–Можешь себе налить, а на закуску ты еще не заслужил. Какой-то ты щуплый, маленький и невзрачный. Я представлял себе кого ни будь по представительней.
–Я …
– Ну что же, слушай меня внимательно, а там поглядим. Твоя сестра была близка к заговорщикам, но погибла и мне кажется, что ты принимал в ее убийстве не последнюю роль. Скажи мне, как ты оказался на службе у Санглена? И не торопись, рассказывай подробно.
–В феврале 1812 года мою сестру вызвал к себе Санглен, она только вернулась из Парижа, куда сопровождала князя Волконского, посланного императором с дипломатической миссией. По сведениям Балашова, в Риге активизировалась разведка Бонапарта. Необходимо было прибыть в Ригу и, подружившись с местным дворянством, войдя к ним в доверие, раскрыть их преступную связь с разведкой французов. По данным нашей военной полиции, которую с недавних пор стал возглавлять Сангелен, в ближайшее время именно в Риге стоило ожидать активных действий бонапартистов. Все шло к войне. Деятельность шпионов и сторонников Наполеона должна быть под нашим неусыпным наблюдением, так выразился Санглен.
–Вероятно мне придется стать в ряды агентов Бонапарта? –спросила моя сестра.
–Непременно.
–Я считаю, что меня должен сопровождать слуга, который будет достаточно образован, хотя бы владеть несколькими европейскими языками: немецким, польским, французским и итальянским. Этот молодой человек должен понимать меня с полуслова, с полувзгляда. Должен подчиняться мне беспрекословно и при этом быть инициативным, но под моим присмотром. Он должен быть учтив и обходителен с барышнями, смел и дерзок, но не до безрассудства, с офицерами. Он должен мастерски владеть шпагой, метко стрелять; в общем стать моей охраной и одновременно душой местного общества. Только в этом случае я буду принята и оценена по достоинству, по слуге судят о самой госпоже.
–Я так понимаю, у вас есть кандидат на должность слуги?
–Да – это мой брат. Мы абсолютно не похожи друг на друга, но я доверяю ему, как себе.
–Согласится ли он прислуживать вам?
–В настоящее время он припадает в университете, но ему грозит отставка в лучшем случае, а то и суд. Служба у меня спасет его от возможного ареста и сохранит репутацию.
–Что послужило поводом для передачи дела в суд?
–Родители его учеников подали жалобу в полицию, он требовал деньги.
–Как его зовут?
–Серж.
–Мы не можем ставить под угрозу вас и задание. Серж не вызывает у меня доверия, за деньги он продастся французам и ваша миссия будет провалена.
–Вы правы генерал, Серж непременно им продастся, впрочем, как и я. Он и только он может сопровождать меня в этой поездке, за несколько дней не вы, не я не найдем человека, который понимал бы меня и чувствовал, как Серж. За его верность отечеству я ручаюсь. Он мне нужен Яков Иванович.
–Сестра спасла меня от суда и вот я в Риге, такой тихой и пустынной после Петербурга. Мы приехали в Ригу из Пруссии и привезли рекомендательное письмо жене графа Коссаковского. Дело в том, что граф, известный своим взрывным характером, панически боялся жены. Эта сухая, плоскогрудая немка, говорящая тихим гортанным голосом, наводила ужас на своего мужа. Наше положение зависело от ее благорасположения. Она определяла кто будет вхож в ее дом и держала отобранных ею под своим контролем. Жена Коссаковского приняла нас дружелюбно, ведь разговаривали мы с ней исключительно на немецком.
Дарья передала в руки четы Коссаковских листок с текстом – это было обращение Бонапарта к своим солдатам. Графиня была в восторге от скорого освобождения из-под ига русских. Я весь вечер играл романтическую музыку, у них прекрасное пианино. Со мной говорили на итальянском, французском, а граф вел беседу исключительно на польском – проверку мы прошли достойно, были приняты в доме графа и покорили сердца барышень и господ офицеров. К концу вечера граф показал нам патент полковника французской армии на свое имя, кстати подписан он был самим Бонапартом. Дарья отвлекла их внимание и дала мне срочное поручение. Пока женщины занимали все внимание мужчин я снял копию с этого документа и Санглен получил первый результат нашей работы.
Вскоре мы узнали, что в Ригу приезжает посланник Наполеона, его адъютант граф де Нарбонн. Это серьезный противник, хитрец, каких мало и с ним вести игру очень опасно. У нас была надежда на ум и красоту Дарьи, мои способности, которые, как мы надеялись заинтересуют Нарбонна. Надеялись, что я стану ему необходим, на природно-аристократическую самонадеянность француза и на нашу репутацию, подкрепленную авторитетом графа Коссаковского.
Мы доложили Санглену о приезде посланника. Нарбонн вез письмо русскому императору от Бонапарта о мире, но, как мы подозревали – эта миссия его была мнимой. Санглен приказал встретить Нарбонна на границе и сопровождать графа в Ригу, объезжая все русские полки, расквартированные в Прибалтике. Граф же попросил Коссаковского выделить ему офицера для связи на все время пребывания в России. Так я стал служить у графа де Нарбонна.
Жена Коссаковского предложила сестре поселиться у них в имении, там же остановился и Нарбонн. С этого дня и посланник Наполеона, и бонапартисты Риги были под постоянным нашим наблюдением. Я сделал копию инструкции, которую граф Нарбонн привез с собой, в ней говорилось, что граф Коссаковский со своими людьми должен наблюдать все передвижения русских войск, фиксировать строительство новых крепостей, организовывать акты саботажа и акты прямого, если возможно, вооруженного сопротивления русским. Об этой записке Санглен доложил императору. Сестра стала одним из руководителей ячеек сторонников Наполеона в Риге и не самым тихим и миролюбивым. Нам удалось раскрыть сеть французских шпионов в Вильно, Риге, Витебске, Смоленске и Петербурге. Граф Нарбонн вел интенсивную переписку с бонапартистами в этих городах, а я делал с них копии и пересылал Санглену.
В Варшаве, куда я отвез письмо графа, я встретился с мужчиной, не назвавшим свое имя, только пароль. Лица его я не смог рассмотреть, шляпа и темный плащ, которым он закрывал не только свою фигуру, но и лицо, стали тому причиной. Он был высок, молод и имел офицерскую выправку. Шпион отвел меня в пустынную часть аллеи и передал небольшой сверток. Адрес не был написан на свертке, однако незнакомец потребовал передать этот сверток Румянцеву от императора Франции.
Николай Петрович Румянцев – канцлер России и главный председатель Государственного совета, как мог он, в канун войны, заигрывать и вести переписку с узурпатором. Предательство графа Румянцева было раскрыто моей сестрой и мной. Думаю, мы предупредили заговор против императора России. Граф Румянцев не был арестован, но император отстранил его от дел и лишил своего доверия, а в завершении всего, после разговора Румянцева с императором, с ним произошел нервный срыв, вследствие чего граф потерял слух и возможность адекватно оценивать окружающий мир. Бывший канцлер России превратился в шута.
Мы были раскрыты и вынуждены бежать из Риги. Скрываясь, мы потеряли друг друга из вида, а тут и война началась. С Сангленом я не смог встретиться, но с его поддержки и по его протекции, я получил назначение на должность судьи в трибунале, слава Богу, образование позволяло. Никаких известий от сестры я не имел и, лишь после войны, посетил имение ее почившего мужа. Хозяином имения стал ее сын, который сам толком не знал где находится мать, а Дарья, овдовев второй раз, жила под Смоленском. Имение богатое, больше тысячи крепостных и никакой службы в контрразведке. Я встретился с ней и стал свидетелем инцидента, да просто скандала, прогремевшего на всю Россию. Неужели не слышали?.. Дело дошло до самого императора, и Дарья была вызвана в Петербург для дачи показаний.
–Как ты сам думаешь, неужто крепостное право так уж губительно для России? Насмотрелись на Европы, чтоб их… Наполеон не так мне кажется был страшен для России, как эти бунтари.
–Крепостное право – это самое хорошее и светлое, это мудрость народа и патриотизм, закрепленный на бумаге. Человек по крепостному праву связан с землей-матушкой не только чувством долга, но и документально. Это наша история и, если мне предложат вычеркнуть четыреста лет нашей истории, я говорю: «Братцы, так вы что же думаете, что наши предки были дураками?».
