— Это сома*******, молоко Древних Богов, — непринуждённо пояснила Геката. — А сейчас — задавай свои вопросы, Гарри. Вижу, что они у тебя есть и обещаю ответить честно.

— Я… я смогу вернуться? — спросил я. Почему-то мне до ужаса, до боли не хотелось покидать мир, с которым я уже успел сжиться.

— Конечно, — улыбнулась Геката. — Я призвала тебя сюда не для того, чтобы оставить в Элизиуме, а по просьбе Гермия… Ах, я до сих пор питаю к нему некоторую слабость и отказать в такой пустячной просьбе просто не могла.

Я кивнул. Уж не знаю, что было у Богини на уме, но после этого ответа мне стало полегче. И я смог начать задавать вопросы, которые прямо-таки вертелись на языке.

— Вы давали мне десять лет… — тихо сказал я. — Отчего всё разрешилось раньше?

— До конца всё ещё не разрешилось, — вздохнула Геката, — но теперь у тебя есть передышка, чтобы подрасти и стать воистину великим магом…

— Как — не разрешилось? — возмутился я. — Дамблдор… Он же… Он же…

Почему-то мне никак не удавалось выговорить слово «мёртв», и Геката понимающе кивнула:

— Он не мёртв, Гарри. Да, это тело надёжно сковано магией Шлема Годрика, но увы… Это ещё не всё. И, строго говоря, это не Дамблдор. Уже не Дамблдор.

— Не понимаю, — признался я.

Геката вновь кивнула и тихо заговорила:

— Жил когда-то Великий Волшебник… По-настоящему Великий и дела он творил великие. Он воспитал величайшего из Британских королей, Короля Былого и Грядущего. Он известен в твоём мире и по сию пору, его образ украшают и романтизируют, но…

— Он был не таким? — спросил я, уже догадавшись, что речь идёт о Мерлине.

— Он и был таким. До определённого момента. Пока не задумал победить смерть. Но, в отличие от Герпия Злостного, он пошёл другим путём. Он научился разделять душу, чтобы захватывать другие тела и стал практически бессмертен.

— То есть… — пробормотал я, — Дамблдор — это одно из воплощений Мерлина?

— Не совсем, — вздохнула Геката. — До определённого момента Дамблдор и был Дамблдором. Однако всё переменилось, когда он встретил того, кого полюбил всей душой. Геллерта Гриндевальда. Он полюбил его всем сердцем и потерял собственную душу, став вместилищем для чужой…

— Не понимаю… — снова пробормотал я. Геката только вздохнула.

— Это и в самом деле сложно понять, Гарри… Но попытайся. Мерлин научился раскалывать душу и часть её вселять в другое тело — молодое, сильное, одарённое. Первым из тех, с кем он это проделал, был его преданный ученик по имени… впрочем, к чему нам его имя. Он оставался с учителем до его последних дней, ухаживал и помогал, а когда Мерлин умирал, то душа его не ушла, а перешла в тело ученика — туда, где уже находилась её часть. Так старик снова стал молодым сильным магом, это помогло ему прожить десятки жизней — мужских и женских, в разных странах, под разными именами…

— Николас Фламель — это тоже он?

Геката кивнула:

— К этому времени Мерлин уже мог разделять свою душу между двумя, а то и тремя телами. Ему нравилось это сводящее с ума могущество… К тому же, получив Философский камень он, вроде бы, уже не нуждался в своём методе, но остановиться уже не мог. Периодически то раскалывая, то собирая душу он начал сходить с ума… и сам не осознавал этого. А в двадцатом веке одна из частей души Мерлина вселилась в молодого Геллерта Гриндевальда.

— Это было ещё до того, как Гриндевальд оказался в Англии? — спросил я.

— Да, — кивнула Геката. — Именно перемены, которые с ним произошли и заставили его на время покинуть школу магии, в которой он обучался. А когда он повстречал Дамблдора и тот влюбился в него, часть души Мерлина-Гриндевальда переселилась в Альбуса… Мерлину-Гриндевальду это показалось забавным экспериментом… С этого момента эти двое действуют слитно. Но потом Мерлин решает обезопасить одну из частей своей души, и любовники якобы ссорятся. Альбус возвращается в Англию, Геллерт начинает свой новый чудовищный план, желая продублировать Великое Делание. Но у него ничего не вышло, и Геллерт решает уйти со сцены, оставив Альбуса героем и всеми почитаемым победителем.

— То есть, — вздохнул я, — Римус говорил правду. — В Нурменгарде был не Гриндевальд?

— Гриндевальд… в техническом смысле — ответила Геката. — Тело Гриндевальда. А вот часть души Мерлина, пребывавшая в нём, уже переселилась в одного из молодых магов-охранников, его тайного сторонника и фанатика. Спустя месяц этот охранник уволился, ни у кого не вызвав подозрений и отправился в Америку, в которой уже бывал ранее… Он основал там компанию…

— «Гринвуд Терра Компани…» — вздохнул я. — Это ведь так?

— Да, это так.

— Но зачем все эти чудовищные эксперименты, которые проводила «Гринвуд Терра»? — спросил я.

— Сила, — вздохнула Геката. — За столько перевоплощений «Мерлин» стал терять силу. А ведь он уже привык считать себя равным Богам, понимаешь? Они оба работали над этой проблемой — и Альбус, и Геллерт…

— Но зачем Альбусу понадобился Тёмный Лорд? Зачем он вырастил чудовище из несчастного Тома Риддла?

— Не понимаешь? — грустно спросила Геката. Я покачал головой в ответ.

— Великое Делание, — пояснила Богиня. — Очередное. Альбус и Геллерт решили создать новую модификацию Философского камня, ещё более сильную… А для этого им нужна была война, нужно было уничтожение Старых семей, нужны были боль и страдания… Методы их разные, цель одна. Понимаешь?

— Теперь да, — вздохнул я. — Но ведь крестраж… это ведь тоже осколок души… Его невозможно поместить в живого носителя.

Геката задумчиво кивнула:

— Так считал Том Марволо Риддл. Поэтому все его крестражи неодушевлённые, кроме…

— Кроме меня? — спросил я.

— Ну да. Ничего не удивляет? — поинтересовалась Геката. — Учитывая то, что никто толком не знает, что же произошло в тот вечер в Годриковой Лощине? Тот вечер, когда крестраж оказался в тебе?

— Волдеморту помогли… — пробормотал я. — Он и впрямь не рассчитывал на такое… Он просто шёл убивать.

— Да, к тому времени он уже был настолько сумасшедшим, что мог проделать и это. Но первоначально у него не было намерения убивать младенца. Полукровка или нет, но Риддл прекрасно знал, какой откат можно получить за это. Первоначально он намеревался поговорить с Поттерами… но когда Лили открыла дверь… он переменил своё намерение. И сразу же выпустил Аваду в твою мать.

— Закладка?

— Закладка, — кивнула Геката. — И это значит только одно — Дамблдор и Волдеморт, враждуя напоказ, имели какие-то контакты.

— Но Лорд был сильным менталистом… — возразил я. — Как его можно было так обработать?

— Том Риддл учился в Хогвартсе, — вздохнула Геката. — Дамблдор исподволь и незаметно создавал из него чудовище. А тогда мальчик не был столь силён и опытен и внедрить в его сознание нужные установки, тем более, такому сильному менталисту, как Дамблдор, да ещё практически подчинившему себе Амулет Гермия Трисмегиста, это было не слишком сложно.

— То есть, Том Риддл был всего лишь марионеткой? — вздохнул я.

— Это так, — отозвалась Геката. — Не печалься, Гарри. Он бы в любом случае кончил плохо. Ты и так много сделал для него, дав право на жизнь лучшей части его души. Мой тебе совет — отпусти остальные части его души. Отпусти. И если не примут его ни Ад, ни Рай — то я приму.

— Я и сам думал об этом, но…

— Ты об этом мальчике, Регулусе? — чуть улыбнулась Геката. — Да, он любил Волдеморта. И продолжает любить, но это уже не важно. Романтичный мальчик любил не настоящего Тёмного Лорда, а им самим придуманный образ. Он не будет счастлив, даже если сможет воскресить своего былого кумира. Так что пусть душа Тома Риддла покоится с миром… но это не значит, что у Регулуса Блэка не будет шанса завоевать сердце твоего друга Ника Мэннинга… когда тот подрастёт.

— Кхм… — задумался. Представить себе Регулуса и Ника вместе было сложновато… но Богине виднее. Поэтому я решил задать те вопросы, которые уже давно и настойчиво вертелись у меня на языке.