И пятая песня, о существовании которой я забыл, но вспомнил вместе с Князем в главе, посвященной альбому «Герои и Злодеи». Названия у этой песни нет, но позже из нее получилось «Возвращение колдуна».

Обе настоящие «электрические» звукозаписывающие сессии по грустной, но неизбежной дорожке привели нас к мысли о расширении технического парка. А именно к тому, что гитары надо приличные покупать, а то на говне играть фигово. Надо вам сказать, что у меня с детства, ну то есть лет с пятнадцати, как только мы решили сделать свою группу, появился пунктик. Мол, все ресурсы надо тратить только на дело. Вот увидел блокфлейту – и купил сразу: вдруг пригодится (и ведь пригодилась же!). Наверное, это было под влиянием книги «Кайф» Владимира Рекшана, в ней он описал историю своей рок-группы, в частности то, как они делали постоянный апгрейд аппаратуры, тратя все деньги, и сделал вывод, что конца-края этому нет. Оглянувшись назад, я могу четко сказать, что не будь книги Рекшана, не возникло бы у меня такого пунктика и не было бы у нас никаких ранних акустических записей. Спасибо тебе, Рекшан!

И вот тут подогнал тему Рябчик. Рябчик был птица – не птица, самолет – не самолет, а человек и песня. Во-первых, он был фанатом The Cure и прочей приличной западной музыки, а во-вторых, он учился в одной группе с Горшком и Князем в их реставрационном училище. Но самое главное в нем – это то, что он сразу проникся нашими идеями и сразу решил, что будет с нами. На бас-гитаре у нас тогда играл Князь, а на гитаре я, то есть свободных мест как бы не было. Нас, впрочем, это не смутило, и мы, посовещавшись, решили, что Рябчик будет полноправным членом группы – клавишником. Клавиш, правда, у нас не было, но, право, какие это мелочи! Мы собирались их надыбать и дать Рябчику, чтобы он учился играть. По-настоящему звали его Дима Рябченко.

А тем летом, как я уже сказал выше, Рябчик подогнал тему. Его родственницы (две тетки, по-моему) купили на Миллионной (если не ошибаюсь) квартиру на первом этаже. И хотели ее отделать под офис. А это бабки. И мы все вчетвером – Рябчик, Князь, Горшок и я – несколько месяцев там шуршали. Квартира была старая. И представьте: работаешь шпателем, отрываешь старые обои, а там сначала Брежнев, под ним Хрущев, под Хрущевым Сталин. В общем, отдирали обои, шпаклевали, красили, пилили, строгали, выносили мусор. Под конец даже Поручик пришел и приколотил красивые реечки под орех по кантику, которые он сделал у себя на работе.

Было безумно весело. Во-первых, с друзьями работать всегда веселей; во-вторых, работать с такими, как мои, – вообще красота; в-третьих, начальства над нами не было, ликует птиц!

Заплатили нам хоть и меньше, чем мы рассчитывали, но все же четырнадцать тысяч рублей. Музыкальных магазинов, где можно было бы купить инструменты, не существовало, но была комиссионка на проспекте Ленина, куда мы и поехали. В гитарах мы ничего не понимали и поэтому попросили помочь друга Мишки Кольчугина (по-моему, его звали Ромка, я уже и не помню, извини). Он нам и сосватал две гитары: чешскую «Диамант» (под «Лес Пол») и чешскую же «Д-басс». Радости нашей не было предела.

Правда, все это нужно было куда-то включать. Через несколько месяцев мне удалось устроиться на работу охранником в ларек, и я купил где-то в Купчино комбик со встроенным флэнжером, который позже сыграл большую роль в нашей творческой жизни. Справедливости ради замечу, что из четырех с половиной тысяч за комбик я отдал только три, а остальное беззастенчиво содрал с согруппников. Ибо нефиг.

Мыкались мы с этим комбиком то у Горшка, то у Князя, то у меня, и всюду возили его на метро, что было прикольно, но тяжеловато. А он непростой, у него целых два входа и встроенный флэнжер. Можно и гитару включить, и голос с обработкой звучит. Красота! Помню, сидели мы как-то у Князя, прикалывались с комбом и походя придумали песню «Король и Шут» – почти в том виде, в каком вы ее знаете.

На тот момент группа называлась «Король шутов», и состав наш был таков: Горшок – вокал, Князь – вокал и бас, Балу – гитара, Рябчик – клавиши и Леша Горшенев – барабаны. Поручик служил в армии. Помните, в песне «Отец и маски» есть слова:

Рисунок М. Горшенева

Это Андрюха так незаметно для всех вписал в песню Лешку Горшенева, Диму Рябченко и Сашу (то есть меня). На оригинальном листке со стихами, который Князь принес на репетицию, были красочно нарисованы наши рожи, превращающиеся в монстров. Это вроде как комикс был, где Горшок был за отца, мы втроем – за детей, а Князь – за продавца. Но что появилось раньше, стихи или рисунки, про то мне неведомо. Тогда я не спросил, а сейчас не хочу, пусть останется интрига.

А теперь расскажу, как появилось название «Король и Шут». Этот день я отчетливо помню. Мы собрались у Князя в Купчино с конкретной целью – утвердить название. Поскольку кассет у нас не было, в газетах о нас не писали и автографы мы давали нечасто, название «Король шутов» было только у нас в головах. Итак, мы решили, что название надо поменять. Причем у Андрюхи был железный аргумент, с которым не поспоришь. «Я, – говорит, – вчера пытался нарисовать “Короля шутов”, ну типа эмблема такая. Фигня полная получилась». И показывает рисунок. Реально фигня получилась. После этого жить с таким названием мы больше не могли. Стали перебирать варианты. У Князя была в комнате древняя печатная машинка, я с самого начала захватил ее и вел протокол нашего собрания. А печатал я не очень быстро, одним пальцем, после каждой буквы мучительно ища следующую. Поэтому я делал так: печатаю слово – любуюсь, поднимаю глаза (ведь беседа продолжается) и следующим записываю слово, произнесенное в тот момент. То есть не очень связно, но энергично и экспрессивно, а что еще надо? Варианты были и серьезные, и шутливые, и вообще всякие. Из того, что я помню: «Апокалипсис», «Конец света», «Зарезанный одуванчик», «Мор пришел», «Происшествие в…», «Вий». Горшок очень хотел «Вий», но его смутило одно обстоятельство. Ему показалось, что если люди из зала будут кричать: «Вий! Вий! Вий!», то выйдет похоже на поросячий визг. А я, помню, подумал: «Толпа людей в зале будет кричать название». В этом я не сомневался, но раньше об этом как-то не задумывался. В итоге остановились на названии «Король и Шут». Оно было достаточно безбашенным и перекликалось с прежним. Это сейчас все привыкли, а первое время нам было с ним очень непросто. Но об этом мне сказали позже, когда я пытался пристроить наши записи на радио. В любом случае дело было сделано. Я, наверно, и запомнил тот день во всех подробностях, потому что произошло что-то необычное, неудобное, волшебное.

В конце же своего замечательного документа я поставил число и заставил всех расписаться на листе. Типа официальная бумажка. И если Князь этот листок не потерял во время всех его переездов, разводов и прочих перемещений, то мы сможем узнать точную дату возникновения названия «Король и Шут».

Время было поганое, и только маниакальная увлеченность музыкой спасала нас от того, чтоб не влезть в какую-нибудь дрянную или денежную тему. А тут еще случилось чудо, и мы смогли еще больше абстрагироваться от окружающего и полностью погрузиться в собственный мир.

Чудо было такое. Горшок, Князь и Рябчик после училища пошли работать реставраторами в Эрмитаж. И им удалось получить там помещение на Миллионной. Под точку. Если кто не в курсе, точка – это место, где можно репетировать. Обрисую ситуацию. Если стоять на Дворцовой площади лицом к Зимнему, то идите направо – вот вам и Миллионная, перейдите Зимнюю канавку – и вот вам дом 31. На его втором этаже нам дали квартиру. Дом был расселен, это был нежилой фонд. Но окна целы, отопление есть, газ есть, плита есть, туалет есть, холодная вода есть. Горячей нет, но где вы видели совершенство? Мебели тоже не было, но мы поползали по округе и нарыли себе какие-то старые кровати, столы, стулья и прочую рухлядь.