Том кивнул, потом бережно положил альбом на кофейный столик.

— Вчера эта фотография показалась мне знакомой. Я никак не мог вспомнить, где ее видел. Но потом мне вспомнился мой сон…

— Том, — поспешно перебила его Сьюзен, опасаясь, что остальные не поймут, при чем тут сон, и начнут раздражаться. — Я не думаю, что мистеру и миссис Кэрью интересно слушать рассказы о твоих снах. Какими бы занимательными они ни были.

На темном лице Тома промелькнуло легкое разочарование.

— Ладно, короче говоря, я вспомнил, где видел эту фотографию. Тогда я поехал в Аделаиду, а оттуда полетел в Сидней, чтобы привезти вам наглядное подтверждение.

— Какое? — отрывисто спросил Рольф. Том положил на колени портфель, который привез с собой, открыл, вытащил из него фотографию и подал Мэделин.

— Не кажется ли вам, что это точно такая же фотография?

Рольф тоже подошел посмотреть.

Мэделин смотрела на фотографию, и рука ее дрожала.

— Где вы ее взяли, Том? — осипшим голосом спросила она.

— Это копия, Мэделин, — поспешно сказал Рольф. — Это ничего не значит. Ее мог сделать кто угодно, где угодно. Ее могли скопировать с той фотографии, что хранится у тебя в альбоме.

— Нет, нет.

Она изо всех сил замотала головой.

— Посмотри, какая она старая, Рольф. И потом, я ему посылала фотографии. Я всегда так делала. Тогда мне казалось, что это только справедливо.

— Мэделин, ты придаешь этому слишком большое значение, — запротестовал Рольф, чрезвычайно встревоженный поспешными выводами, которые делала Мэделин и которые он не мог принять. — Старые фотографии могли заваляться где угодно.

Кто-нибудь мог найти негатив и сделать с него отпечаток. Это ничего нам не дает. Она конвульсивно сглотнула.

— Где вы ее взяли, Том?

— Если вы перевернете фотографию, миссис Кэрью, то увидите надпись на обороте. Может быть, вы ее узнаете, — мягко предложил Том.

Рольф выхватил фотографию у него из рук и перевернул. Мэделин вцепилась ему в плечо, и оба они впились глазами в надпись.

— Это его почерк, Рольф! — крикнула она. — И слова. Он уже тогда решил ее забрать.

— Все это, может быть, просто фокус, Мэделин, — резким, встревоженным голосом предостерег ее Рольф. — Просто хитрая подделка, только и всего. Надо показать экспертам.

Из-под нависших бровей он бросил взгляд на Тома.

— Как фотография попала к вам? — прогремел он.

Мэделин, однако, нелегко было поколебать: она страстно хотела верить.

— Кто она теперь, Том? Где она? В Сиднее? Том не дал прямого ответа ни Рольфу, ни Мэделин. Вместо этого он сказал:

— Не могли бы вы показать фотографию Сьюзен?

Сьюзен нахмурилась, не желая быть втянутой в чужой, глубоко личный спор.

— Ты можешь подтвердить подлинность фотографии, — мягко настаивал Том.

Рольф шагнул к Сьюзен и нетерпеливым жестом сунул ей снимок. Сьюзен не взяла его. Она оцепенела, увидев на снимке маленькую девочку в ковбойском наряде, стоящую у стола, где две горящие на именинном пироге свечки ждали, когда ребенок их задует.

Кровь отлила от ее лица, сердце остановилось. Дыхание перехватило. Черные точки затанцевали перед глазами. В голове замелькали круги, разбегающиеся по воде от камня, брошенного в пруд, разливающиеся по реке, проносящиеся по широкому устью, бегущие через океан на другой конец земли, в Калгари, что в Канаде, где ее папа погиб во время родео. В его бумажнике нашли эту фотографию — единственную личную вещь, бывшую при нем, единственное, что указывало на связь между погибшим и маленькой девочкой, найденной Закари Ли Джеймсом и принятой под теплое надежное крыло его приемных родителей.

Рольфу не пришлось переворачивать фотографию. Сьюзен прекрасно знала, что написано на обороте.

—» Моя малышка. Навсегда «, — шепнула она, чувствуя, как тело отказывается ей служить, а разум застилает пелена беспамятства.

Сьюзен медленно приходила в себя, чувствуя, как что-то холодное и мокрое касается ее лба. Откуда-то издалека доносился голос Тома, рассказывающего, что произошло в Калгари много лет назад.

Потом она услышала Мэделин.

— У моего первого мужа было ранчо. — Мэделин говорила сдавленным голосом, каждое слово давалось ей с трудом. — Но он все распродал перед тем, как… перед тем… Она закашлялась.

— Его любимая песня была «О, Сюзанна!». В памяти Сьюзен всплыла забытая картина. Она увидела отца за рулем грузовика. Он улыбается ей, и вместе они поют: «О, Сюзанна!..» Они всегда пели в дороге.

Снова ворвался голос Мэделин. В этом голосе звучало такое страдание, что он пробился сквозь туман, заволакивающий рассудок Сьюзен.

— Я всегда думала, что узнаю ее. Но не узнала. Я должна была почувствовать. Но не почувствовала. Я должна была…

— Сомнений быть не может, Мэделин, — хрипло проговорил Рольф. — Это твоя дочь.

— О, Рольф! Я поняла, что она не такая, как все, едва она вошла в спальню Эми в то первое утро. Но мне в голову не пришло, не возникло ни малейшего подозрения…

— Мэделин! — перебил голос Лейта. — Не заставляйте Сьюзен расстраиваться из-за того, что ваша встреча получилась не такой, как вы себе ее представляли.

— Слишком много сразу свалилось на нее, Лейт, — вступился за жену Рольф. — Представь себе, каково Мэделин вдруг узнать, что ее дочь уже несколько дней живет с ней под одной крышей, а она об этом даже не подозревала. И, если бы не Том Джеймс, могла бы так никогда и не узнать об этом.

— Но теперь она знает, — подвел черту Лейт, — и я не хочу, чтобы она огорчала Сьюзен мыслями о том, что они должны были узнать друг друга. По крайней мере думайте и о ее чувствах, прежде чем говорить.

Нет, все не так просто, думала Сьюзен, стараясь собрать достаточно сил, чтобы взглянуть в лицо этой новой реальности. Так много противоречивых чувств, требующих осмысления. Круги на воде.

— Я привез один из наших семейных альбомов, чтобы вы могли посмотреть, какой Сьюзен была, пока росла, миссис Кэрью, — негромко вставил Том.

— Спасибо, — шепнула Мэделин. — Как мне благодарить вас? После стольких лет…

Двадцать два года. И, если бы Илана и Ганс не погибли в пустыне… Эта мысль внезапно обеспокоила Сьюзен. Но Том говорил, что ничто не происходит просто так, и жизнь, и смерть — часть бесконечного потока. Вот только зачем так много боли должно быть на этом пути? Столько страданий для всех.

— Она приходит в себя, — с великим облегчением объявил Лейт. — Все в порядке, Сьюзен, — успокоительно добавил он. — Ты вернулась домой. Только это и произошло, больше ничего. Здесь дом для всех нас.

Оказывается, ей на лицо положили мокрую салфетку. Веки не хотели подниматься, но Сьюзен сумела разлепить глаза. Она лежала на диване, голову и плечи ей приподняли подушками. Лейт сидел около нее, встревоженно склоняясь к ней.

— Ты упала в обморок, — мягко сказал он. Сьюзен никогда в жизни не падала в обморок, но она знала, какое впечатление это производит на окружающих. Было трудно ворочать языком. Она услышала, как невнятные слова слетают с ее губ:

— Извините. Это очень глупо.

— Вовсе нет! — горячо возразил голос Рольфа. — Совершенно естественная реакция.

Сьюзен медленно повела глазами, ища Рольфа, но наткнулась на Мэделин. Она стояла за плечом у Лей-та, сияющие темные глаза всматривались в нее, должно быть ища сходства с ребенком, которого она потеряла, ребенком, которого Том нашел для нее.

А Сьюзен смотрела на мать, которую она не могла вспомнить, мать, которая не умерла и не бросила свое дитя, которая искала ее все эти годы, горюя об украденной у нее любимой дочери.

— Мария? — прошептала Мэделин.

Сьюзен наморщила бровь. Имя звучало у нее в голове, пытаясь вызвать какой-нибудь отклик. Отклика не возникало. Она была Сьюзен, сколько себя помнила.

— Не надо волновать ее еще больше, Мэделин, — быстро попросил Лейт. — Не надо было Тому сообщать ей это таким образом.