Ой, с чего это меня на размышления потянуло?

И тут я опомнился. Оказалось, что я сижу за столом, предо мной открытая коробка с бусинами, а у меня в руках тонкая леска, на которую я и нанизывал эти самые бусины, временами перекручивая леску, так, чтобы получался красивый узор. Руки действовали словно сами, подбирая бусинки разных цветов, причём на месте взятой бусины в коробке тут же возникала новая, точно такая же. Я соединил концы лески, закончив браслет, и тут он слегка засветился. Буквально через секунду свечение погасло, и я выпустил получившуюся поделку из рук, глядя на неё, словно на живую змею.

Голова слегка закружилась, появилась слабость, и я закрыл глаза, пытаясь увидеть «шарик». Он выглядел почти по-прежнему, разве что чуть-чуть потускнел. Но самое удивительное — шарик оплетала вернувшаяся «косичка». Она тоже засветилась… мигнула… и впиталась в шарик, который засиял радужными разводами, куда ярче, чем раньше.

Головокружение и слабость тут же прошли бесследно, но, сказать, что я был удивлён, значило — не сказать ничего. Стихийный выброс, который я послал непонятно куда, неизвестно зачем, вернулся ко мне и совершенно безболезненно впитался в ядро, пополнив растраченную силу. Это что ж такое получается? Как я там пожелал? «Найди нужное мне!»?

Стоп… Этот набор бусин… Это заготовки для какого-то артефакта? Он случайно попал в руки к магглам, но потом… Потом хозяева лавки забыли о нём, покупатели-магглы не замечали… пока в лавку мистера Томпсона не припёрся я. Точнее, меня привела моя собственная магия, которую я послал отыскать нужное мне. Значит… мне эта вещь не опасна.

Стоп. Что там было про Родовые Дары? Неужели и это правда? Родовой Дар Поттеров… Артефакторика… Карта Мародёров, созданная Джеймсом сотоварищи ещё в Хогвартсе… Моя освобождённая магия… Ну да, я снял ограничитель и тут же Родовой Дар потребовал чем-то его занять… Вот я и занял. То есть, получается, что этот браслет — простенький артефакт, который я сотворил на голой интуиции? Кому он предназначен… Минуточку-минуточку… Я же Петунью пожалел, когда понял, что у неё болит голова и предположил, что это — из-за усилившегося магического фона… Что, если эта поделка нивелирует негативные последствия моего присутствия рядом со сквибами? Ни фига себе!

Значит, нужно срочно проверить. Если Петунья почувствует себя лучше — значит, я прав на все сто. И это, кстати, снимает проблему стихийных выбросов. Сплёл браслетик или что-нибудь иное смастерил — излишки магии скинул — и всё. Тишь, гладь и Божья благодать.

Я поднял браслетик, почувствовав, какой он приятный на ощупь — бусинки гладкие, выпуклые, одна к одной, они так вкусно щёлкали под моими пальцами… Нет, вреда эта штука Петунье точно не причинит — пора проверить, поможет ли.

Я вышел из комнаты и увидел, что дверь в комнату Дадли приоткрыта. Вонь оттуда шла отвратительная. Я хмыкнул, подумав, что скоро уберу сюрприз. Иначе весь второй этаж провоняет надолго. Но пока стоит потерпеть — пусть Дадли ещё ночку скоротает в компании тухлых рыбьих потрохов, которые я подсунул под калорифер. Минимум средств — максимум результата.

Бледная Петунья прибиралась в комнате Дадли, попутно пытаясь ликвидировать источник вони. Окно было распахнуто настежь, к тому же, на столе стоял большой баллончик с освежителем воздуха, за который женщина то и дело хваталась, выпуская струю аэрозоля. Но даже насыщенный хвойный аромат с вонью не справлялся. Запах был, как в старом анекдоте — словно под ёлкой нагадили.

Я вошёл в комнату, Петунья страдальчески скривилась и сказала:

— Я не готова к разговору, Гарри. Тут слишком противно пахнет, голова разболелась ещё больше.

— Я как раз по этому поводу, миссис Дурсль, — ответил я. — Примерьте, пожалуйста.

— Ты думаешь, мне поможет эта глупая побрякушка? — начала заводиться Петунья.

— Просто примерьте, миссис Дурсль, — настаивал я.

Видимо, Петунья была так измучена головной болью, что даже не стала спорить дальше. Она просто взяла браслет и надела его на правое запястье. Я вновь увидел лёгкое сияние, на миг окружившее браслет… и всё. И тут тётя сказала изумлённым голосом:

— Удивительно! Голова больше не болит! Откуда у тебя этот браслет, Гарри? Надеюсь, что ты не взял его без спроса?

— Всё в порядке, миссис Дурсль, — заверил я. — Я сделал его сам и рад, что он вам помог.

Петунья нахмурилась:

— Сам? Но тогда это же… Это…

— Это называется артефакт, — напомнил я. — Помните?

Взгляд Петуньи стал неподвижным. Она замерла, и выглядело это жутковато.

— Миссис Дурсль, — прошептал я, — очнитесь, миссис Дурсль… так вы помните?

— Помнить… — пробормотала Петунья. — Помнить… Джеймс, муж Лили… Он такие на коленке мог смастерить… У меня таких было несколько… и голова тогда не болела… Гарри… Гарри… что я… Ох…

И тут Петунья рванула из комнаты прямо к лестнице, ведущей на чердак. В полном обалдении я побежал за неожиданно активизировавшейся родственницей. А она быстро взобралась по лестнице, торопливо подошла, почти подбежала к картонной коробке в углу почти пустого чердака и вытащила из него расписную шкатулку — довольно-таки большую, размером примерно в лист формата А4.

По-прежнему бормоча: «Помнить…помнить…», Петунья откинула крышку шкатулки и вытащила из неё какую-то цепочку с тёмно-синим камнем каплевидной формы. Она торопливо накинула цепочку себе на шею и вновь замерла.

— Миссис Дурсль… — прошептал я, ибо мне реально стало жутко. — Тётя Петунья…

Женщина пробыла неподвижной меньше минуты, но этого хватило мне, чтобы облиться холодным потом. А потом она как-то странно дёрнулась, открыла глаза и… и мой запас английской брани очень сильно пополнился. Причём, в этом потоке ругани несколько раз повторялись слова: «старая тварь» и «скотина бородатая». Вот ставлю фунт против пенса, что тётушка имеет в виду одну известную всем светлейшую личность.

— Миссис Дурсль, — снова попытался привлечь к себе внимание я. Ох, зря я это сделал. Петунья тут же бросилась рыдать, обнимать меня и просить прощения. Наконец, она иссякла, и я смог спросить:

— Миссис Дурсль, что с вами?

Нет, я-то понимал, что каким-то образом ментальные закладки Петуньи разрушились, и что она вспомнила о Дамблдоре что-то совсем нехорошее… Но она назвала Поттера Джеймсом… что предполагает довольно близкое знакомство и неплохие отношения… Джеймс делал что-то для сестры Лили, с которой у них обоих были плохие отношения? Да что тут происходит-то?

— Гарри, — прошептала Петунья. — Бедный мальчик, что же мы творили-то?

— Что? — резко дёрнулся я, пытаясь вырваться. К счастью, Петунья не стала держать меня. Она как-то беспомощно осела на стоящий рядом с коробкой колченогий стул и начала говорить. А я слушал и охреневал — чем дальше, тем больше.

Петунья рассказывала о том, что никогда не завидовала сестре, и отношения между ними были очень тёплыми. И письмо Дамблдору она писала с просьбой принять её в Хогвартс не из зависти, а потому что боялась отпускать любимую младшую сестрёнку в непонятную школу одну.

— Понимаешь, Гарри, — всхлипывала женщина, — мама с папой так обрадовались тому, что Лили — волшебница… и они сразу же согласились отпустить её в этот ужасный интернат, даже толком ничего не выяснив. Это меня насторожило… я испугалась и решила поехать с Лили, чтобы защитить её. Но Дамблдор… Он ответил мне в таком духе… так всё перевернул, словно я злобная завистница, понимаешь? Когда я показала это письмо Лили и Северусу, они тоже насторожились…

— Северусу? — удивился я.

— Мы тогда жили в Коукворте, — стала объяснять Петунья то, что мне и так было известно, но я не перебивал. Пусть выговорится. Может быть, расскажет то, что расходится с канонной историей. И Петунья не подвела.

— Мы тогда жили в Коукворте, — повторила она. — А Северус жил по соседству. Они подружились с Лили… Знаешь, этот мальчик надышаться на неё не мог… и я его понимала. Лили была такой потрясающей, сейчас я это вспоминаю и не понимаю, как я могла говорить тебе все эти гадкие слова про неё… А Северус… Ему нелегко жилось. Его отец работал на мебельной фабрике. Он сильно пил, был очень злобным и даже поднимал руку на маму Северуса. Миссис Снейп часто болела, думаю, что эти скандалы и свели её в могилу раньше времени. Но нас она привечала, всегда поила чаем с печеньем… Она пекла такое вкусное фигурное печенье… и дома у неё всегда был порядок, Северус всегда выглядел аккуратным и одет был не хуже других ребят, хотя денег у них было немного, это чувствовалось…