– Я был в панике, – говорит Павел. – Через пару дней прилетит делегация, а принять её некому, всё рушится – полный капец! Представь себе, глухая ночь. Шереметьево в девяносто пятом – это пустыня. Несколько кресел в огромном холодном бескрайнем пространстве под высоким куполом аэропорта, тусклый свет, всё закрыто: киоски, магазинчики… Я пошёл искать, откуда можно позвонить жене: ни один из двух телефонов-автоматов не работает, ни междугородний, ни местный, московский. Поймал человека в аэрофлотовской форме:

– Посоветуйте, как позвонить в Петербург или хотя бы в Москву?

– Пойдите на второй этаж, там есть кооперативный киоск, за деньги можно позвонить.

Оказалось, киоск ночью не работает, надо ждать семи утра. Павел когда-то бывал на испытаниях в пустыне на танковом полигоне и говорит, что ночью в пустыне так же пустынно, тихо и холодно, как в аэропорту Шереметьево.

Когда первый шок прошёл, он оказался в состоянии думать. Вспомнил, что этот паспорт, который отобрали, организовал за триста долларов через МИД коммерческий директор их фирмы. Дополнительный паспорт позволял оперативнее получать визы в разные страны. Паспорта в те годы выдавали два министерства: внутренних дел и иностранных дел. В них даже фамилии писались по-разному: в мидовском – по-французски, а в мвдш-ном – по-английски.

– А вдруг это и впрямь были какие-то левые паспорта? – испугался Павел задним числом. По его спине пробежали мурашки генетического страха. – Хорошо, что только отобрали и не посадили! А где же обычный, мвдшный? Точно, он лежит в центральном ящике письменного стола дома, в Петербурге!

– Без паники! – говорит он сам себе. – Надо позвонить!

Очередная пробежка по аэропорту: вдруг открылся переговорный пункт или есть какой-то неизвестный работающий телефон? Нет, всё глухо, зато удалось немного согреться.

Вспомнил: в Шереметьево есть ВИП-зал, через который обычно прилетают иностранцы, Павел неоднократно их встречал там, это в правом крыле, на втором этаже. Новая согревающая пробежка – дверь не заперта, на входе никого нет. Павел осторожно заглянул внутрь – людей не видно. При входе стоит стол, на столе телефон.

Павел сделал паузу, долил всем вина и спросил:

– Ну как, не спите? Я вас ещё не замучил? – и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Я прокрался к столу, чувствовал себя прямо как Штирлиц, снял трубку – трубка живая, отзывается зуммером. Набрал восьмёрку – переключилось на междугороднюю.

Дальше он делает звонок другу, благо записная книжка со всеми телефонами у него с собой, и просит добыть мвдшный паспорт. Нужно забрать его из дома, жена найдёт, и переслать в Москву. Друг Павла двадцать лет «заносил хвосты самолётам» в Пулково и всех знает.

Друг всё понял, обещал всё сделать и передать через командира корабля, велел встречать первый рейс Пулковских авиалиний, рейс прибывает в Шереметьево около 10 утра.

– Знаешь, Аллочка, афоризм Станислава Ежи Леца? – говорит Павел. – Допустим, ты пробил головою стену, что ты будешь делать в соседней камере? Следующая проблема: как добыть визу?

Визовый отдел израильского посольства принимает до 11, самолёт прилетает в 10. Надо успеть из Шереметьево в Москву меньше чем за час… Для получения визы нужно ещё письмо с работы, с подписью и печатью, что гражданину такому-то нужна виза для поездки в Израиль и компания просит выдать эту визу.

Пять утра. Звонить директору московского филиала рано. Да и неоткуда. Павел пытается читать: жена дала с собой книжку стихов Бориса Слуцкого. Имя известное, поэт-фронтовик, песню про лошадей в океане все знают, можно попробовать скоротать время.

Сильный стих, и к месту – Москва рядом, а вот попасть на место гнездования Иеговы становится проблематично: невидимые путы и стечение обстоятельств мешают…

Павел греется в движении. Всё равно холодно. Шесть утра. Холодно. Наконец в семь начинается шевеление в киоске с платным телефоном. Киоск открывается. Звонок директору филиала: нужно напечатать требуемое письмо – бланки с печатью у него есть и привезти его в израильское консульство. Вроде всё? Нет, нужно, чтобы по дороге он купил одну шоколадку: Нине, которая сидит в окошке консульства, принято дарить шоколадку, тогда есть шанс получить визу в тот же день – просто просунуть в окошко вместе с анкетой. Нина строга: если всовываешь две шоколадки, то одну она без слов, остервенело выталкивает обратно.

В десять объявляют о прибытии самолёта из Питера. В 10:20 выходит экипаж, и командир вручает Павлу паспорт. Такси летит в город, на Большую Ордынку, – в девяносто пятом году из Шереметьево в Москву ещё можно лететь, а не ползти. К посольству Павел подбегает с опозданием минут на семь, охрана не пускает, но благодаря крикам, напору и маханию бумагами ему удаётся прорваться внутрь. Нина ещё в окошке, он за минуту заполняет анкету и стучит в стекло шоколадкой, Нина принимает анкету, письмо и шоколадку, и Павел ещё на ступеньку ближе к искомой цели. Теперь надо ждать трёх часов, стихи читать не получается, после бессонной ночи даже сильные стихи усыпляют, можно расслабиться и покемарить хорошо, что из консульства не выгоняют…

Дальше всё проще: в 15 часов начинают выдавать визы, Павлу выдают последнему. Он едет в офис, ждёт позднего вечера, потом – в Шереметьево, стоит в очереди в ожидании регистрации – всё, как накануне вечером. В Шереметьево по-прежнему холодно. В два часа ночи начинается процедура. Секьюрити – это они уже проходили, всё в порядке; регистрация – и тут опять облом: мест нет, он же не записался на четверг! Ночь на пятницу, последний день рабочей недели – все израильтяне возвращаются домой. Самолёт набит под завязку, но есть надежда, что кто-то опоздает. В листе ожидания семеро, Павел – первый.

Регистрация заканчивается, выясняется, что есть два свободных места. И тут возникает израильтянин. У него преимущество: сильные локти, знание иврита и беременная жена. Результат: Павел – первый, кому мест не хватило.

Разум требует сдаться, но азарт не даёт. Ещё одна ночь, проведённая на ногах в аэропорту. В шаббат «Эль-Аль» не летает, в субботу летает только российская компания «Трансаэро».

– Делегация, делегация, делегация – пульсирует в мозгу. Контракт, контракт, контракт… Может, вернуться в Питер? А билеты на пулковский рейс где взять? Нет, надо пробиваться, метаться глупо. Теперь это вопрос принципа. И будущего, конечно.

Павел обращается к представителю: объясняет ситуацию: паспорт, виза, делегация, космос, спрашивает: что делать? И – о радость! – представитель выписывает всем пятерым бедолагам эндорсмент, переадресацию на субботний рейс «Трансаэро»! Эти благородные люди везут незадачливых пассажиров в шикарный четырёхзвёздочный отель при аэропорте и бесплатно поселяют на ночь, вернее, на то время, что осталось от ночи.

Павел отрубается на четыре часа, утром все собираются в лобби, и их везут в аэропорт на регистрацию. Рейс «Трансаэро» выполняет Ил-86, и он полон. Свободных мест нет. Сил расстраиваться уже не остаётся, но внезапно приходит благая весть: рейс задерживается по технической неисправности самолёта. Через некоторое время взамен неисправного Ил-86 дают два Ту-154, а в двух Ту мест больше, чем в одном Иле. Здравствуй, Израиль!

В Израиле жара. Жара на улице, но помещения аэропорта продуваются мощными кондиционерами, атмосфера комфортная. В такси, в гостинице тоже кондиционеры работают на всю мощь. Из номера Павел звонит своему партнёру Эзре, подтверждает прибытие.

– Я тебя приглашаю домой поужинать, – басит Эзра в телефонную трубку. – Будет вся моя семья.