— Бита? — нахмурился тот.

— Я потерял сраный меч, — огрызнулся Верджил своему промаху.

Данте пропустил смешок.

— Посмейся мне еще тут.

Данте не выдержал и заржал, за что сразу же огреб болью по ребрам.

— Карма.

— Я и не против, — проквохал Данте.

Верджил поднялся на ноги и протянул руку брату. Тот неуверенно взялся за нее, боясь рывка, но брат был бережен, поднял его на ноги и помог проковылять к раковине.

— Как ты живешь в этом гадюшнике? — наклоняя младшего к чаше с выщерблинами, трещинами и нестираемым налетом, брезгливо скривился тот.

Данте открутил ржавый вентиль с холодной водой и набрал немного в свободную ладонь.

— Все лучше наружи.

— Да не особо, — Верджил заботливо выкрутил теплый вентиль и забрал волосы младшего, пока тот умывался и полоскал рот.

— Как ты выжил?

— О, эту историю я хотел бы услышать от тебя, — улыбнулся Верджил. — Позже. Давай приводи себя в порядок.

Они в две руки умыли Данте, привели его внешний вид в порядок и вместе доковыляли до кухни.

— А ты точно не мой наркотический глюк? — на всякий случай уточнил Данте, мягко приземлившись на угловой диванчик.

— Глюк не умеет кипятить воду, — самодовольно фыркнул Верджил и включил плиту. — Заклинание? Охренеть! Сколько стоит эта плита?

— Здесь все на заклинаниях. У нас исследовательский центр есть, мы разобрались, как это работает.

— Поэтому тут ютятся?

— Живут, Вердж, — произнес вдруг младший. — Я тут живу.

Верджил перехватил биту и с удивлением уставился на брата.

— Значит, это твой дом?

— Да, Вердж.

— И ты умрешь за него? — вскинул бровь тот.

— Буквально вчера.

Верджил фыркнул.

— Я больше не побегу Вердж. Буду защищать до последнего.

Вместо ответа Верджил нырнул к чашкам, вытащил две, разлил кипяток и протянул одну Данте. Повисла тишина, наполненная лишь им двоим понятным напряженным уютом.

— Вчера познакомился с твоими друзьями, — вдруг признался Верджил.

— Не признали?

— Была одна «Дама»…

— Леди, — поправил Данте.

— Которая почти поняла, но мне удалось запудрить ей мозги. Благо, что я слишком хорошо выучил твои привычки, а в косяках сослался на морфий и близкое знакомство с Яростью. Сильно, кстати, задел?

— Натянул, как на шампур, — фыркнул Данте, делая глоток. — Вот здесь прошло, — он показал на себе линию, тянущуюся от левых нижних ребер до тазовой кости. — Если бы не вцепился ему в глотку, там бы и помер. А так даже док не заподозрил неладного, и нашел лишь пару трещин.

Верджил усмехнулся в кружку. Бесчеловечные эксперименты отца с накачкой их тел демонической кровью принесли свои плоды. Теперь, нализавшись гнилой крови они с братом становились фактически не убиваемыми. Правда, если перебрать, можно в край осатанеть. Тогда свои тоже могли попасть под раздачу. Впрочем, у Верджила с контролем было намного лучше, чем у Данте.

— А в остальном за своего признали. Послушал про тебя много клевых баек. За одно узнал, как обстоят дела с работой и базовыми потребностями.

Данте улыбнулся и обвил теплую кружку ладонями.

— Ты разрешишь мне снова стать Тони? — покачивая кипяток пробубнил Верджил. Данте дернулся и охнул.

— Ты… ты хочешь остаться? Здесь? Со мной?

— Мне некуда идти, — пожал плечами Верджил. — Ты — единственное, что у меня было, но и тебя у меня отняли.

— Эй, — позвал его Данте. — Все в порядке. Я здесь и даже живой, — криво усмехнулся тот.

— А ты можешь доказать мне, что сам не глюк? — вдруг спросил Верджил.

Данте грустно улыбнулся.

— Расскажи мне сказку, Вердж.

Верджил глубоко втянул воздух и залпом выпил свой кипяток.

Во времена, когда врата демонов еще были заперты, а люди населяли почти каждый уголок планеты, в миру ходили особенные. Особенными могли быть не только люди, но и животные и даже некоторые растения.

Особенными называли тех, кто сражались с демонами. Ты можешь спросить:

— Но постой, зачем же они это делали? Врата демонов ведь заперты, опасности нет!

— Все просто. Дело в том, что каждый такой особенный сам по себе был опасностью. Ведь те, кто ведал, под пытками могли дать информацию тем, кто искал. А информация эта ни в коем случае не должна была просочиться до обычных людей. Поэтому, как только особенный появлялся в мире, первое, что он делал, если не убивал себя, — искал себе подобных.

Особенные никогда не собирались в толпы, максимум двое-трое. Они рассказывали друг другу о своих находках: орудиях против демонов, ловушках и заклинаниях; а потом отправлялись своими тропками на борьбу с демонами.

— То есть, особенные знали, где находятся врата и как попасть на ту сторону?

— Да.

— А зачем они сражались с демонами?

— Знаешь. Зная определенные вещи, ты не можешь иначе. Вот ты знаешь, что если не будешь дышать — то умрешь. Одна из причин почему ты дышишь — твое нежелание умирать. Вот и они не могли иначе. Они знали о демонах, о вратах и просто не могли иначе. Если делали иначе — умирали.

Среди особенных были такие, которые пытались выворачивать правила наизнанку. Они пытались договориться с демонами, пытались прислуживать им, пытались убивать людей вместо демонов. Искали свой правильный путь. И однажды, у одного особенного это получилось.

Спустя череду проб и ошибок, с помощью опыта других особенных и собственной работы он нашел свой правильный путь.

— И что же это был за путь?

— Это не был путь убийства демонов. Это не был путь прислуживания. Это не был путь поиска или становления.

— Так что же за путь?

— Он сам стал путем.

— Это как?

— Ну, представь, что ты в лесу. Перед тобой есть тропинка. Ее прокладывали все, кому не лень: животные, люди, лес, ветер, дождь и прочее бесчисленное множество.

— Ну.

— А тут вдруг ты сам стал этим бесчисленным множеством. Ты сам прокладываешь себя.

— Прям, совсем сам?

— Совсем-совсем сам.

— Как хочу?

— Как хочешь.

— И ему больше не нужно было убивать демонов?

— Ему больше не нужно было даже дышать. Ему не нужно было доказывать жизнь, потому что он сам стал жизнью.

— Так он типа стал богом?

— Ну если совсем примитивно, то да, он стал богом.

— А ему не стало скучно?

— Если бы ему стало скучно, он бы сделал так, чтобы ему перестало быть скучно. Более того, он научился испытывать состояния, которые будучи человеком испытывать не умел. Он пробовал и пробовал, искал и наблюдал. Пока в один прекрасный день он не наткнулся на того, кого ожидал увидеть меньше всего на свете.

В дверь постучали.

— Тони! — раздался тонки девичий голосок. — Тони, открывай! Мне сказали, что ты умер, но я им не поверила! Живо открывай, пока я не вынесла эту чертову дверь.

— Кто это? — нахмурился Верджил.

— Моя… моя девушка.

Верджил фыркнул:

— Как звать?

— Пэтти.

— Сколько ей?

— 18? 19? Не помню. Но совершеннолетняя. А еще знакома с моим арендодателем, так что с ней нужно повежливее, — он тяжело вздохнул поставил кружку и кряхтя начал подниматься.

— Сиди, я сам поговорю, — Верджил в один глоток допил остывшую воду и, прикрыв дверь на кухню, пошел ко входу.

— Сейчас открою, не паникуй, — Верджил напустил на себя улыбку и открыл дверь. На него злобно смотрела кучерявая блондинка с голубыми глазами.

«А ты предсказуем, Данте».

— Привет, детка.

— Тони, — она накинулась на него с объятьями, — я так испугалась!

— Ух, поаккуратнее, малышка. Ребра.

— Ой, прости! — она тут же отпрянула от него. — Почему ты в уличной одежде? Собирался куда-то? — Она посторонила его и вошла в квартиру.

— Не переодевался с вечера. Больно было, да и устал.

— Все с тобой понятно, — фыркнула девчушка. — Пойдем, — она потянула его в сторону спальни.

Раздев Верджила, она с удивлением уставилась на его ребра: