Несомненно, серьезные инновации в характере деятельности университета означают, что некоторые ключевые задачи и глубинные структуры меняются настолько, что сами меняют долгосрочное развитие организации. Такая трансформационная работа должна вестись на локальном уровне, в самом университете. Она должна длиться годами, которые зачастую выливаются в десятилетия. Долгая последовательная работа требует коллективной деятельности, ведущей к новым практикам и взглядам, предприимчивых шагов, связанных с принятием рисков и обретением гибкости. Когда традиций оказывается недостаточно, университетам необходимо найти предпринимательский ответ. В нижеприведенном исследовании конкретных институтов мы увидим, что ответ, каждый раз разный, содержал черты, выделенные здесь в качестве основных элементов трансформации.

Университет Уорика в Великобритании – подходящее место для того, чтобы начать последовательное изучение предпринимательской деятельности в европейских университетах. К середине 1990-х годов этот университет приобрел прочную репутацию очага предпринимательства, образцового для Европы и, возможно, для других частей света. Поскольку Уорик был основан в 1960-х, на формирование особого характера его деятельности ушло всего три десятилетия – не слишком большой срок по меркам университета. Решающие шаги, которые привели к формированию этого особого характера и на которых мы сосредоточим здесь наше внимание, были инициированы в начале 1980-х, так что следующие полтора десятилетия стали временем, когда были разработаны и институционализированы важные направления его трансформации. Но предыдущие годы также имели большое значение, ведь именно тогда были установлены некоторые определяющие его деятельность порядки. С самого начала путь Уорика был непростым и извилистым. Например, в конце 1960-х, спустя всего несколько лет после открытия, университет стал мишенью радикального недовольства и местом студенческих волнений, представ на какое-то время в образе, вызывавшем резкую критику со стороны как правых, так и левых. Мы не находим здесь никакой простой истории изначально ясной миссии, ее последовательной поддержки и уверенного движения вперед. История Уорика – это история борьбы и преодоления серьезных препятствий, история самоопределения.

В британском высшем образовании 1950-х – начала 1960-х годов было немало поводов для оптимизма: это был последний раз, когда благодаря финансовой поддержке и позиции правительства в ведущих университетских кругах появилась надежда, что продуманное мягкое расширение этой системы позволит создать еще несколько учебных заведений и привлечь еще больше студентов, сделав элитарную и высококачественную университетскую систему более доступной. Британия долгое время с опаской относилась к идее расширения круга признанных университетов. Учебные заведения приобретали статус университетов после длительной работы в качестве колледжей под присмотром старых институтов со сложившейся репутацией. Когда честолюбивые учебные заведения наконец начинали соответствовать национальным стандартам, им присваивался статус университета. Но в атмосфере оптимизма 1950-х годов и надежд на расширение системы постепенно все большую популярность стала завоевывать идея создания новых университетов с нуля. Очередь из претендентов, прошедших долгий политический и образовательный путь, возглавляли «семь сестер»: Суссекс, Йорк, Ланкастер, Эссекс, Восточная Англия, Кент и Уорик. Эта семерка стала «уникальным феноменом: единственные университеты после Лондона и Дарема в 1830-х, которые появились уже во всеоружии – со студентами и докторантами, учебными планами, написанными с нуля, в совершенно новых зданиях в девственных местах и с возможностью стать такими, какими им было угодно» [Perkin, 1991, р. 295]. Все они создавались за пределами городов, имели свои студенческие городки и приобрели известность как «университеты зеленых лужаек».

Получив такую редкую возможность, «новые университеты» (как их стали теперь величать) могли способствовать не только расширению в целом британского высшего образования, но и оценке достоинств и перспектив довольно изолированных сообществ, в которых преподаватели и студенты общались во время учебы (занятия проводились в небольших группах) и в повседневной жизни в университетском городке. В ту пору в Британии и континентальной Европе все говорили о «междисциплинарности». Комитет по распределению субсидий университетам (КРСУ), осуществлявший надзор за работой новых учебных заведений, и советы по планированию, созданные в университетах, надеялись, что только что основанные институты вдохнут новую жизнь в подготовку студентов: междисциплинарное обучение организовывалось широкими внутренними «школами», которые должны были прийти на смену и вытеснить более узкие отделения. Небольшие размеры могли оказаться полезными.

Несмотря на намерение расти и дальше, не останавливаясь на достигнутом, каждый из этих университетов в течение первого десятилетия своего существования имел около трех тысяч студентов. Основанный в 1961 году, одним из первых среди «семи сестер», Университет Суссекса под чутким руководством Джона Фултона и Эйзы Бриггс взял на вооружение модель школ. Как заметил позднее Бриггс, «когда мы начинали наше обсуждение в 1961 году, у нас была только одна общая идея. Она состояла в том, что мы в Суссексе должны избавиться от отделений и заменить их “школами”» [Briggs, 1991, р. 321]. Идея, или замысел, состояла не просто в «собирании коллекций из выдающихся ученых», а в создании «активных команд» [Ibid., р. 320].

Но, как отмечал Бриггс, «существовало и другое видение нового университета, наилучшим образом воплощенное, как я полагаю, в Уорике. Привести профессоров и предоставить им полную свободу действий» [Ibid., р. 324]. Нельзя сказать, что осуществление этого подхода в Уорике было совсем уж безоблачным. Взгляды КРСУ были известны; первый совет по планированию университета был увлечен идеей школ; влиятельный первый вице-канцлер Джек Баттеруорт (1961–1985) выказывал свою симпатию этому подходу. Местные предприниматели и профсоюзы на первых порах также участвовали в обсуждениях, причем кто-то на правах членов совета по планированию, и стремились создать «прикладной» университет [Shattock, 1994b]. Но Баттеруорта заботил прежде всего высокий научный уровень, поэтому он хотел собрать лучших и предоставить им свободу действий в рамках своих специальностей. Он собрал десять ведущих профессоров по восьми предметам, чтобы создать к открытию университета осенью 1965 года выдающуюся команду.

Из «семи сестер» Уорик был менее всего обязан общему планированию. Как заметил А. Филлипс Гриффитс, первый профессор философии, оглядываясь на четверть века в прошлое:

Было только «всеобщее согласие с тем, что университет должен стремиться стать лучшим» [Griffiths, р. 336]. Предпринимались попытки создания школ, например, школы литературоведения и школы исторических исследований (в последней были свалены в кучу французская филология, философия и история!), «но также должна была существовать некая общая структура: поэтому помимо школ в официальных бумагах упоминались также “предметы”… Каждый предмет имел своего главу и свой бюджет». Эти предметы «стали называться так, как они назывались обычно: отделениями» [Ibid., р. 339]. Школы постепенно исчезли. Как всегда бывает в организациях, действительный ход событий исправляет организационную структуру или отбрасывает ее.