Так что я спокойненько покинул гостиную, приказал книззлам продолжить поиски входа к статуе горгульи, и со всех лап помчался в туалет Плаксы Миртл.

Северус сегодня должен был патрулировать коридоры, не обойдёт он своим вниманием и Большой зал, поскольку Ник успел самым подробным образом объяснить, куда исчез маг, изображавший призрак Толстого Монаха. Ник и Конни привычно прикрывали моё отсутствие, так что Перси был свято уверен, что я сладко сплю в нашей спальне. В общем, погода, природа и окружающая обстановка вроде бы благоприятствовали одному начинающему некроманту, но чувство злости не проходило.

С одной стороны — всё вроде бы складывалось благоприятно: Дамблдора отстранили от должности, его сейчас нет в замке, мадам Помфри прочно возьмут в оборот Блэки, и даже Амбридж меня не особо волновала. Кровавое Перо она ко мне вряд ли решится применить, а если и попытается… Тогда я ей очень-очень сильно не завидую. Ну, а мелкие придирки можно и перетерпеть, благо у меня есть Пивз, явно соскучившийся по подрывной деятельности. Что же тогда мне так беспокойно?

Уже почти добежав до туалета, я словно наткнулся на невидимую преграду, и замер. Меня осенило. Всё-таки причиной дурного настроения было именно отстранение Дамблдора.

До сих пор ему удавалось — пусть с трудом, но нивелировать последствия многочисленных откатов, да и сам замок так или иначе защищал директора. Плюс — амулет Гермия находится именно на территории Хогвартса. А сейчас…

Сейчас директор отрезан от магической подпитки, последствия откатов начинают проявляться во всей красе, и… Думаю, что он сейчас чувствует себя, как наркоман в ломке. А что делает наркоман, когда ему не хватает на дозу своего мерзкого зелья? Он делает всё возможное, чтобы достать её. Для него не существует ничего важнее, и он способен на всё. Украсть, ограбить, да хоть мать родную убить… И предугадать его действия невозможно.

Несколько минут я обдумывал эту идею, а потом решил, что Дамблдор, хоть и действовал в последнее время не слишком умно, всё-таки мог предвидеть такую возможность. То есть у него наверняка имеются всякие интересные штучки, способные всё-таки на время нивелировать последствия откатов, тот же Капюшон Безумия… С другой стороны, Доброму Дедушке может элементарно не хватить магической силы их подчинить — её уровень опять-таки падает из-за тех же откатов.

Та же самая поттеровская мантия-невидимка… Чтобы отправить Сири в кому, Светоч ею смог воспользоваться, а вот при недавних событиях — нет. То ли это из-за падения его магической силы, то ли из-за того, что поблизости объявился законный наследник — я.

Во всяком случае, при любом раскладе, Дамблдор сделает всё, чтобы вернуться в Хогвартс. И как можно скорее. А для этого он способен на любую пакость. Даже Волдеморта воскресить. И тогда может начаться сумятица, которая перерастёт в кровавую свалку, коей, собственно говоря, и была Вторая Магическая война в каноне. И под прицелом окажутся те, кто мне дорог.

Так что… либо Дамблдору удастся вернуть себе пост директора, как и случилось в каноне, либо я даже себе не представляю, что будет. Надо его нейтрализовать, и как можно быстрее. Хорошо, что я не один изображаю героя на лихом коне. Есть и Блэки, и Люциус, и Северус. И все они крайне негативно относятся к тому, чтобы детей втягивали во взрослые игры.

Найдя причину собственного дурного настроения, я со всех лап влетел в туалет Плаксы Миртл и быстренько проскользнул в крайнюю от входа кабинку, где и перекинулся, с некоторым облегчением обнаружив, что на сей раз остался в одежде.

Вообще-то, с одеждой анимага — песня отдельная. Ок-Йе-Нечка, у которых я, собственно говоря, и учился, одежду на теле не сохраняли, поэтому всегда носили с собой аккуратненький такой тючок, который вешали на шею. Кинон* на сей счёт был весьма противоречив. Там Петтигрю, перекидывавшийся из крысы, всегда был в одежде, а вот в сцене встречи с Люпином-оборотнем, когда Петтигрю удирает, он превращается в крысу и… выскальзывает из собственной одежды, которая так и остаётся валяться неаккуратной кучкой. Сириус же и в каноне, и в киноне и здесь всегда перекидывался в свою анимагическую форму, сохраняя одежду, Сев, кстати, тоже. Но оба они рассказывали мне, что в тот период, когда они только овладевали анимагией, то вынуждены были прятать в Визжащей хижине запасные мантии, ибо случалось так, что одежда (особенно на Джеймсе-олене) просто разлеталась в клочки. Римус и Фенрир умели перекидываться с одеждой, несмотря на то, что были оборотнями. А у меня же получалось через раз — то так, то этак. Видимо, из-за того, что магия в одиннадцатилетнем теле ещё не обрела должной стабильности… так что я обычно предпочитал раздеваться перед тем, как перекинуться, но сегодня, будучи в растрёпанных чувствах, этим не заморочился.

Сириус мне говорил, что одежду нужно воспринимать, как часть себя, но до сих пор это получалось не очень, а вот сегодня я всё проделал на автомате, вот и получилось.

Я выглянул из кабинки и поискал взглядом Миртл. Девочки-призрака не было, наверное, опять кого-нибудь пугает в ванной старост. Ну и ладно, не будет лишний раз расстраиваться.

— Финни! — позвал я, и эльфийка незамедлительно и бесшумно возникла прямо передо мной.

— Что желает Гарри Поттер? — спросила она.

— Принеси мне большой кусок чистого мела, пять восковых свечей, мешочек соли и большой копчёный окорок.

— Свечи какого цвета нужны Гарри Поттеру? — невозмутимо спросила Финни.

— Неважно, главное, чтобы они были из чистого пчелиного воска, — сказал я.

— Пусть Гарри Поттер немного подождёт, — заявила эльфийка и исчезла, чтобы появиться буквально через две минуты. Она принесла с собой небольшую плетёную корзинку и большущий копчёный окорок.

— Здесь всё, что просил Гарри Поттер, сэр, — пропищала она.

— Спасибо, Финни, — похвалил я и погладил эльфийку по голове. — Ты умница. Пока ты мне не нужна, может быть, я тебя ещё раз позову позже.

Финни пискнула от счастья и исчезла. Вот как их, таких, освобождать?

Я подошёл к знакомому умывальнику и прошипел:

— Откройсся!

Умывальник привычно отъехал в сторону и тут в туалете возникла хихикающая Миртл. Заметив меня, она смущённо засеребрилась и сказала:

— Здравствуй, Гарри! Ты опять хочешь навестить Ужас Хогвартса?

— Да, Миртл. Но на сей раз мне нужна Тайная комната.

— Ты… ты хочешь что-то сделать? — спросила призрачная девочка, сразу посерев лицом. М-даа… интуиция у неё неплохо работает. Придётся рассказывать.

— Да, Миртл. Я хочу провести ритуал. Изгнать из Хогвартса призраков раз и навсегда.

— Это… это из-за того приказа директора и ужасной Твари?

— Миртл, ты что-то об этом знаешь? — спросил я. — Прошу тебя, расскажи, пожалуйста… Это очень важно.

— А ты и меня изгонишь? — тихо спросила Миртл.

Я покачал головой:

— Нет. Ты не поднимала паники. Тебя в Большом зале не было. К тому же… мы ведь друзья, Миртл. Правда?

Девочка-призрак снова засеребрилась от удовольствия:

— Конечно друзья, Гарри.

— Может быть, тогда ты расскажешь мне, что там за Тварь такая?

— Хорошо, — вздохнула Миртл. — Я расскажу всё, что знаю.

Надо сказать, рассказ Миртл был кратким, но насыщенным. Незадолго до Хэллоуина девочка-призрак почувствовала, что её просто тянет в место, где она никогда не бывала. Она пыталась сопротивляться, но куда там. Её просто затянуло в стену и потащило, спустя какое-то время Миртл оказалась в огромной мрачноватой комнате без окон, освещённой факелами. На полу комнаты была начерчена замысловатая пентаграмма, в центре пентаграммы стояло что-то вроде алтаря — простой, грубо отёсанный валун. На валуне стояла глиняная чаша, наполненная тёмной кровью, и лежал нож изогнутой формы с нацарапанными на лезвии рунами.

Миртл зависла, в ужасе глядя на всё это, поняв, что становится то ли свидетельницей, то ли участницей какого-то тёмного ритуала. Её продолжало тянуть к одному из лучей пентаграммы, но ужас и нежелание сыграли свою роль. Миртл сумела справиться с этим, отплыла в самый тёмный угол и стала практически невидимой от страха. Покинуть странную комнату девочка-призрак не могла. Поэтому всё последующее увидела во всей, так сказать, красе.