— Я не понимаю…

— Позже, сначала надо выбраться.

Она кивнула и вышла за ним в коридор. Тут было чуть светлее, и даже от этого слабого контраста Гермиона заморгала и сощурилась, как будто неделю провела взаперти. Снейп оглянулся на неё и нахмурился, рассматривая синяки.

— Позже, — повторила она. — Идти смогу.

Он все же заставил её быстро выпить несколько пузырьков с зельями, о которых она так мечтала чуть ранее, но, что логично, ничего обезболивающего и затуманивающего сознание там не было. Мгновенно она не излечилась, конечно, но стало чуть менее тяжело, а сердце её и так билось, как сумасшедшее, от радости и возродившейся надежды. Ей же это не снится? Это взаправду? Они молча пробирались по подвалу. Гермионе казалось, что она дышит слишком часто и громко топает, особенно по сравнению с почти беззвучным Северусом. На первом этаже они не задержались, а сразу стали подниматься выше.

— Внизу люди, — он дышал ей в самое ухо. — Пойдем по второму к кухне и черному входу.

Выбираться через главную дверь действительно было бы странно, снимать защиту с зачарованных неразбиваемых окон — долго. Снейп, она надеялась, продумал пути побега. Никакого присутствия хозяев поблизости Гермиона не замечала, но идти все равно приходилось медленно и аккуратно. На них были дезиллюминационные и Муффлиато, но Северус не рисковал — черт знает, какие охранные чары тут стояли, и на кого они могли наткнуться. Они минули парадную лестницу. Дом, видимо, действительно принадлежавший Лестрейнджам, немного напоминал поместье Малфоев, хотя судить она могла только по размерам и скудной обстановке в коридорах. Да и жилье Люциуса Гермиона посещала не в самые лучшие времена, чтобы проводить параллели. Но просто подмечать детали и анализировать их помогало сохранять спокойствие, так что она все равно оглядывалась по сторонам, попутно запоминая дорогу и прислушиваясь. Портретов на стенах не висело, и это существенно облегчало им жизнь. Освещение на втором этаже тоже было слабое, а вот внизу, по крайней мере, в холле, и вправду горели все люстры. Она ожидала услышать голоса, но было тихо, как в склепе.

Поэтому, когда за их спинами раздались быстрые шаги, Гермиона вздрогнула и вцепилась Северусу в руку. Шаги замедлились. Из холла, но так отчетливо громко, что, казалось, говорили над самым ухом, донесся властный, глубокий голос:

— Родольфус, разберись с этим как можно скорее. Можешь воспользоваться всеми ресурсами.

Что ему ответили, было не разобрать. Человек, хотя оба они прекрасно поняли, кто это был, тоже диалогом не заинтересовался и уверенно направился явно к той самой главной лестнице. Северус пихнул её вперед, к двери к черному ходу, а сам обернулся, как будто собирался прикрывать её в одиночку. Гермиона рванула ручку на себя и вывалилась в узкий коридорчик, но тут же остановилась, как вкопанная. Прямо перед ней, несколькими ступеньками ниже, стояла Беллатриса Лестрейндж и слепо щурилась в полумраке.

Под маскировочными чарами она не могла увидеть её саму, а даже если, эта Белла не знала Гермиону Грейнджер и вряд ли стала бы сразу бросаться Авадой, но распахнувшуюся дверь было сложно не заметить. Должно быть она просто растерялась на секунду — после ранения, не до конца восстановившись, да ещё и в собственном доме, в нескольких десятках метров от Темного Лорда и мужа, ей не пришло в голову готовиться к нападению. Но все же палочка уже была в её руке, такая знакомая, идентичная. Гермиона сжала в пальцах и выставила вперед свою копию заученным жестом, хотя в этом не было никакой необходимости — они были в паре метров друг от друга. Со спины её уже подпирал отступающий назад Снейп, ему нужно было хотя бы закрыть дверь за ними, поэтому она сделала первое, что пришло ей в голову. Чему учил их Гарри, что она неоднократно практиковала в охоте за крестражами, в битве за Хогвартс.

— Ступефай, — тихо, почти шепотом.

Её даже не отшвырнуло, как будто сила заклинания зависела от громкости голоса, а просто слегка подтолкнуло. Белла свалилась вниз с жутким грохотом, нелепо взмахнув руками и замерев у подножья лестницы. Гермиона не успела прийти в себя, когда её схватили за руку и потащили вперед, прямо к лежащей Беллатрисе. Северус такого поворота явно не ожидал, но, в отличие от неё, не растерялся ни на миг. Вероятно, его сильно мотивировала действовать возможная встреча со всеми остальными обитателями дома, которые уж точно явятся на шум, что они создали. Он держал Лестрейндж на прицеле, но этого не требовалось. Гермионе пришлось переступить через неё на пути к выходу, но Белла так и не пошевелилась. Она все ещё слепо, но теперь широко и открыто, смотрела куда-то в сторону.

У Гермионы перехватило дыхание то ли от вставшего в горле кома, то ли от холодного воздуха, когда они пересекли пустую кухню и вышли, наконец, на улицу. Недавно прошла гроза, было влажно и свежо. Она шагала бодро, на адреналине, но Снейп тащил её с таким усилием, как будто она упиралась, и до боли сжимал руку. Дом был окружен лесом, никакой подъездной дорожки или сада видно не было, хотя может все это находилось с фасада здания. Вдалеке, между стволами, виднелся какой-то сарай. Наверное, можно было уже бежать со всех ног, пока никто не сообразил, что случилось, и не бросился в погоню, но как только она, наконец, ускорилась, Северус затормозил, притянул её к себе и, не говоря ни слова, трансгрессировал.

Он не переместился сразу домой, хотя трансгрессию отследить было уж точно сложнее, чем сов, но менее, чем через минуту, они уже стояли в своей гостиной. Снейп завел её в палатку и усадил на лавку. Гермиона чувствовала себя совершенно растерянной, он все ещё прибывал в этом напряженном, собранном состоянии. Её лицо было подвергнуто тщательной инспекции.

— Что ещё?

— Круцио.

Только кивок в ответ. Северус влил в неё дополнительно несколько пузырьков, включая, наконец-то, обезболивающее, и провел диагностику. Видимо, посчитав состояние удовлетворительным, он вытолкал её в ванную, сунув в руки явно приманенные наугад из сундука чистые вещи. Голова Гермионы была совершенно пуста. Или, скорее, набита бесполезной ватой. Тем ни менее, она добросовестно привела себя в порядок и даже подготовила грязные вещи для стирки. В кармане мантии нашлась карточка с Мерлином. Она была ещё теплой, волшебник сообщал, что они вернулись и будут днем. Значит, подразумевалось, что к обеду этого дня — все же было уже явно за полночь — она должна быть в порядке. Никакой реакции на это не пришло, она взяла вкладыш с собой и опять вернулась в палатку.

Там её уже ждал поздний ужин или ранний завтрак. Гермиона не стала задаваться вопросом, когда это Снейп успел сготовить, а просто накинулась на еду, даже не замечая вкуса. Как всегда это бывает после вынужденной голодовки, насытилась она быстро. Её не было дома чуть больше суток, какого-то существенного вреда Лестрейндж ей не причинил — может от Круциатуса ещё будут некоторое время дрожать руки, но те же синяки и воспаление пройдут уже к утру, до которого оставалось не так много времени. Боль практически прекратилась, голова перестала кружиться, немного здорового сна в нормальной постели, и она будет, как новенькая. Но Гермионе становилось все хуже и хуже, по мере того как спадало оцепенение и эмоциональный ступор.

— Я убила человека.

Она сжала в пальцах кружку с чаем, который уже практически допила, и уперлась взглядом в стол. Снейп молчал. Гермиона ждала, что он посмеется над ней, скажет, что все же ей это удалось, что она застала Беллу врасплох и «не дала второго шанса». Её жажда мести была удовлетворена, она прикончила Беллатрису, которую ненавидела, которой хотела причинить боль. Разве не этого она желала? Ей ведь даже не пришлось делать тяжелый выбор и вставать на путь «саморазрушения и личной вендетты», все вышло, как и говорил Лестрейндж, случайно. Одна сплошная случайность. И Темные искусства были не причем, что удачно вписалось в её серую, по отношению к магии, мораль. Стало почему-то мерзко.