И нет, Конни был слишком хитёр, чтобы напрямую таскать старику вкусняшки. У Филча тоже своя гордость есть. Просто когда мы вечером приходили к нему в каморку, то приносили с собой как бы свою долю угощения. Естественно, Филч призывал домовика, домовик немедленно сервировал чай с булочками, а мы делали вид, что увлеклись беседой… и коробки оставались нераспакованными. В первый раз Филч попробовал вернуть нераспакованные сладости, но Конни посмотрел на него глазами раненой лани и изобразил такую глубокую обиду, что больше старик таких ошибок не делал.

Так Конни принял горячее участие в налаживании личной жизни Филча. Так что, к нам двоим отношение у старика было особое, а Ника и Драко он был согласен ради нас потерпеть. Впрочем, эти двое тоже были шиты не лыком, они без проблем обаяли Филча и теперь, как я уже отметил, на регулярные чаепития мы ходили вчетвером.

Зачем? Вообще-то мы довольно скоро выяснили, что старый сквиб знает подземелья куда лучше преподавателей и даже лучше домовиков, и именно из-за отсутствия магии. То есть, в те места, куда не могли проникнуть домовики, Филч проходил спокойно, ежели ему вдруг приходила такая блажь. То есть Охранные и Скрывающие чары некоторой части подземелий были настроены на магов и домовиков. Не на магглов, ибо никому даже в самом страшном сне не мог присниться маггл в Хогвартсе. Да и не видели его магглы. Серое унылое озеро с грудой каких-то невнятных развалин, а не прекрасный волшебный замок — вот что обычно видели магглы. И даже желания подойти поближе у них не возникало. Так что, настраивать чары ещё и на магглов в Хогвартсе — нонсенс. И тут получается такая штука — Филч не волшебник, он сквиб. По сути — практически маггл, так как колдовать не может. Поэтому те самые чары реагируют на него не всегда и не везде. Именно поэтому любознательный сквиб мог пройти там, где не мог пройти волшебник. Видимо, и в этом сказалось нынешнее презрение магов к сквибам. Или Основателями изначально нахождение сквибов в Хогвартсе было не предусмотрено. И вообще, Филч с момента существования Хогвартса был единственным сквибом, который когда-либо в нём работал.

Так вот, мы под большим секретом поделились со стариком желанием составить Карту Подземелий Хогвартса. Его это желание не обрадовало, но кое-какие случаи из своей непростой профессиональной деятельности он рассказывал.

Но всё-таки к обнаружению сообщницы Дамблдора подтолкнули нас не эти рассказы, а наладившаяся личная жизнь старика.

Дело в том, что пекарня миссис Тампи с незатейливым названием «Пироги и пышки» находилась в непосредственной близости от трактира «Кабанья голова», который принадлежал Аберфорту Дамблдору, ныне покойному.

После смерти Аберфорта «Кабанья голова» была закрыта, что сделало безутешными всех хогсмидских алкашей, ибо более дешёвого, крепкого и отвратного пойла в магическом мире Британии попросту не существовало. Обитатели Хогсмида ожидали, что унаследовавший имущество брата Альбус просто продаст ненужный ему трактир и мадам Паддифут даже предлагала Светлейшему неплохую цену, намереваясь открыть в нём филиал своего знаменитого кафе. Добрый Дедушка покивал, посмотрел на мадам Паддифут фирменным добрым взглядом из-под очков-половинок, позвенел бубенцами в бороде и пообещал подумать. Думал он до сих пор, хотя напрямую мадам Паддифут и не отказывал. А та никак не могла добиться ответа, благо началась та самая свистопляска с преподавателями, Попечительским советом, гоблинами-аудиторами и отстранением Дамблдора от руководства Хогвартсом.

По слухам, он переехал в собственный дом в Годриковой Лощине и теперь мотался в Министерство, как на работу, так что отловить Светлейшего у мадам Паддифут не было никакой возможности.

Бывший же трактир — закрытый, с заколоченными окнами, ещё при жизни Аберфорта выглядевший, как гнусная дыра, с течением времени всё больше напоминал дом с привидениями из маггловского ужастика и ужасно портил внешний вид чистенького уютного Хогсмида. Местные ворчали и плевались, но сделать ничего не могли. В конце концов, на трактир, торчавший на окраине, как бельмо на глазу вообще перестали обращать внимание.

И вот однажды мистер Филч, рассчитывавший провести вечер с весёлой вдовушкой миссис Тампи не без некоторой приятности, застал свою пассию в полном раздрае чувств.

Оказывается, накануне вечером миссис Тампи, получившая большой заказ, возилась в пекарне допоздна. Когда она закончила свои дела, на дворе царила уже глубокая ночь.

Миссис Тампи погасила огни в пекарне и собралась уже подняться наверх, чтобы предаться заслуженному отдыху, но тут её привлекло какое-то движение за окном, именно в том направлении, где находилась пустовавшая «Кабанья голова».

Природное любопытство заставило женщину выглянуть, ибо было у неё неясное подозрение, что пустой покинутый трактир не так уж пуст и покинут. Светила яркая луна, и двор «Кабаньей головы» был виден, как на ладони.

Итак, миссис Тампи присмотрелась и увидела, как по двору, появившись откуда-то сбоку, прошёл высокий волшебник в тёмной мантии. Лицо он прятал за надвинутым капюшоном, но миссис Тампи показалось, что это был Альбус Дамблдор. Женщина пожала плечами — никаких причин привлекать чьё-то внимание к посещению Альбусом Дамблдором его унаследованного имущества у неё не было.

Высокий маг, пройдя по двору, вошёл в «Кабанью голову», и миссис Тампи уже хотела отправиться спать, когда во дворе появился другой волшебник — низенький и толстый. Причём появился он словно из ниоткуда — вот двор пуст, а вот посреди него распрямляется, поднимаясь невысокий человечек. И это была не аппарация. В руках у невысокого была довольно большая корзина, в которой что-то возилось. Странно, но один взгляд на эту совершенно ничем не примечательную плетёную корзину вызвал у миссис Тампи чувство иррационального ужаса. Но и на этом странные визиты не закончились. Последней в калитку прошмыгнула невысокая женщина в глухой тёмной мантии с капюшоном.

Миссис Тампи продолжала наблюдать, но тут из заколоченных окон стало исходить странное, мертвенно-бледное сияние, вызывавшее иррациональное чувство запредельной жути. Бедной миссис Тампи показалось, что в виски ей вонзилась тупая игла, а сердце сжала жуткая когтистая лапа, и женщина потеряла сознание.

А когда она очнулась утром, то поняла, что у неё сильнейшее магическое истощение. Такое же обнаружилось у её соседей справа — пожилой добродушной четы Эпплби, зарабатывавшей на жизнь выращиванием цветов, а так же у мистера Эрмеса — зельевара на покое, жившего наискосок.

Миссис Тампи сделала вывод, что на территории «Кабаньей головы» творятся какие-то нехорошие дела и уже хотела вызвать авроров… когда вдруг поняла, что именно на эту тему не может произнести ни слова. Это ужасно её расстроило и перепугало.

Как ни странно, единственным человеком, с которым она смогла обсудить это странное происшествие, оказался мистер Филч, и тот пообещал понаблюдать за трактиром и всё-таки, в случае чего, донести властям.

Мистер Филч наблюдал за трактиром в течение трёх ночей, но ничего подозрительного не заметил. Однако на четвёртую ночь он всё-таки увидел входившую в трактир женщину. Но на сей раз она пробыла там недолго, выйдя буквально через десять минут. Дама явно пребывала в растрёпанных чувствах, поэтому не очень обращала внимание на окружающее. От порыва ветра её мантия распахнулась, и подол красивого тёмно-синего платья зацепился за калитку. Дама дёрнула подол и торопливо бросилась прочь.

— И это всё? — спросил слушавший рассказ Филча Конни. — Вы не узнали эту даму?

Филч покачал головой:

— Нет, малыш. Но когда днём я наведался к калитке, то нашёл вот это…

И он показал нам длинный и узкий лоскут тёмно-синей ткани, явно вырванный из подола женского платья. Ткань была дорогой, покрытой тончайшим серебристым узором и еле заметной вышивкой по краю подола.

— У кого-то я видел такое платье, — задумчиво произнёс старик. — А вот у кого… Не помню, хоть убей. Как отрезало.