Ого… Высокие отношения.
«Томми, не глупи. Тебя же не замуж отдают. Вспомни прошлую жизнь и Беллатрикс. Ты был её якорем, но в браке-то она состоит не с тобой…»
«Я помню, — отрезал Томми. — Но я помню также, во что превратила Барти Крауча-старшего его одержимость. Я так не хочу».
Пока мы переглядывались с Томми-Ником, в комнате повисло тягостное молчание. Гиппократ Сметвик, так и не дождавшись ответа на свой невысказанный вопрос, откланялся, сославшись на усталость и предстоящее ночное дежурство в Мунго, тем не менее, заявив, что будет утром.
Северус успел сунуть ему фиал с Бодрящим зельем, и Сметвик ушёл через камин.
А Старый Сигнус задумчиво произнёс:
— Томми, как я понимаю, пределы твоей помощи Барти чётко определены?
Томми-Ник мрачно кивнул.
— Хорошо, — сказал Сигнус. — Тогда стоит подумать о том, чтобы предложить Барти вассалитет. Думаю, это лучшее, что мы сможем сделать для Рода Краучей. Не стоит сейчас заморачиваться с сотворением или поисками Источника и рисковать с проникновением в дом Краучей. За всё хвататься — всё потерять.* Так что ритуал на Йоль отменяется, будем проводить обычное Благодарение. Готовьте ритуальный зал сейчас.
В этот волнующий момент Барти открыл глаза и тихо пробормотал:
— Мой Лорд, это обязательно?
— Если хочешь жить и возродить Род Краучей — да, — неожиданно жёстко ответил Томми-Ник. — Если нет — дело твоё.
— Вассалитет — это не рабство, ты должен знать, Барти, — сказал Старый Сигнус. — Когда твой Род вернёт былое могущество — вассалитет перестанет действовать.
— По правде сказать, — добавила вошедшая Вальпурга, — принимать под свою руку почти исчезнувший, отягощённый проклятиями Род — это не выигрыш, а проблемы. Ты больше выигрываешь от вассалитета, чем мы, Барти. Во всяком случае, на первых порах.
— Хорошо, — прошептал Барти. — Я согласен. И благодарен за помощь.
Две эти фразы так его обессилили, что он закрыл глаза.
— Что стоите, мальчики? — сказал Сигнус, обращаясь к Сириусу и Регулусу. — Готовьте Ритуальный зал, и побыстрее. Вэл, дорогая, какой ритуал выберем?
— Думаю, — отозвалась Вальпурга, — ритуал Малого вассалитета. Это пригасит его Родовое проклятие и не активирует наше.
— Хорошо, — согласился Старый Сигнус. — Что стоим, кого ждём?
Так что с Гриммо я вернулся поздно, огрёб воспитательную беседу от Петуньи на тему того, что магия — магией, но и обычное образование забрасывать не стоит, и спокойно улёгся спать. Ничто, как говорится, не предвещало того, насколько насыщенным будет для меня следующий день. Точнее, его вторая половина.
Нет, в школе всё было, как обычно — уроки, индивидуальные занятия, репетиция «Белоснежки», спортивная секция… Только вот, выйдя за школьные ворота, я ощутил, что меня просто со страшной силой не тянет домой, просто ноги не идут.
Этим ощущением я тут же поделился с Томми-Ником и Дадли. Те в ответ только плечами пожали, ответив, что ничего странного не ощущают. День как день.
Правда, Томми-Ник тут же добавил, что к своим ощущениям следует прислушаться. Дадли тут же предложил нам с Томми-Ником обождать в парке, он-де сбегает на разведку и прояснит что да как. Нам эта идея категорически не понравилась. А что, если на кухне у Дурслей меня поджидает Грозный Глаз в компании с Кингсли? Не знаю, отчего у меня вдруг возникла такая мысль, но настроение это испортило здорово. Вдруг они как-то успели обидеть Петунью? Да и Дадли им противостоять не сможет.
— Нет, Дадли, — быстро сказал я. — Не ходи никуда. Я с Сириусом свяжусь, хорошо?
И быстро достал из кармана куртки сквозное зеркало. Сириус ответил сразу же, а выслушав мой рассказ о странном нежелании идти домой, смеяться не стал. Напротив, насторожился.
— Погоди, я сейчас, — сказал он и через минуту материализовался рядом с нами. Хорошо, что для беседы мы влезли в кусты, плохо, что эти самые кусты были колючими, так что Сири, появившись рядом, помянул Моргану и Мерлина, причём обоих в одинаково интересном положении. А затем сказал:
— Ну что, ребятки, идёмте, что ли…
После этого он перекинулся в ворона и взлетел по направлению к Тисовой. Мы отправились следом, оглядываясь по сторонам. Вроде бы всё было спокойно, но когда мы открыли дверь, сразу же прозвучал знакомый, не самый приятный для меня голос:
— А, наконец-то! Здравствуйте, мальчики! Гарри, мальчик мой, ты меня помнишь?
Дамблдор… Собственной персоной… На кухне Дурслей… в мантии цвета бешеного апельсина, расшитой голубыми тучками и маленькими молниями… Какого чёрта?
Мы с Дадли вежливо поздоровались, после чего кузен по моему знаку (тайному пинку ногой) понятливо исчез наверху, а Дамблдор сверкнул очками в мою сторону и ласково-преласково сказал:
— Милая Петунья испекла вкуснейший торт со взбитыми сливками, но боюсь, что я съел уже половину. Твоя тётушка, Гарри, просто потрясающая кулинарка.
Я взглянул на бледную, явно переживающую Петунью с трясущимися руками и спокойно сказал:
— Да, сэр. Спасибо, сэр. Чем обязан?
— Гарри, мальчик мой, — пафосно заявил Дамблдор, — наступают тёмные времена… И я понял, что был неправ, оставив тебя у магглов. Я принял решение. Магический мир ждёт тебя!
Что-о-о?!
— В каком смысле? — осторожно спросил я, наивно похлопав глазами. — Вы собираетесь забрать меня к себе?
Дамблдор подозрительно закашлялся, поперхнувшись Петуньиным тортиком. Я искренне пожелал ему подавиться, но Великого Волшебника можно было взять только стрихнином, и то не факт. А по взгляду Петуньи я понял, как она сожалеет, что не улучшила таким образом классический рецепт.
— Мальчик мой… — проникновенно произнёс Дамблдор, — ты не так меня понял. Я живу в школе… эээ… практически круглый год.
— В волшебной школе? — восторженно спросил я, продолжая косить под наивного идиота. — Так это же здорово! Вы же сами сказали, что я буду там учиться! Если я проведу в школе целый год, то столько всего узнаю! Я ведь сейчас не знаю о волшебном мире практически ничего…
— Ээээ… нет, — отозвался Дамблдор. — Но ты будешь жить с самыми настоящими волшебниками. У них в семье есть младший сын твоего возраста…
Это он что? Уизли меня подсунуть решил? Да чтобы его три кентавра имели… одновременно, как не вовремя-то!
— Младший? — похлопал глазами я. — А сколько у них всего детей?
— Семеро, — на автомате отозвался Великий волшебник. — Было. Увы, с младшей дочерью произошёл несчастный случай…
— Не-не, — быстренько ответил я. — Если уж они за собственной дочерью не уследили, а я им совершенно чужой… Не надо. Нет. Я лучше с тётей останусь.
— Но ты же волшебник, Гарри, — начал мягонько давить Дамблдор. — Тебе стоит жить с волшебниками.
— Да? — сыграв святую простоту спросил я. — А когда мои мама и папа погибли, я был волшебником?
— Конечно, — ответил Светлейший.
— Но вы же оставили меня тёте Петунье, а она не волшебник… ни разу…
— Гарри, — нахмурился Дамблдор, — я ведь уже говорил тебе о Защите Крови. Здесь для тебя наиболее безопасно… было…
— А что, сейчас Защита Крови перестала действовать? Срок годности кончился? — продолжал я играть наивного идиота. Петунья, стоящая у окна за спиной Дамблдора, уже давно поняла, что я играю, и, прижав руку ко рту, делала мне страшные глаза — мол, будь осторожнее. Я и сам понимал, что Добрый Дедушка не понял, что я над ним стебусь, только чудом, поэтому изо всех сил старался взять себя в руки. Не хочу к Уизли! Только не в этот свинарник!
Дамблдор уже открыл рот, чтобы ответить мне что-то, несомненно, важное, одновременно с этим я почувствовал лёгкое покалывание в висках… меня, похоже, собирались банально подтолкнуть к покорности… мало ему было прошлого раза, что ли? Мазохист бородатый… Так вот, Светлейший уже готовился начать заготовленную речь, когда в дверь раздался требовательный стук. Петунья быстренько пошла открывать, и из прихожей раздалось:
— Здравствуйте, мистер Блэк.
