В общем и целом, поместье выглядело этаким небольшим островным государством, за порядком в нём долгие годы следил управляющий Костас Касидис, высокий старик с длинными седыми волосами, забранными в хвост и седыми же вислыми усами. Большая часть арендаторов в той или иной степени состояла с ним в родстве, у самого же Костаса было три сына, пять дочерей и двадцать два внука и внучки в возрасте от полутора месяцев до семнадцати лет. Не знаю уж, сколько ему было лет, но в своём преклонном возрасте он предпочитал передвигаться по острову пешком, в редких случаях призывая небольшой летучий коврик, на который забирался, поджав под себя ноги, и парил над землёй, как Аладдин из диснеевского мультика. Зрелище было фееричное…
Так вот, отправившись в греческое поместье Блэков, мы с Римусом оказались в самой гуще праздника, который местное население затеяло в честь прибытия молодожёнов. Сами молодожёны сумели, приняв поздравления, скрыться в поместье, а вот мне и Римусу повезло гораздо меньше. За неимением занятых молодожёнов самыми почётными гостями стали мы… и я понял, что греческое гостеприимство ничуть не легче российского. Причём, в отличие от чопорных англичан, греки вели себя куда более экспрессивно — Римуса заобнимали, меня затискали, причём все местные женщины старше тридцати лет стали тут же называть меня «Золотко» и вели себя так, словно перед ними появился, по меньшей мере, путешественник из пустыни, страдающий от жажды и голода. Меня обнимали, восхищались моей красотой и охали по поводу того, какой я худенький и маленький. Причём это сочувствие не было фальшивым, как сочувствие Молли Уизли в каноне. Гречанки очень темпераментны и чадолюбивы, только искренность женщин, которую я ощущал, не позволяла мне вырваться и удрать куда подальше.
Римусу же приходилось ещё хуже, ибо на него сразу же обратили внимание все незамужние девицы и некоторая часть холостых парней с самыми понятными целями. Беднягу оборотня обнимали, целовали — правда, в щёчку — приглашали танцевать и шептали на ушко всяческие двусмысленности. Римус держался стойко, и ему явно было непросто, учитывая красоту местных девушек и юношей. В общем, время мы провели весело, а наутро после весёлого пира я встал с трудом, что уж говорить о Римусе. Домовик Блэков добудился нас только к обеду, а сразу после него прибыли радостные Конни и Драко. А следом… Следом появился Старый Сигнус…
И началось. Этому престарелому злодею явно надоело помирать от проклятия, и он развил бурную деятельность. Настолько, насколько ему это позволяло действительно слабое здоровье. С этого момента у нас просто не было ни единой минуты свободной — Сигнус явно имел опыт воспитания подрастающего поколения в нужном духе и первое, что он сделал — составил для нас троих режим дня. Очень плотный режим дня.
Вставали мы в семь утра, сразу же выходили на пробежку и силовую гимнастику с Римусом. После этого принимали душ, приводили себя в порядок и шли на занятия. Часть из них была для нас общей — уроки с Сигнусом, Римусом, Северусом и Сири, частично мы занимались индивидуально — например, у меня это было Тёмное Целительство с Гиппократом Сметвиком, уроки по магическому законодательству и изучение Кодекса с тем же Старым Сигнусом, изучение традиций и этикета магического мира с Регулусом Блэком… а ещё мне никто не отменял лечебные зелья и процедуры… А ещё мы посещали питомник гиппогрифов и ферму церберов, оранжереи и поля редких растений… В этот режим Сигнус втиснул и экскурсии в магические Афины и прочие интересные места Греции, и верховую езду, и морские купания… И рассказы Сириуса, который очень охотно проводил с нами время и вне занятий. И чем больше я его узнавал, тем меньше в нём было сходства с канонным недоразумением… Этот Сириус был сильным, жёстким, умным человеком… другой бы просто не пережил Азкабан, не сломавшись. Но он был верным другом, любящим сыном и братом и до сих пор страдал от потери моих родителей и того, что не смог защитить меня, хоть и старался не показывать виду. Этот Блэк умел расположить к себе, был очень искренним и действительно любил меня так, как если бы я был его родным сыном, что не мешало ему регулярно вышибать из меня дух на тренировках. Плюс я ещё занимался и по маггловским учебникам, так как твёрдо намеревался сдать А-Левел… Неудивительно, что в итоге у нас практически не было свободного времени на всякие проказы и каверзы — до постели бы доползти.
В таком бешеном темпе прошло две недели, и вот теперь я разглядывал белый потолок, искренне желая заснуть, как можно быстрее. Но сон не шёл, ибо то, что рассказал мне Люциус Малфой, повергло меня в шок.
Время для беседы со мной у него нашлось только сегодня — уж не знаю, чья занятость была тому виной — моя или его. Но после занятий со Сметвиком передо мной появилась домовушка Тисса и пропищала:
— Крестника хозяина Сириуса ждёт для беседы лорд Малфой. Я помогу вам…
Я уже привычно дал руку домовушке и практически в ту же секунду оказался в малой гостиной большого дома. Люциус сидел на диване, обнимая прижавшихся к нему близнецов, а те ему что-то рассказывали. Увидев меня, Люциус улыбнулся мне персонально и сказал сыновьям:
— Мальчики, ступайте. У нас с Гарри серьёзный разговор. Увидимся за ужином, кстати, мама послала вам кое-что, посмотрите в ваших спальнях.
Близнецы обняли отца, поцеловали его в щёку — каждый со своей стороны и отправились к выходу из гостиной, предварительно шлёпнув меня по ладошке, а Конни ещё и прошептал:
— Давай скорее, наверняка мама прислала что-то интересное!
Но тут Люциус поднял бровь, и мальчишки быстренько закрыли дверь с другой стороны, а потом из-за двери донёсся топот — близнецы явно рванули из большого дома в наш домик.
Люциус ещё раз улыбнулся, но тут же стал серьёзным и сказал:
— Садись, Гарри. Я хотел поговорить с тобой о Добби.
— С ним что-то не так? — удивился я.
— С ним очень серьёзно не так, — отозвался Люциус. — Начнём с того, что нам удалось установить, что это — эльф Блэков.
— Что? — удивился я. — Как это?
— Эльфа Добби получила вместе с приданым Юфимия Блэк, выходя замуж за Флимонта Поттера. После смерти Юфимии и Флимонта он не мог оставаться в поместье Поттеров, поскольку оставался личным домовиком Юфимии и попробовал вернуться в родовой дом Блэков.
— А почему Джеймс не привязал домовика к себе? — удивился я. — Он же наполовину Блэк… Но в Годриковой Лощине, в домике, где жили мои родители, не было никаких домовых эльфов…
— Думаю, Джеймс не стал делать это сознательно. Он собирался покинуть Англию, ему и так хватало проблем… Он решил, что Добби просто вернётся к Блэкам и будет служить им так же, как служил раньше. Но тут произошло кое-что ещё… На Гриммо Добби так и не попал, зато появился в Малфой-мэноре… уже вот с таким исковерканным сознанием и странными установками. Беда в том, что защита мэнора его пропустила… Видимо, это из-за того, что Нарцисса — тоже Блэк. И он просто влился в общину домовиков в моём мэноре.
— И они ни о чём не спросили леди Нарциссу или вас? — удивился я.
— У эльфов своя логика, — вздохнул Люциус. — С них было достаточно, что он наполовину принадлежит Роду хозяйки. Хороший эльф не задаёт хозяевам лишних вопросов… К тому же, никому из нас Добби навредить не способен.
— Напрямую, — сказал я.
— Что значит — напрямую? — слегка удивился Люциус.
— То и значит, — вздохнул я. — Убить вас эльф не способен, а, скажем, подтолкнуть камушек к краю крыши, когда вы внизу проходите… бладжер заколдовать на квиддичном матче…
— Мерлин! — побледнел Люциус. — Об этом я и не подумал! А ведь Вы правы, Гарри…
— Погодите, Люциус, — не слишком вежливо прервал его я. — Что значит, принадлежит наполовину? А на вторую половину кому? Поттерам? Малфоям?
— Ни тем, ни другим, — ответил Люциус. — Я так понял, что когда Добби пытался вернуться на Гриммо, его кто-то перехватил… и пытался привязать к себе. Толком у него это не вышло, но разум эльфу исковеркало капитально — отсюда все эти бредни о свободе. Но этот некто может всё-таки влиять на Добби, хоть и по минимуму… Именно поэтому у него мания себя наказывать — он не может не слушаться, но сознаёт, что действует во вред истинным хозяевам — Блэкам.
