Я закрыл голову руками и просто кричал. Без особой цели, потому что думал, что теперь мне так и суждено умереть в темноте под фундаментом заброшенного дома. Паника продолжала разлетаться по телу дрожью, а боль, которая заполняла собой всё, сузилась до пары сильных очагов. В руки и ноги впивались занозы, коленки и ладони жгло. Страх вгрызался голодным зверем, паника становилась сильнее, а от слёз было всё труднее дышать. Я обнимал себя за ноющие после падения плечи, давился слезами и жмурился, боясь открыть глаза.

– Эй! – Сквозь пласт страха прорезался его голос. – Это я, слышишь? Всё будет хорошо. Просто подай голос, ладно?

Я замер на пару секунд, вслушиваясь, а потом, зашёлся новой волной истерики. Я запрокинул голову и громко заплакал. В ушах звенело, горло болело, по щекам катились крупные слёзы.

– Я здесь, я здесь. Всё хорошо.

Томас подскочил к краю прогнивших досок, не обращая внимания на их предупреждающий скрип, я смотрел на него снизу, даже немного успокоился: плач сошёл на периодические спазмы горла и всхлипы. Брат положил фонарик, так что его свет частично освещал и недра дыры в полу. Рука Томаса потянулась вглубь, он сильно нагнулся вперед. Кончики его пальцев дрожали.

– Давай. Ещё немного.

Он наклонился сильнее, от чего пол снова заскрипел, опора под палками, на которых он сидел, затрещала. От этого звука меня снова пробрал дикий страх, но, на удивление, я только шире раскрыл глаза, обошёлся без новых слёз и истерик. Я слегка подпрыгнул, преодолевая боль, и ухватился за его руку. Он быстро подтянул меня наверх, прижал к себе и отскочил в сторону от дыры в полу. Я прижался к нему так сильно, как только мог и снова заплакал в голос. Рыдания, должно быть, разнеслись по всей округе. В тот день Чудовище лишилось своей жертвы. Грязное и тёмное чрево осталось пустовать.

– Всё хорошо. Всё в порядке. – Томас прошептал это, коснувшись губами моей макушки. – Я здесь, слышишь? Я рядом, всё уже в порядке.

Его пачкала грязь, кровь и детские слёзы. Томас, шепча, что всё уже хорошо, снова прижался губами к моей голове и, наплевав на включенный фонарик, понёс меня подальше от заброшенного дома…

Виски сжимала ноющая боль, а сердце сильно бухало в груди, будто ему там резко стало тесно. Ещё один лоскуток моей жизни вырвался наружу, но от этих воспоминаний я был готов лезть на стену, потому что никто из свидетелей этого происшествия не знал, во что вырастет этот ребёнок.

Не хотелось бы, чтобы каждый отрывок старой жизни возвращался к своему правообладателю с такой адской болью. Я понимаю, ничего не получить без боя, но, боюсь, я в таком случае умру раньше, чем планирую. Замок звонко щёлкнул, в кабинет вошла Фиона и следом Скотт. Без лишних вопросов о том, что я делаю на полу, они усадили меня обратно на кушетку. То есть Скотт усадил, а Фиона посмотрела на меня с настоящей жалостью. Даже знать не хочу, что за мысли пронеслись тогда в её голове, потому что глаза её выражали настоящую скорбь. Хотелось рявкнуть, что мне не нужна жалость, сострадание и уж тем более утешительные объятия, но мама наверняка говорила мне, что врать нехорошо.

– Раздевайся до нижнего белья.

Интонация у Фионы была, как у командира взвода. Такое невинное лицо с серым замученным взглядом и такая жесткая интонация. Она хотела покончить с этим быстрее.

Я резко выдохнул, поднялся и принялся послушно выполнять её указания. Хуже уже всё равно не будет. Я подобный позор сегодня уже пережил. Так что ничего нового. Когда все оставшиеся элементы костюма висели на спинке стула, а я стоял только в нижнем белье, Фиона не сдержала сдавленного оха, прижав руку к грудине. Она поняла, что дыры на щеке – не самое страшное.

Я не знал, чему она больше сочувствовала: тому, что мне с завидной регулярностью доставалось или тому, что я всё ещё живу? Потом она зафиксировала каждую гематому, ссадину и пару белых рубцов, которые стали фиолетовыми из-за холода. Затем проверила все суставы и кости. Сказала, что некоторые из них, видимо, были с трещинами или неправильно срослись – без рентгена она была бессильна. Левое запястье немного отличалось от правого, одно из свободных ребёр выпирало при глубоком вдохе, и мне повезло, что оно не вспороло органы в своё время.

– В целом, ничего смертельного. Но так не должно продолжаться. Меня ещё волнует шрам на голове. И…я боюсь, что в будущем некоторые системы органов могут просто перестать нормально функционировать, если это не прекратить. – Она что-то дописала, натянула на руки новую пару перчаток и достала обеззараживающие средства. – Будет неприятно.

Я кивнул, сохранив непроницательное выражение лица. Она взяла ватный тампон пинцетом, окунула его в какую-то спиртовую жидкость, запах которой очень неприятно обжог ноздри, и обработала щёку. Когда жидкость на коже подсохла, Фиона заклеила рану пластырем.

***

Мы все сидели в коридоре и ждали, когда Фиона выйдет к нам и выдаст все результаты. О’Хара всё так же сверялся с часами, охранники стояли в паре метров от нас и о чём-то разговаривали.

– А за что она Вам должна? – спросил я, потому что тишина начинала сводить с ума. Приглушённое эхо, будто передразнивая, повторило за мной.

– Много будешь знать – меньше проживёшь. – Он не был настроен на разговор, его волновало только время, но он всё равно выдавил что-то напоминающее улыбку.

– Я думал, основа нашего сотрудничества – доверие.

– Безусловно, но тогда мне престанут доверять другие мои партнёры. Это же их секреты, то есть чужие. А кто я такой, чтобы выдавать тебе чужие секреты?

– Я же Вам выдал, – и я улыбнулся так самодовольно, как только смог. О’Хара посмотрел на меня, хихикнул и снова глянул на часы.

Дверь кабинета всё-таки открылась.

– У тебя оставалось меньше двух минут, – оповестил её Риган, поднимаясь на ноги.

– Вот. – Она с натужно улыбнулась и протянула дрожащей рукой документы: результаты тестов и данные осмотра. О’Хара их начал быстро листать, выхватывая нужную информацию.

– Надеюсь, Скотт тебе всё объяснил, и у тебя нет никаких записей на носителях, да? Мы же не хотим, чтобы эта информация попала в чужие руки, Скотт?

– Никак нет, – подтвердил его слова охранник.

– У меня нет никакой информации о посещении. Я всё-всё стёрла.

– Замечательно. – Он оторвался от записей, поднял глаза на Фиону. Мягко пожал её крохотную ладонь. – Отлично, Фиона. В этот раз ты молодец.

***

Мы снова сидели в машине, охрана играла в карты, а О’Хара выписывал что-то из данных осмотра себе. Он был крайне недоволен.

– А зачем вам эти маски? Смотритесь как циркачи. – Я вложил в интонацию много задора и лёгкости, чтобы это звучало, как дружеский комментарий. Не хотелось бы, чтобы меня побили ещё и здесь.

– Мистер О’Хара? – раздался голос Алекса. В ответ его босс безучастно кивнул. – Для безопасности. Мы разные поручения выполняем, не только охрану тела... то есть клиента. Никогда не знаешь, в какой момент будет поручено задание, на котором лучше остаться инкогнито. Знаешь, «специальное поручение».