Снейпу стоило бы сыронизировать на эту тему, едко пройтись по тому, как ловко Гермионе удалось избежать прямого столкновения, ведь, очевидно, из честной дуэли она бы вряд ли вышла победителем. Подметить насмешку злого рока, из-за которого одна из сильнейших магов среди Пожирателей погибла, свалившись с лестницы и свернув шею. Как тривиально и по-человечески, практически маггловски — с тем же успехом Гермиона могла её просто толкнуть, без всяких Ступефаев.

— Не то чтобы я раньше не причиняла другим вред. Во время беганья по лесам, — она усмехнулась, — и в последней битве бывало разное. Возможно, кто-то уже тогда погиб из-за моих действий. И я не жалею, ни капли, не их, не Беллу, но…

Она взмахнула руками, не зная, как объяснить, и, наконец, подняла взгляд на Снейпа, который сидел, как оказалось, прямо рядом с ней. Он рассматривал её внимательно, может даже заглядывал в мысли, но так и не выдал никакой колкости. Её чувства были ему наверняка понятны, может он и не рефлексовал так сильно, когда убил в первый раз (это же не был Дамблдор, правда?), но и вряд ли торжествовал и радовался.

В голове гудело теперь уже не от сотрясения, а из-за клубка чувств, мыслей и вопросов, которые она не могла, да и, честно говоря, не хотела сейчас осознавать. Опять произошло слишком много и слишком резко, ей стоило бы спросить Снейпа, как ему удалось найти её, стоило бы поинтересоваться о Поттерах, обсудить Лестрейнджа… Гермиона потянулась к нему безотчетно, ища утешения и тепла, но получила не только объятья, но и поцелуи. Совсем невинные, детские — в лоб, в щеки, в губы, в подбородок, как будто он выражал заботу и беспокойство, а не пытался перевести все на романтические рельсы. Его рука оказалась у неё на затылке, как тогда, после ранения на Косой аллее, мягко поддерживая и совсем не давя. Не ясно, существовала ли какая-то методичка, где советовали выводить из состояния шока поцелуями, но, по-видимому, это работало. Она расслабилась, и мысли наконец прекратили бег по кругу, сконцентрировавшись на здесь и сейчас, отставив в сторону, хотя бы на время, сложные и мучительные темы. Северус довел её до кровати, и она так и уснула, цепляясь за его мантию.

*

Гермиона очнулась резко, но ещё долго лежала с закрытыми глазами, закутавшись в одеяло. Она хорошо себя чувствовала, физически. Да, тело немного ломило, как будто она долго бегала или таскала тяжести, но и только. На лице, кроме привычных уже шрамов, ничего тревожащего не ощущалось — может синяки ещё не полностью сошли, но и глаз, и скула, и даже зубы были вполне себе в порядке. Голова была свежая и ясная. В голове было много мыслей. Обдумывать большую часть из них не хотелось.

Снейп нашелся в лаборатории, куда она зашла уже с кружкой свежесваренного кофе и прислонилась к двери в ожидании. Он сосредоточенно добавлял в котел кровь дракона, как будто ничего не случилось и это был их очередной рабочий день. На восьмой, как насчитала Гермиона, капле, он отставил колбу в сторону и перемешал смесь, уменьшая огонь. Только тогда он обернулся к ней и поморщился.

— С едой в лабораторию?

— Ой да перестань, ты сам постоянно таскаешь сюда чай.

— Только если все в стазисе и нет испарений.

— Мы действительно будем обсуждать технику безопасности?

Она отпила свой кофе. Северус задумчиво проследил за её движениями.

— Дамблдор ждет нас к обеду.

— Я знаю. Поттеры?

— Будут, вероятно, очень рады тебя увидеть.

— И что мы им всем скажем?

— Директор в курсе, по большей части.

— А я в курсе?

— Нет.

— Почему?

— У меня была договоренность. И ты в неё не входила.

— А сейчас?

— Обстоятельства вынудили все переиграть. Рабастан здорово спутал нам всем карты своими выходками.

— Да, мне тоже не очень понравилось. Так что на этот раз от меня утаили?

Снейп снова отвлекся на котел, но молчал недолго.

— Малфой отдал мне дневник.

Хотела бы она сказать, что не удивилась, но брови сами поползли вверх. Гермиона перехватила кружку покрепче и постучала ногтями по её фаянсовому боку.

— Так он… Какого черта, когда ты узнал?

— В тот самый сочельник. И, поверь, разговор был тяжелый. Он подловил меня у своего сейфа, и, если бы хотел, мог легко избавиться.

— Ты ему был нужен? Постой, так это он вмешался в твою жизнь?

— Попросил Регулуса Блэка подлить Лили какой-то темномагический эликсир из приворотных, а тот уж сам придумал, как провернуть это в школе. Видимо, затея пришлась ему по вкусу.

— Но зачем?

— Считал, что вся эта история с Эванс слишком жалкая? — Северус оскалился и отвернулся от неё. — Ему нужны были глаза и уши, свой человек в самой гуще конфликта. Видимо, думал, что так я стану… стабильнее и не брошусь с головой в услужение Лорду.

— Он хотел сделать тебя своим шпионом? Я не понимаю.

— Люциус прекрасно знал меня и наверняка считал, что сможет контролировать. В отличие от нас с тобой и даже Рабастана, он поставил перед собой несколько иные цели.

— Какие?

— Ему плевать, кто победит. Он хочет сохранить лишь свое величие, свою семью и свои деньги. Он потерял все после битвы за Хогвартс, и это сильно по нему ударило, — Снейп, наконец, выключил огонь под котлом и повернулся к ней. — Сейчас он держится как можно дальше от войны и планирует делать, точнее не делать ничего и в будущем.

Гермиона хотела было опять удивиться, теперь уже вслух, но осеклась. Ей, с головой погруженной в этот конфликт, без возможности остаться в стороне, банально, из-за статуса крови, было дико думать, что можно просто игнорировать все это. Но Люциусу, как бы она не относилась к его ценностям, было что терять.

— Он так и не принял метку?

— Принял, но не в этом суть, Гермиона. Люциус никогда не пошел бы напрямую к Дамблдору, ему гораздо ближе позиция Темного Лорда, но то, во что он превратился в конце и как обошелся с его семьей… Малфой хочет остаться в выигрыше в любом случае. И, уж поверь, подобное балансирование на грани тоже не простая задача.

— Он не стал выбирать сторону, а решил играть за себя, — она закусила палец и погрузилась в размышления. — Что он у тебя потребовал?

— Протекции. Полного содействия, на чьей бы стороне я не играл. Он принудил меня дать клятву, мне пришлось втянуть в это Дамблдора.

Она нахмурилась.

— Ты не хотел говорить ему про меня?

— Я не мог доверять ему и не мог подпускать тебя к нему. Он вполне мог вырезать Грейнджеров по неизвестным нам причинам из своей оригинальной реальности.

— Лестрейндж признался мне в этом сам. И на счет моих родителей, и на счет Трелони.

— Хорошо. По крайней мере, Люциус не врал мне про это.

Гермиона вздохнула и размяла лоб. Северус стоял прямо и напряженно, как палку проглотил.

— Как вы раскрыли Лестрейнджа?

— С трудом. Ни я, ни Малфой теперь в ближнем круге не состоим, о внутренней кухне знаем постольку-поскольку. Лестрейнджи же вели себя, как обычно.

— О, так ты не заметил в поведении Рабастана ничего подозрительного, Северус? — не выдать издевку было бы преступлением.

— Заметил, — отбрил он её. — Он был дерганным, слишком лез вперед, когда как обычно держался за братом. Но этого было недостаточно, чтобы что-то утверждать. Без меня и Малфоя баланс сил мог измениться сам по себе.

— А тут ещё я со своими оторванными от реальности рассуждениями, — она фыркнула.

— Это не мешало, даже наоборот: все могло быть возможно. Мы выяснили правду только в день ограбления Гринготтса. Люциус озаботился тем, чтобы всех напоить, мне пришлось воспользоваться легилименцией.

— Когда ты вернулся домой, то уже знал, что чаши в банке не было?

— Да. Но я не выяснил, куда он её дел. Это и стало моей первейшей задачей.

— Малфой в курсе?..

— Про крестражи? Сложно сказать. Вероятно, о чем-то он определенно догадывается, но насколько много знает — не ясно.

— Вы не говорили по душам?

— Очень смешно, Грейнджер. У Люциуса в этом был свой интерес.