Томми-Ник расстегнул спортивную сумку и прошипел:
— Забирай-ссся, Наги-ссс.
Нагайна проглотила последний кусочек и прошипела в ответ:
— Хорошшший Хоссяин… Настоящщщий… Не то, что тот-ссс другой-ссс… с крысссой…
Вот тут я насторожился. Неужели канон снова вильнул не туда и события стали развиваться быстрее? Неужели, говоря о крысе, Нагайна имела в виду Петтигрю, который и воскресил Волдика в каноне? Вот это поворот!
Но, может быть, я снова выдаю желаемое за действительное? Хотя, слова Нагайны о другом Хозяине можно истолковать только в одном смысле — крестраж Волдеморта нашёл-таки себе временное пристанище, каким-то образом сумел вызвать фамилиара… или Нагайна сама нашла его… А потом почуяла, что любимый Хозяин уже не тот… и что? Приползла из Албании и переплыла Ла-Манш? Нет, Нагайна, конечно, офигительная, но не слишком ли это круто для змеи, пусть даже волшебной? Или всё идёт не по канону, и Волди вместе с Петтигрю болтаются на территории Британии?
Во всяком случае, змейку нужно расспросить, благо она легко идёт на контакт. Но сначала нужно дать бедняге отдохнуть — даже если она ползла откуда-то из Англии, всё равно расстояние большое.
Между тем, змея невозмутимо втекла в спортивную сумку и свернулась там кольцом. Томми же аккуратно застегнул молнию, но не до конца, поинтересовался у Нагайны, удобно ли ей, на что змея ответила, что вполне удобно. После этого Томми-Ник взялся за ручку сумки с одной стороны и невинно посмотрел на нас. Дадли тяжело вздохнул и взялся за ручку с другой стороны. Так мы и отправились к дому Мэннингов — Дадли с Ником, тащившие спортивную сумку, впереди, я — следом. Нагайна оказалась тяжёлой, и по пути я подменял то Ника, то Дадли.
Дадли же насел на нас всерьёз, как я уже отмечал — дураком он не был, и как только стал применять мозги по назначению, а не для придумывания проказ и пакостей, отношения с логикой у него наладились. Так что вопросов нам избежать не удалось. Мы отвечали на них как можно ближе к правде… но не до конца. Нет, не потому что не доверяли Дадли. Честно говоря, теперь я стал за него опасаться. Боюсь, что в Хогвартсе ему будет даже опаснее, чем мне. Во-первых, он будет считаться магглорожденным, а дураков-поборников чистой крови хватает на всех факультетах, за исключением разве что Гриффиндора. Но и на Гриффиндоре кузену делать нечего — мне совсем не хотелось, чтобы переменчивые гриффиндорцы отрывались бы по полной на Дадли, если я не буду соответствовать их представлению о герое (а я и не намерен был соответствовать). А по поводу того, что нехорошим был только Слизерин… Кто там в каноне Гарькин отряд заложил? Как раз не слизеринцы, а подружка Чжоу Чанг… как же её там… Забыл… Неважно. Боялась, что мама потеряет работу в Министерстве, вот и выдала всех с потрохами, стоило Амбридж нажать. У неё потом на лице прыщи высыпали из-за заклятия, наложенного Гермионой. Правильно, с моей точки зрения. О последствиях в виде маминой работы нужно было думать раньше, сидеть и тихо молчать в тряпочку, а не вступать во всякие там ОД за компанию с подружкой. А уж если связалась не с тем, с чем следовало — постарайся уйти вовремя. Не ушла, попалась? Нечего тянуть за собой других. И есть ещё вариант — девица вообще была засланным казачком, чтобы разом слить всех неблагонадёжных. Так что прыщи гражданка предательница получила совершенно правильно. Как же её там звали-то? А, вспомнил. Эджкомб, Мариэтта Эджкомб.
Так вот, наверняка имя Дадли уже появилось в Книге Душ Хогвартса, как и имя Ника, но если к Нику вряд ли будут особые цепляния — магглорожденный и магглорожденный, к тому же он и слизеринцев сумеет на место поставить — опыт не пропьёшь, то Дадли… тут дело даже не в отношении чистокровных к маггложденным, которое долго и старательно культивировалось, тут дело в другом… Дамблдор прекрасно знает, у кого живёт его карманный Герой, и наверняка захочет включить Дадли в свои игры. Ррррр… Как же хочется решить эту проблему радикально… Но нельзя: если Доброго Дедушку не берёт маггловское оружие, а бережёт его, на минуточку, таинственный артефакт Гермия Трижды Величайшего, то придётся сначала разобраться с этой штукой, а уже потом — с Добрым Дедушкой.
Ох, что ж всё сложно-то так…
Задумавшись, я и не заметил, как мы пришли. И, судя по стоящему на подъездной дорожке автомобилю, кто-то из родителей Ника был дома.
— Папа, — вздохнул Ник. — А я так надеялся, что он сегодня на обед не заедет.
— Может, лучше ничего пока не говорить? — предложил Дадли, явно представив себе реакцию Петуньи и Вернона, если бы он притащил домой что-то подобное. Но Ник предпочёл идти грудью на амбразуру и серьёзно сказал:
— Нет уж. Я Мэ… родителям врать не буду. Идёмте, ребята.
И мы пошли. В этот самый момент дверь дома распахнулась, и вышел отец Ника, мистер Мэннинг.
— Здравствуйте, мальчики, — сказал он.
— Добрый день, сэр, — протянули мы с Дадли.
— Ник, куда ты убежал? — тут же принялся за отпрыска мистер Мэннинг. — Мама волновалась. А мясо зачем уволок с кухни, да ещё сырое?
Дадли и Ник опустили сумку на землю, Ник выпрямился и вежливо-ласково спросил:
— Папочка, вы ведь с мамой говорили, что не будете возражать, если я заведу себе домашнего питомца?
— А… — заулыбался мистер Мэннинг. — Так вы нашли щенка? И ты решил забрать его домой? Скажи маме, пусть позвонит ветеринару, нужно проверить, здоров ли он.
— Папа, это не совсем щенок… — честно сказал Томми-Ник. Но мистер Мэннинг явно торопился, он только рукой махнул и сказал:
— Реши эти вопросы с мамой. Мне пора. Всего доброго, мальчики.
И он бросил кейс с документами на заднее сиденье машины и лихо вырулил с подъездной дорожки на тихую улочку.
Томми-Ник заулыбался:
— Ну вот, папа разрешил. А маму я уговорю…
— Разрешил? — хихикнул Дадли. — Да он даже не представляет, кого ты приволок.
— А я честно предупредил его, что это не маленький хорошенький щеночек, — ответил Томми-Ник. — Кто же ему посмотреть-то мешал?
Не, всё-таки Тёмные Лорды бывшими не бывают… даже если они хорошие…
— Вы идите, парни, — вздохнул Томми-Ник, — а мне ещё маму уговаривать. Но с Наги я теперь ни за что не расстанусь…
«Ты только расспроси её, что и как… — быстро сказал я мысленно. — А то меня что-то напрягает упоминание о нецелом Хозяине и крысе».
«Непременно, — отозвался Томми-Ник. — Меня, знаешь ли, это тоже не радует…»
На этой высокой ноте мы и расстались. Забегая вперёд, скажу, что Ник уговорил-таки миссис Мэннинг, и Нагайна осталась. И ещё долго, до самых холодов мы частенько бегали к старому сараю, бывшей фабрике. Магия ушла из этого места вместе с призраком Секстуса Северуса, но в трубах, выходящих в заросший пруд, водилось множество больших противных белёсых жаб с кожей, покрытой зелёно-коричневыми разводами. Жабы были глупые и ловились легко, а Нагайна их обожала. А мне их было не так жалко, как беленьких хорошеньких мышек из зоомагазина с глазами-бусинками, поэтому Томми-Ник, щадя мои чувства, кормил Нагайну жабами и уверял меня, что в Хогвартсе пропасть не менее противных крыс, на которых Нагайна сможет охотиться без всякого ущерба для прочей живности. Правда, живой корм требовался змее не слишком часто, в остальное время она вполне обходилась мелко нарезанным мясом и молоком.
Старшие Мэннинги змею боялись, но она была достаточно умной, чтобы не попадаться им на глаза, даже если сердобольный хозяин отпускал её поползать, а уж когда в дом залез наркоман-грабитель, как-то сумевший отключить сигнализацию, Наги цапнула его за ногу, так дозировав яд, чтобы не убить, но на сутки обездвижить. Мэннинги всем семейством летали на уик-энд в Париж, так что почти сутки бедолаге-нарику пришлось провести в компании огромной змеи, которая невозмутимо улеглась поблизости и, время от времени поднимая голову, объясняла незваному гостю, как он был неправ, посягнув на имущество любимого Хозяина. Как парень не поседел, не знаю, но когда Мэннинги вернулись и вызвали полицию, пахло в гостиной неприятно, а у неудавшегося грабителя явственно дёргался глаз.
