— Руку дай, — просипела миз Вебер. Инге послушно присела перед бортмехом. Холодные и влажные, слегка подрагивающие пальцы Рут цепко обхватили ее за запястье. — Глейтер прикрой.

Мир исчез. Инге рухнула в алые всполохи тревожной сигнализации и надрывное завывание алармы. Навстречу выметнулся орущий человек с залитым темной кровью лицом, с диким воем отшвырнул ее с дороги и кособоко побежал дальше. Уши разрывала нарастающая какофония панических воплей, треск крушащегося пластика и ломающегося металла. Пол под ногами распадался на отдельные секции, из трещин рвались узкие, оранжевые языки пламени. В них с размаху влетел беспомощно машущий конечностями силуэт — не человек, ксенос, вроде как альтеянец или жаки. Огонь жадно и страстно обнял его, принимая в себя. Оцепеневшее сознание Инге послушно зафиксировало прекрасно-жуткое обличье смерти инопланетчика.

В спину пилоту ударило тяжелым и мягким. Липко захлестнуло горло, сдавливая и удушая. Вбитые в летном училище навыки самозащиты оказались сильнее хватки кошмара: Инге наискось рубанула нападавшего ребром ладони и рывком откинулась назад, пытаясь своим весом расплющить его о переборку. Сомкнувшееся на трахее гладкое пульсирующее кольцо малость ослабило хватку, Инге от души пнула его тяжелым берцем, вырвалась — и потеряла опору под ногами. Вместе с сотнями других несчастных она свалилась в разлом между палубами гибнущего корабля. Крича, кувыркаясь и падая, пыталась ухватиться за что-нибудь — кабель, выступ арматуры, балку — но опора ломалась, а руки соскальзывали. Беспомощная, обреченная, Инге летела навстречу черной, бездонной глотке космоса с миллионами оскаленных клыков. Ледяная хватка вакуума стиснула ее грудную клетку, выжимая из легких последний пузырек воздуха. Спустя мгновение мозг взорвался изнутри облаком кровавых капель.

Чудовищной силы рывок выдернул Инге из кошмара в реальность.

Задыхаясь, обливаясь потом, с бешено колотящимся сердцем, Инге с размаху шмякнулась на задницу. Сайнжа гневно клацнул клыками над ее головой. Съежившаяся Рут обхватила себя руками, обессиленно привалившись к горячему боку яута.

— Матка боска, — Инге неловко вцепилась скрюченными пальцами в колени напарницы. — Чтоб тебя вспучило. Тебя корежит на всю подкорку, а ты молчишь? Почему, Рут?!

Вопрос не требовал ответа. Вернее, Инге отлично знала ответ. Потому что Рут Вебер способна два года продержаться исключительно на стальной берлинской силе воли, не прибегая к церебролину и не впадая в депрессию, получив от напарницы очередной отказ. Рут Вебер, не моргнув глазом, с лайтером наперевес лезла в логово религиозных фанатиков, бросала вызов рехнувшемуся от собственной безнаказанности гангстеру, ставила на кон последние мультиены и отказывалась покидать техотсек гибнущего корабля, крича: «Без паники, я усекла, в чем проблема!». Рут Вебер жила в твердом, встроенном на уровне генетических цепочек убеждении: она все преодолеет. Самостоятельно. Не прося помощи. Улыбаясь и высоко держа голову, потому что иного варианта в ее картине мира просто не существует.

— Феликс, — взвыла капитан. — Куда ж ты пялился, кварцолит бракованный?

— Первый механик заблокировала доступ к секторам под грифом «Личная информация», — обиженно возразил ИскИн. — Согласно протоколу, я высказал и зафиксировал свой протест. Бортмеханик согласилась открыть доступ к личным файлам лишь при прямой и непосредственной угрозе выпадения из синхронизации.

— Феликс, ты способен думать о чем-нибудь, кроме своей драгоценной синхронизации?

ИскИн с достоинством отмолчался. Упрекать его не имело смысла. Феликс, пусть его интеллект во многом уподобился человеческому, мыслил предопределенными категориями программных установок.

— Сайнжа, а ты какого хрена встрял в заговор молчания?

— Рхут сказала, у тебя свои проблемы, — щелкнул мандибулами навигатор. — Запретила тебя не беспокоить. Велела не мешать в исполнении долга быть нашим капитаном.

— Идиоты, — подвела неутешительный итог Инге. Встала на подрагивающие ноги и втиснулась по другую сторону от Рут. Обняла поникшую напарницу, накрепко сплетя пальцы с когтистой лапищей Сайнжи. — Все без исключения. Но высшая ступень идиотизма по праву моя.

Рут шмыгнула носом и тяжко вздохнула.

«Кто подсаживается на кеттиль, кто на оксимет или отрыжку пандорских улиток, а ты, дорогая Инге, уплыла от опосредованного ксеносекса. Рут с помощью Сайнжи пыталась раскачать свою гормональную систему до стадии игнора глейтерных наваждений. Добившись в итоге того, что ее мозг еле-еле удерживается на грани восприятия реальности. Отважная моя Рут, — Инге нежно прикоснулась губами к виску бортмеха. — Я виновата перед тобой. Нужно было действовать, а не балдеть под эротическим кайфом. Хреновый ты капитан, Инге Далине».

— Сайнжа, — вполголоса окликнула пилот, — а ты... Как ты прожил эти недели?

— Во сне, — яут дернул нижней челюстью и уточнил: — В дурном сне про скверную охоту, где мы потеряли следы друг друга.

— Точно, — согласилась Инге. — Нам надо поскорее найтись, пока нас не сожрали чудовища. Поможешь мне?

Сайнжа чуть повернул голову, одарив Инге фирменным взглядом яутжа. Тем, от которого у любого разумного существа душа самопроизвольно эвакуируется в пятки.

— Феликс, открой кластер под меткой «Вероятность». Сайнжа, врубай свой аналитический дар на полную. Мне нужны выводы о том, что с нами творится. Поехали.

С четверть часа Инге кусала губу, гладила голову и плечи притихшей Рут, и терпеливо ждала, когда сделанные дотошным Феликсом записи подойдут к концу. Сайнжа выпрямился и, кажется, даже не моргал, пожирая мелькающую информацию. Спрятанный под страховидным и непробиваемым черепом Великого охотника уникальный мозг с непредставимой скоростью обрабатывал данные, выстраивал гипотезы и теории, безжалостно отсекал лишнее и устремлялся на поиски новых решений.

— Каждый из наших Прыжков длится меньше расчетного времени, зато расстояния между маршрутными точками становятся больше, — наконец заявил навигатор. — Ты почти не размышляешь над моделями Феликса. Не испытываешь свойственных умансоо сомнений в выборе оптимального варианта Прыжка. Ты больше не предполагаешь, но точно знаешь. Это хорошо. Твой мозг все это время работал с усиленной нагрузкой. Феликс, покажи капитану сводную энцефалограмму экипажа по бета и тета-волнам. Синие данные — твои, красные — Рхут. Отмечаешь расположение пиков?

— Угу.

Рут подняла голову — медленно, словно боясь неловким движением разрушить хрупкий позвоночный столб — и ладонью отодвинула с глаз спутанную челку.

— Без меня после двух или трех таких Прыжков вас бы сразило утратой синхронизации, — Сайнжа не хвастался, но буднично констатировал очевидный факт. — Этого не произошло. Случилось другое. Нечто, с чем прежде я не сталкивался. Мы ушли на глубину.

— Что? — не поняла Инге. Бортмех под ее рукой вяло, но заинтересованно шевельнулась. Сайнжа потряс головой, звякнув ритуальными зажимами на дредлоках, и дернул набровными щетинками. Высунул длинный язык, широко обмахнул им челюсти, демонстрируя яутский эмоциональный эквивалент сильнейших затруднений с четкой формулировкой. Пилот ожидала, что Сайнжа вот-вот оглушительно взревет с досады, но яут сдержался.

— Ушли на дно, — настойчиво повторил он. — Нырнули в незнаемые воды. Ин-кхе, ты грезила кораблями. Опознала их?

Инге кивнула.

— Назови, — сиплым шепотом выдохнула Рут.

— Н-ну, мы с Феликсом более-менее точно идентифицировали пять бортов, а вообще-то их промелькнуло не меньше двух десятков, — смешалась пилот.

— Ин-кхе, — щелкнул клыками Сайнжа.

— Ладно, — Инге набрала побольше воздуха. Мироздание ненавидит трусов. Она должна сказать это. Произнести вслух и услышать собственный голос. — Все они числятся в архивах Фузии под кодом «Исчезнувшие по неизвестной причине». «Первопроходец». «Миранда». «Пегас». «Открытие» и «Астрея». Они вошли в Прыжок и сгинули. «Миранда» и «Открытие» перед исчезновением успели скинуть на блик-связь аларму о массовой рассинхронизации экипажа и критическом обрыве ментальных связей с корабельными ИскИнами. «Пегас» выбросил аварийный буй, на него наткнулись спустя полвека. Информацию с его блока памяти сразу объявили засекреченной. Она до сих пор нигде не всплывала.