– Стойте-ка, – когда операторы ломанулись было в цех приготовления пищи, холодно осадила я. – Съёмочной группы правила не касаются? Хотелось бы для начала увидеть медицинские книжки ваших сотрудников.

– Вы увидите их после съёмки в полном объеме, – цинично парировал Любомир. – И благодарю за напоминание. Соберите-ка аналогичные документы вашего персонала.

– Ну уж нет, – я кивнула на неповоротливого громилу с герпесом на губах. – Вам лишь бы сделать шоу. И плевать на состояние здоровья сотрудников. Я жду, Любомир. Вы прекрасно разъяснили мне мои права в своих предыдущих передачах.

Пришлось задержаться на семь минут, пока я изучала медкнижки съёмочной группы. Мне необходимо было выиграть время. После я в категорической форме запретила вход в пищеблок оператору с болячкой на губах. Затем, забыв о тревоге и почти совладав с собой, велела всем им облачиться в халаты и шапки. Это заняло ещё четверть часа.

Я рассчитывала на то, что повара войдут в положение и за это время успеют сделать хоть что-то: смахнуть пыль, вытереть жир, очистить сливы раковин и проверить маркировку с товарным соседством в холодильниках. Остальное, так и быть, можно списать на рабочие моменты и запланированную на вечер генеральную уборку. Любомир понял, что именно я делаю. Смотрел с превосходством, посмеиваясь, наглядно изучая мою фигуру под костюмом. Последнее меня взбесило, но вместе с тем вызвало томление во всем теле. Черт! Только этого не хватало.

А когда мы вошли, меня ждал неприятный сюрприз.

Шеф-повара, су-шеф и повара выстроились в ряд, глядя на вошедшего Марченко, как на бога. Разве что не перекрестилась и не пали ниц. Мало того, зааплодировали при его появлении к радости операторов.

Стоит ли говорить, что никто и не думал наводить порядок на своих рабочих поверхностях?

Вообще-то команда у меня слаженная и все профессионалы своего дела. Хоть у меня и репутация стервозной хозяйки, саботировать рабочий процесс никто не посмеет. Но откуда я могла знать, что мощная харизма Марченко лишит их всех способности соображать?!

Я и сама нехило так под нее попала, как под чувственный асфальтоукладчик. В других обстоятельствах была бы даже рада. Но не сейчас, когда от вердикта этого потрясающего мужчины зависела репутация моего ресторана.

Скрестив руки на груди, я хмуро наблюдала, как Любомир тычет микрофоном в лицо шеф-повара. А тот забыл, что в духовке уже тлеет лазанья, позировал на камеры, с удовольствием отвечая на вопросы ревизора. Даже не понял, что они с подвохом, как и су-шеф. Будь Марченко не таким огромным, высоким и накачанным, понесли бы его к холодильникам на руках.

А дальше мне пришлось, сгорая от негодования и не имея возможности воспрепятствовать следить, как Марченко изучал продукты, маркировки, находил несоответствия. Кто-то из сотрудников припер из дома тормозок… И, вашу мать, бутылку коньяка. Точно. Работник холодного цеха. Пояснял, что собирался съесть, а "бухло" охладить к вечеру, и все в том же духе.

Меня начало трясти. Я была уверена, что в холодильниках царит порядок! Сама не столь давно показывала новичкам, как соблюдать товарное соседство и маркировать продукты. Но нет, не прошло и трёх дней – мясо разделило жилплощадь с молочкой, креветки – с зеленью, а лосось с десертами. Да ещё и яйца кто-то заботливо водрузил на полку с заготовками, чтобы под ногами не путались. А от того, что проявили рвение и поставили дату на три дня вперёд… Это фиаско, Карл.

– Наведите порядок у себя в холодильнике, Лейла Максимовна! – строго резюмировал Марченко, пронзая меня взглядом темно-кофейных глаз. – То, что я наблюдаю, не соответствует уровню ресторана! А теперь проверим чистоту… Макс, подай-ка мне белую перчатку…

Я и без того уже была на взводе. Клялась поубивать нерадивых сотрудников, позвонить …, чтобы стукнул по башке прайм-канал и этого стероидного красавца заодно, а то и просто попросить отключить камеры и озвучить сумму – сколько будет стоить хвалебная ода моему ресторану. Увы, я не успела.

А Любомир… Когда он первым делом проследовал к вытяжке, самому грязному элементу кухни, меня торкнуло нехорошим предчувствием. Он знал. Прекрасно знал, что из-за форс-мажора с техничками кухня утопает в грязи, а за короткий срок эту проблему не решить…

Вот почему редакционное задание подписали сегодняшним утром. Меня сдали. И заказали, что вероятнее всего. Кто? Да тут и к гадалке не ходи. Мой враг номер один, Бойко. Быстро сработали. Значит, в штате завелась крыса. С этим я разберусь позже, а сейчас…

– Как частоты вы убираете здесь, Дмитрий? – обратился Любомир к управляющему перед тем, как уверенно просунуть ладонь между двух сеток вытяжки.

– Два раза в неделю. Вчера…была запланирована генеральная уборка, но наш сотрудник оказался в больнице. В связи с этим мы перенесли ее на сегодня.

– А что с ним произошло?

– Перелом со смещением.

– Как, однако, опасно у вас работать, Лейла Максимовна, – издевательски изрёк Марченко. – Немудрено, учитывая, что пол скользит от жира и липнет к моим подошвам.

Дмитрий откашлялся.

– Это… нет, все не так, она попала в ДТП…

Но Любомир уже его не слушал. А все камеры записывали мою реакцию – негодование, возмущение и агрессию. Операторы со злорадством наблюдали за моральным изнасилованием успешной и красивой женщины, которая никогда бы к ним ни снизошла в реальной жизни.

– Посмотрите на мою перчатку. Да это уже солидол. Похоже, ваша уборщица не справляется со своими обязанностями. Так, а это, если я не ошибаюсь, разделка мяса. Анатолий, что вы готовите? Будьте добры…

Белая ткань перчатки Марченко стала серой от впитавшейся грязи. С особым садизмом он начал зачитывать повару, что рабочую поверхность необходимо стерилизовать едва ли ни каждый час. Куски шницеля полетели в мусорное ведро.

Что ж, Марченко вдоволь прошёлся по вынужденному бардаку. Едва ли не пополз по полу, чтобы превратить новую пару белых перчаток в черные.

А затем мы вернулись в зал…и мое избиение продолжилось.

Нет, я не сомневалась в том, что для Любомира приготовят наилучшим образом все, что он пожелает. Так и случилось. И когда он продегустировал салат "Цезарь", медальоны из телятины с соусом из спаржи и шпината, довольно кивая головой, у меня на какой-то миг отлегло от сердца. Я даже поверила в то, что сумеем договориться. Он возьмет с меня обещание исправить недочёты на кухне, выслушает, согласится с тем, что в моем ресторане ещё не самый запущенный случай, а человеческий фактор нельзя сбрасывать со счета. Перенести уборку на день – не ахти какое нарушение. Я помню, что творилось в других заведениях, где Ревизор проводил свои проверки. Там было все – и тараканы, и плесень, и гниль. Слава богу я такого у себя не допускала.

Приободренная тем, что Любомир, похоже, растаял от гастрономических шедевров моей кухни, я улыбнулась, уже смелее рассматривая его.

До чего же хорош! В реале ещё лучше, чем на экране. Энергетика истинной мужественности обволакивает, словно вторая кожа, сердце бьётся сильнее, а в груди разливается сладкое томление. Взгляд отвести – смерти подобно. Ловлю себя на неуместном желании коснуться его широкой груди, повести ладонями ниже, до четко очерченных кубиков сухого пресса под сатином рубашки… Прижаться всем телом, ощутить его тепло и сердечный ритм…

– Со всей ответственностью заявляю: в "Черной жемчужине" готовят бесподобно. Шеф-повар этого заведения заслуживает отдельной похвалы, мы к ней позже вернёмся. Салат повторяет классический рецепт, и я не могу вам передать, насколько это вкусно. Медальоны – отдельная песня. Степень прожарки медиум, ювелирное исполнение. А соус – по-видимому, авторский рецепт, которому позавидует даже мой друг Алексей Тищенко. Меню "Черной жемчужины" Выше всяких похвал.

Кажется, я выдохнула с облегчением и улыбнулась в наглые камеры, впервые за последний час подумав, что все, скорее всего, обойдется.

Любомир поднялся с дивана, улыбаясь мне в ответ улыбкой дьявола-искусителя. Сердце рухнуло к ногам, кровь закипела.