«Это я тоже запомню, Рхут».

— Эгоистичная яутская шовинистическая свинья. Отруби глейтер, кому сказано!

— Рут, — Инге ладонью накрыла губы напарницы. Рут упрямо продолжила говорить, но теперь наружу прорывался только неразборчивый бубнеж. — Дай тишины. Феликс, общая запись всех параметров. Любых, от частоты пульса до интенсивности сокращений ягодичных мышц бортмеханика Вебер. Особое внимание удели работе ЦНС и нейроволнам. Фиксируй все, что покажется тебе важным. Кодовое обозначение кластера записи... эммм... пусть будет «Вероятность». Рут! — для убедительности капитан слегка встряхнула голову миз Вебер. — Если я говорю «стоп», это означает «стоп». Ты замираешь и прекращаешь любую физическую деятельность. Мозговую тоже. Du verstehst mich?

Судя по гримасе отвращения миз Вебер, диалект Берлина-3 и Инге Далине по-прежнему не испытывали взаимных чувств.

— Ох. Ладно. По крайней мере, я старалась, — Инге отвела ладонь в сторону и невольно напряглась в предчувствии эмоционального урагана по имени Рут Вебер. С момента первой синхронизации бортмех упорно строила разнообразные и изощренные планы по затаскиванию капитана в койку. Не из-за взаимного притяжения синхрона, как она потом откровенно призналась подруге. Не ради новой строчки в списке побед и трофеев, но из-за твердого убеждения, что иначе никак. Невозможно. Жизнь промелькнет впустую, если в ней не будет тебя.

Но Инге упорно отвечала: «Нет». Мы создаем компанию и основу для своей безбедной старости. Работа, много тяжелой работы и еще больше работы, вот лучший секс для того, кто озабочен достойным будущим, а не соблазнительными формами коллеги.

Так обстояли дела на борту «Феликса», пока в раздираемый сомнениями и желаниями экипаж не ворвался Сайнжа. Сделав настрого запрещенное — возможным.

В кои веки бортмех проявила хваленую берлинскую выдержку, вспомнив, что Инге Далине крайне настороженно воспринимает вспышки направленной на нее страсти. Проще говоря, капитан мигом возводила вокруг себя незримый щит эмоциональной холодности. Пару раз Рут удавалось проломиться сквозь преграду, но финальный удар нанес Сайнжа. Представитель одной из самых агрессивных рас Второго сектора, способный называть вещи своими именами и влюбившийся в человеческих женщин без всякого синхрона.

Теперь благодаря Сайнже они могли целоваться, не опасаясь порвать нить глейтера. Неспешными, почти ленивыми соприкосновениями языков и губ, так, как нравилось Инге. Узнавая заново привычный вкус друг друга. Пряный, сладостный, оглушающий. Падая в головокружение дурманящего шепота и треск расстегиваемых липучек, упругого тела рядом и ощущения мельчайших шрамов на кончиках пальцев Рут. Ловкие, проворные пальцы бортмеха «Феликса», способные с равной легкостью отнимать человеческие жизни и возвращать утраченную искру забарахлившей технике. Руки Рут осторожно и бесцеремонно раздвигают ноги Инге, ее палец вкрадчиво скользит между мягкими складками. Оглаживая, распаляя и будоража, не спеша продвинуться дальше. Инге рывком выдергивает отвертку из волос напарницы. Стаскивает с Рут майку-топ и, задыхаясь от восторженного предвкушения, подставляет ладони под налитую, мягкую тяжесть груди.

Мелко, изощренно подрагивает запястье. Рут глухо, надрывно стонет, проникая пальцем во влажную, горячую нежность Инге. Глейтер звенит ритмом ее толчков, пахнет ее ароматом, ее желанием и страстью. Инге елозит спиной по дивану, выгибается, бесстыдно и вызывающе подставляясь, подаваясь навстречу ласкающей руке. Никто из мужчин, клявшихся, что любят Инге Далине, не смог сравниться с Рут Вебер. Безбашенной и убийственно-серьезной авантюристкой, обожающей антикварную технику и дотошно отслеживающей выброшенные на рынок новинки технических лабораторий Второго Сектора. Никто, кроме Сайнжи. Навигатора нельзя с кем-то сравнивать, он сам по себе и сам за себя, он принадлежит им, а они принадлежат ему. Раствориться друг в друге, захлебнуться горькой слюной подступающего наслаждения. Утонуть в жадных поцелуях Рут, пока сложенные щепотью пальцы вонзаются в жаждущее лоно, разлететься миллиардом частиц...

Мир растаял в красноватом сумраке плотно сомкнутых век Инге Далине.

Она падала, раскинув руки, падала в бесконечную карусель рождающихся и умирающих звезд. Сильный ветер в лицо, хотя откуда в вакууме взяться ветру и рвущимся в уши звукам — слитному многоголосью хора, гармонии перекликающихся созвездий. Восхитительное падение-полет сквозь фейерверк цветных сполохов, таких ослепительных по сравнению с вечной, изначальной тьмой космоса.

Может, так осознает окружающий мир Феликс? Горстка хрупких кварцолитов, укрытых смехотворно тонкой броней, одухотворенная программа расчета оптимальных траекторий Прыжка и облегчения взаимодействия ИскИна и человеческого экипажа.

Феликс, окликнула Инге. Феликс, ты здесь?

Хор крылато взмыл вверх, беря ноты, недоступные человеческому уху.

Инге моргнула. В облаке переливающего газа торжественно плыл корабль. Рукой подать — если ваша рука длиной с десяток ае. Тысячи пересекающихся плоскостей, неспешно-размеренное вращение огромных кольцевых элементов — система искусственной гравитации? стержневой двигатель устаревшей технологии? — торчащие антенны, рубка управления, вынесенная в отдельный корпус и накрытая огромным пузырем бронестекла. Чей корабль, откуда он взялся, куда направляется?

Прищурившись, Инге попыталась разглядеть если не название, то хотя бы идентификационный номер незнакомца. Конструкционные решения вроде человеческие, значит, номер должен быть нанесен на одну из относительно прямых плоскостей. Ага, вон он.

Плечом и бедром Инге ударилась в нечто незримо-твердое. Мир вокруг нее поплыл интерференционными кругами гравитационных волн, трескаясь, разваливаясь на части. Нечто крохотное, стремительное, раскаленное до яростного полыхания звездного ядра, обожгло Инге точнехонько между глаз. Как пуля из архаического огнестрела, обожаемого ретроманкой Рут. Инге швырнуло назад, протащило сквозь слепящий, одуряющий шквал оргазма и впечатало в привычный интерьер каюты «Феликса».

Желудок скрутило нестерпимой болью. Первый пилот согнулась пополам, закашлялась и блеванула сгустком зеленоватой желчи.

— Ты это... ты не пугай нас так, — Инге ухватили за плечи, вынудив откинуться назад. В предплечье ткнулось холодным и остро кольнуло, впрыснув в кровь щедрую дозу стимуляторов и анальгетиков.

Инге с трудом разлепила веки. Два нависающих призрачных силуэта в ореоле дрожащих светло-золотых аур уплотнились, материализуясь в Сайнжу и Рут. На клыкастой морде навигатора и лице бортмеха читалось одинаковое выражение крайней обеспокоенности. Рут заботливо обтирала лицо и шею Инге мягкой прохладной губкой.

— Чт-сл?.. — хрипло вытолкнула из пересохшей глотки пилот Далине. Сайнжа всучил ей контейнер с торчащей из крышки трубочкой. Отхлебнув, Инге признала кисловатый вкус энергетика «Тамарис» и снова раскашлялась. Новая попытка заговорить вышла удачнее: — Что случилось?

Одна из настенных панелей отъехала, выпуская спрятанного в нише дроида-уборщика. Деловито посвистывая, он приступил к ликвидации неопрятной зеленоватой лужицы на безупречно чистом полу кают-компании.

— Н-ну, все шло офигеть как здорово, пока ты не задрыгалась и красиво вырубилась у меня на руках, — изложила Рут, присаживаясь рядом. Инге украдкой покосилась вниз: слаксы на месте, плюс бортмеху в карму за тактичность. — То есть совсем. Напрочь. Заодно с глейтером. Я уже собралась паниковать и волочь тебя в медотсек, но Феликс удержал. Твердил — клиторальный оргазм, ты в норме, мозговая деятельность не нарушена. Ворвался Сайнжа, и ты опамятовалась. Как считаешь, пункт «Доведение сексуального партнера до обморока» здорово украсит мое резюме?

Миз Вебер пыталась острить, но взгляд ее был совсем не радостным.

Инге отхлебнула пару глотков бодрящего энергетика, окончательно приходя в себя. Успокаивающе коснулась ладонью плеча Рут, огорченно заметив на коже напарницы длинные расплывчатые следы, пунцовые на молочно-белом.