстрировать способности альпинистов. Потом каньон резко повернул вправо и вывел их к каким-то развалинам, вокруг которых белели черепа людей и животных.

– Это заброшенная шахта, – хрипло пояснил Алекс. – Когда-то здесь добывали золото.

– Где же они брали воду? – спросил Быков, промочив глотку тремя большими глотками из бутылки.

– Сначала золотоискателям пришлось вырыть колодец.

– Они что, суперменами были?

– Тот, кто одержим какой-то идеей, обретает сверхчеловеческие способности, – пояснил Алекс.

– Почему же тогда эти храбрецы вымерли? – спросил Быков. – И колодец вырыли, и шахты построили, но где они теперь? Не удивлюсь, если узнаю, что они плохо кончили.

– Плохо, Дима. Иначе и быть не могло. Все дело в выбранной цели. Страсть обогащения дает силы, но очень быстро сжигает.

– А какая конечная цель у тебя, Саша?

– Освобождение, – сказал Алекс.

– От чего?

– От всего, что мешает.

– Расшифруешь? – Несмотря на пересохшую глотку и красные круги перед глазами, Быкову не терпелось узнать, что имеет в виду новый друг.

Но Алекс отрицательно покачал головой:

– Каждый определяет это для себя. Кому-то мешают шумные соседи, кому-то собственные недостатки, а кто-то мечтает о свободе. Все строго индивидуально. Бессмысленно обсуждать.

Если бы не жара, Быков бы, наверное, обиделся. Он привык открывать друзьям душу и ожидал от них того же. Но Александр Брин предпочитал держать дистанцию. «Что ж, его право, – решил Быков. – Я тоже буду отмалчиваться. Прогуляемся на пару по этим каньонам и распрощаемся. Приятельские отношения – это еще не дружба. Так и надо их воспринимать, чтобы потом не разочаровываться».

Дав себе такое обещание, он крепился до самого привала, когда, напившись до изнеможения, они приступили к скудному ужину, состоящему из галет и вяленого мяса, высушенного до такой степени, что оно уже не могло испортиться на солнце. Десерт состоял из сухофруктов, орехов и изюма.

– Здесь тоже были золотоискатели? – спросил Быков, поглядывая на дощатый остов, под навесом которого им предстояло провести ночь.

– Это фургон, – сказал Алекс. – Видишь, колесо из песка торчит? Тут ехали переселенцы. Скорее всего, у них передохли лошади. А может, индейцы всех перебили.

– Больше ста лет прошло, а брезент сохранился.

– Это парусина. Просмоленная.

Он все знал, этот специалист по выживанию в экстремальных условиях. Но это не давало ему права задирать свой массивный ацтекский нос! Быков решил, что пришло время показать, что он тоже не лыком шит и кое-что повидал в этой жизни.

– Знаешь, – заговорил он, – живи я века полтора назад, тоже отправился бы осваивать Дикий Запад. Есть у меня такая, гм, авантюрная жилка.

– Да? – вежливо спросил Алекс.

– Да! – подтвердил Быков, начиная горячиться. – Я и на песчаном острове Фрейзер побывал, это возле Австралии. Мы там с Камилой буньипа искали, это такой песчаный дьявол. А потом она потерялась в амазонских джунглях, и мне пришлось отправиться туда с Морин…

Минут десять Быков красочно описывал свои похождения, не забыв ни попытку заново открыть копи царя Соломона, ни погружения в районе затонувшей Атлантиды, ни мытарства в Бермудском треугольнике. Выслушав все это с непроницаемым видом, Алекс заметил:

– У тебя было много подруг.

– При чем тут подруги? – Быков раздраженно пожал плечами. – Можно подумать, я бабник какой-то!

– Вот! – кивнул Алекс. – Я именно так и подумал, между прочим.

– Я что, виноват, что мне женщины попадались? Я их спасал, а не соблазнял. Если между нами что-то и было, то я не виноват, что они сами в меня влюблялись. Сердцу, как говорится, не прикажешь.