Мелье учил, что религия – это не заблуждение, не выдумка невежественных умов. Нет, это – злонамеренный обман! Религия специально была изобретена для того, чтобы выуживать деньги у невежественных людей. Тираны специально создали религию для того, чтобы оправдывать свою тиранию волею богов. Следовавательно, все священники – это вовсе не заблуждающиеся люди. Напротив, это жестокие и циничные обманщики, шарлатаны, оправдания которым нет. Именно поэтому Мелье говорит: религия – это никакое не заблуждение, это – преступление, а священнослужитель – это преступник, шарлатан, почти что разбойник. Именно поэтому Мелье говорит, что священников следует наказывать так же, как наказывают и лесных разбойников за их преступления. Напомню, что в тогдашней Франции наказанием для разбойников было четвертование.
Но не только религия вызывает ненависть у Мелье. Нет, он идёт намного дальше! Религия – это лишь прикрытие. Это всего-навсего ширма, которая прикрывает тиранию. Священники нужны лишь затем, чтобы оправдывать все преступления тиранов ссылками на божественную волю. Следовательно, учит Мелье, необходимо покончить не только с религией, но и с тиранией.
А откуда берётся тирания? Мелье отвечает и на этот вопрос. Источник всякой тирании лежит в частной собственности! И религия, и тирания появляются оттого, что немногие присваивают себя общие блага. Проклятые богачи бесстыдно грабят народ, а потом «жиреют в приятной, полной неги праздности», в то время как бедняки вынуждены работать с утра до ночи, не разгибая спины. Но имущие боятся народа и ненавидят его. Они страшатся плебейского бунта. Чтобы избежать его, они заводят солдат, сыщиков, палачей «или другую подобную сволочь». Но этого мало! На одних штыках богачи не удержатся. Именно поэтому они учреждают ещё и целую армию священников и монахов, которые неустанно дурачат и обманывают народ. Они существуют лишь для того, чтобы вбивать людям в головы единственную мысль: «Сегодняшний порядок установлен богом! Следовательно, он справедлив! Бунтовать против него – грех и безумие!».
А корень всех бед лежит в частной собственности! Если бы только не было её, то решились многие проблемы. Ведь солдаты и полицейские существуют лишь для того, чтобы защищать богатых от бедных. Следовательно, в отсутствии частной собственности, когда исчезли бы бедняки и богачи, – стали бы ненужными и все солдаты, и все полицейские. Перестали бы существовать и священники. Ведь исчезла бы надобность дурачить народ. Люди тогда зажили бы вместе, как братья. Они вместе бы работали и вместе отдыхали. Труд перестал бы быть столь тяжелым, как сейчас, он стал бы доставлять радость. Здесь Мелье приводит в пример образ жизни монахов. Посмотрите на то, как замечательно живётся им в своих монастырях! Работают они совсем немного, а питаются вдоволь. Их жилища превосходят королевские дворцы своей роскошью и красотой! Монастырские сады столь роскошны и замечательны, что пробуждают мысли о садах райских! А почему так хорошо живётся монахам? Почему так богаты их монастыри? Да потому, что они соблюдают принцип общности имущества! Одна беда – суеверная религия! Если бы только не её глупые запреты, то жизнь в монастырях и вовсе была бы сказочной.
Здесь нам придётся сделать небольшое отступление. Многие думают, что европейские монахи только постились да молились. Жизнь в монастыре – это сплошные ограничения, лишения и страдания. Все это, конечно, глупейшие байки. Европейские монахи того времени вовсе не были аскетами. В среднем европейский монах потреблял каждый день по 4700 калорий. А в наиболее богатых монастырях – более 6000 калорий. Помимо этого каждый монах ежедневно выпивал по 1.5-2 литра вина в день. Пиво разрешалось и вовсе пить без ограничений. Помимо этого монахи вовсе были не чужды общения с противоположным полом. Практически все они пользовались услугами проституток. Словом, жизнь в европейских средневековых монастырях не была столь уж тяжелой, как об этом любят говорить.
Вернемся к делу. Многие злопыхатели превратно истолковывали идеи Мелье. Мол, его коммунизм был «грубо-уравнительным» и даже «казарменным». А между тем Жан Мелье вовсе лишён уравнительности. Он не стремится всех загнать в казармы и нарядить в единую форму одежды. Нет, у каждого должен быть свой собственный дом. Каждый должен питаться и одеваться так, как ему хочется. Люди должны быть разными... Разными, но равными!
Тут следует сделать несколько добавлений. Весьма интересен взгляд Жана Мелье на семью. По его мнению, традиционная семья портит ребёнка! Вот уж неожиданно! Как же философ доказывает столь парадоксальное утверждение? А очень просто! От кого по-вашему ребёнок научается пьянствовать? От своего собственного отца, разумеется! А от кого ругаться? От родителей! А кто учит его избивать себе подобных? Родители, которые секут своё чадо по любому поводу! Одни родители тиранят своих детей и не дают им вздохнуть свободно. Они избивают собственных отпрысков до полусмерти. Другие же родители, наоборот, чрезмерно балуют своих детей, приучают их к тунеядству и лености. Все это, разумеется, очень плохо. Традиционная семья должна умереть. Само понятие брака следует упразднить. Чем же заменить брачные узы? Неужели Мелье выступает за общность жён? Ничего подобного! Для Жана Мелье женщина – это свободная и равная мужчине личность. Это не собственность, которую можно обобществить. Следовательно, люди должны иметь возможность жить со своими любимыми так, как им вздумается. Если мужчина и женщина полюбили друг друга, – то пусть живут вместе. Если любовь прошла, – то они могут разойтись. Как видите, все очень просто и демократично. Детей следует воспитывать сообща. Для этого нужно учреждать специальные заведения. Там они будут получать необходимое жильё и питание. В общественных школах им будут преподавать все необходимые знания.
Но как же устранить корень всех зол? Мелье отвечает и на этот вопрос без увёрток. Единственный способ устранить общественное зло – это социальная революция! Естественно, тираны не отдадут власть народу добровольно. Богачи не передадут свою собственность по доброте душевной. Мечтать о подобном способен лишь очень наивный человек. За социальную справедливость необходимо бороться... В первую очередь – с оружием в руках. Но кто же именно поведет борьбу? Вся надежда на простой народ. В первую очередь – на бедных крепостных крестьян. Оно и понятно: во времена Мелье крестьяне составляли 85% населения Франции. К тому же вторая половина XVII века во Франции ознаменовалась почти нескончаемыми крестьянскими восстаниями. Крестьяне бунтовали повсюду. Едва успевали подавить одно восстание, как немедленно вспыхивало новое. Власти едва успевали погасить огонь народного бунта в одном районе, – а уже вспыхивал другой. Крестьяне сотнями уходили в партизаны. Фактически Франция того времени находилась в состоянии вялотекущего внутреннего конфликта. Крестьяне вели против государства настоящую партизанскую войну. Разумеется, Мелье не мог этого не замечать. Особенно если учитывать то, что почти всю жизнь Мелье провёл в деревеньке Этрепиньи. Она располагается у самого подножия Арденнов, – одного из главных партизанских районов тогдашней Франции. Но в одиночку крестьянам не справиться! Они должны заручиться поддержкой городской бедноты: поденщиков, подмастерьев и заводских рабочих. Да, в то время во Франции уже зарождался классический пролетариат. Конечно, он был ещё малочисленным, но все же. Словом, ключевую роль в революции должно играть все же крестьянство. Особенно интересно то, что Мелье практически не возлагает надежд на интеллигенцию. Интеллектуалы слишком трусливы для того, чтобы поднять восстание. Они слишком любят комфорт и безбедное существование для того, чтобы отказаться от всего этого в пользу истины. Эти люди будут ползать на коленях перед тираном для того, чтоб вымолить себе тёплое местечко. Но самое главное в другом: они презирают свой собственный народ за его нищету, грязь и невежество. Для них наряженный в шёлк и бархат тиран куда ближе, чем одетый в лохмотья крестьянин. Какая уж там революция! Нет, интеллектуалы – это злейшие враги революции. Почти как священники! Словом, Мелье оговаривается: может быть, отдельные представители низшей интеллигенции, – приходские священники и мелкие адвокаты, которые не слишком оторвались от народа, – смогут принять участие в революции. Такая оговорка понятна: в конце концов Мелье сам был сельским кюре, а его «Завещение» было сохранено до наших дней усилиями друга-адвоката, – некоего господина Леру.
